Было видно, как по телу Эмбер прошла дрожь.
— Быть может, он простит меня за то, что я ему не сказала, — ответила она.
— Вот почему ты взойдешь на брачное ложе, — произнесла Кассандра, которая все поняла. — Ты надеешься, что там завоюешь его.
— Да.
— И ты знаешь, что будешь отдавать частицу себя с каждым его прикосновением.
— Да.
— И ты знаешь, что в один прекрасный день можешь проснуться и увидеть, что тебя ненавидит тот самый человек, которому ты отдала свое сердце, тело… и душу.
— Да.
— И ты знаешь, что тогда произойдет?
— Да.
— Ты так легко соглашаешься, — промолвила Кассандра. — Посмотри на меня. Ты на самом деле знаешь?
Эмбер медленно открыла глаза и повернулась лицом к той, что пристально смотрела на нее глазами Наделенной Знанием. Шум свадебного пира куда-то отодвинулся, пока серые глаза всматривались в золотистые. Одно мгновение, два, три. Четыре.
Потом Кассандра резко отвела взгляд, ибо присущее ей, как и всем Наделенным, самообладание начало давать трещины под влиянием безысходности, таившейся в глазах Эмбер.
— Да, — прерывающимся голосом сказала Кассандра. — Ты знаешь. Я преклоняюсь перед твоей храбростью.
— И сожалеешь об отсутствии у меня здравого смысла? — спросила Эмбер.
Кассандра вновь обратила взгляд на девушку, которая была ей дочерью во всем, кроме самого факта рождения. В глазах прорицательницы блестели, подобно льдинкам, слезы.
От изумления Эмбер лишилась дара речи. Она никогда еще не видела, чтобы эта Наделенная Знанием женщина плакала.
— Я сожалею лишь о том, что Богу было угодно потребовать этого от тебя, а не от меня, — тихо произнесла Кассандра. — Легче было бы страдать самой.
Прежде чем Эмбер успела ответить, кто-то из рыцарей провозгласил еще один тост. Она подняла свой кубок, с усилием улыбнулась и отпила глоток.
Когда она поставила тяжелый серебряный кубок на стол, то увидела перед собой Дункана. Он протягивал ей руку. Она поднялась с грацией язычка пламени и, подойдя к нему, вложила свою руку в его ладонь.
В тот миг, когда их руки соприкоснулись, волны удовольствия побежали по телу Эмбер. Напряжение, делавшее ее улыбку натянутой, растаяло, подобно туману, под жгучими лучами солнца. Линия рта смягчилась, тени ушли из глаз, и она улыбнулась Дункану улыбкой, от которой сердце Кассандры сжалось.
— Теперь ты понимаешь? — прошептал Эрик на ухо Кассандре. — Ей ее темный воин нужен еще больше, чем мне.
— Я понимаю все. За исключением того, что ты будешь делать, когда в один прекрасный день он проснется Дунканом Максуэллским и убьет ее.
— Нет, — тихим голосом возразил Эрик.
— …постепенно, с каждым новым прикосновением, так что сердце ее истечет кровью…
— Замолчи! — прошипел он.
— …от десяти тысяч порезов, которых не почувствовал бы никто другой, — неумолимо закончила Кассандра. — Что ты тогда будешь делать, могущественный лорд?
— Дункан будет любить ее вопреки всему! Разве может мужчина не любить девушку, которая смотрит на него с таким нескрываемым счастьем?
— «Он будет любить ее вопреки всему», — передразнила Кассандра с ледяным сарказмом в голосе. — И это говорит колдун, который верит, что лишь похоть соединяет мужчину и женщину? Я бы посмеялась над тобой, но боюсь, что моя душа не вынесет этого звука.
— Дункан будет любить ее. Он должен.
— А ты бы смог любить женщину, предавшую тебя?
— Я не Дункан.
— Ты мужчина. Как и Дункан. Когда он поймет, какой дорогой ценой обошлась ему Эмбер, он возненавидит ее.
— Что бы ты сделала на моем месте? — понизив голос, спросил Эрик.
— Я бы отдала замок Каменного Кольца Доминику ле Сабру.
— Никогда, — резко бросил Эрик.
— Это в тебе говорит гордость.
— Что стоит мужчина, не имеющий гордости?
— Спроси Дункана, — едко промолвила Кассандра. — Ведь ты, кажется, считаешь, что у него ее нет.
Целый хор веселых выкриков заставил Эрика обернуться и посмотреть на пирующих. В это время Эмбер одной рукой обнимала Дункана за шею и что-то шептала ему на ухо. То, что она ему говорила, наполнило улыбку Дункана жаркой страстью, пылавшей не менее ярко, чем огонь.
Потом Дункан снял руку Эмбер со своей шеи, нежно поцеловал ее пальцы и снова улыбнулся ей. Но эта улыбка была другая, ибо в ней было обещание не только страсти, но и защиты, не только горения, но и заботы, не только экстаза, но и покоя.
— Посмотри на них, — понизив голос, требовательно сказал Эрик. — Посмотри на них и скажи, как бы я мог удержать их врозь, не угрожая смертью?
Они замолчали, потом послышался вздох. Пальцы Кассандры коснулись сжатой в кулак руки Эрика.
— Я знаю, — тихо отозвалась она. — Поэтому мы и злимся друг на друга. Это дает нам иллюзию того, что когда-то мы распоряжались судьбой Эмбер — и сделали неправильный выбор, хотя на самом деле у нас никогда не было такой власти над ней.
Держась за руки, Дункан и Эмбер приблизились к Эрику.
— Мы просим твоего позволения удалиться, лорд, — сказал Дункан. — Нам пора отдохнуть.
Рыцари встретили эти слова взрывом хохота.
— Отдохнуть? — переспросил Эрик, поглаживая бородку, чтобы скрыть улыбку. — Конечно, Дункан. Если не отправитесь скорее в постель, то петух не уляжется еще долгое время после заката.
Это опять вызвало вспышку веселья среди рыцарей.
Улыбка Эрика изменилась, когда он повернулся к Эмбер. Он потянулся к ней, хотел было коснуться ее щеки, но остановился.
— Будь счастлива в замужестве, — промолвил Эрик.
Эмбер ответила сияющей улыбкой, которая не померкла даже тогда, когда она нарочно повернула голову таким образом, чтобы задеть щекой пальцы Эрика.
Ропот изумления прокатился среди собравшихся рыцарей; то же чувство отразилось и на лице Эрика.
— Благодарю тебя, лорд, — тихо сказал Эмбер. — Твоя доброта ко мне может сравниться лишь с самим янтарем — это кусочки солнечного света, которые сияют, каким бы темным ни был день.
Улыбка Эрика была и грустной, и такой прекрасной, что Кассандру пронзила острая боль. Эрик любил Эмбер — это было так же ясно, как и рыжевато-желтый цвет его глаз. Но в этой любви не было плотского желания, несмотря на красоту Эмбер и ярко выраженную мужественность Эрика.
Внезапно вместо боли Кассандра почувствовала страх.
Он знает. Клянусь всем, что есть святого, он знает!
Может, поэтому он так рискует? Старается отплатить ей за то, что у нее отняли при рождении ?
Из источника ясности внутри себя, в котором было заключено ее Знание, Кассандра не получила никакого ответа.
— Ты пожелаешь мне добра? — повернувшись к Кассандре, спросила Эмбер.
— Ты мне как дочь во всем, что имеет значение, — ответила Кассандра. — Если бы это было в моих силах, я подарила бы тебе рай.
Эмбер с улыбкой взглянула на мужа из-под длинных ресниц. Хотя она ничего не сказала, отраженное в глазах Дункана пламя вспыхнуло ярче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Быть может, он простит меня за то, что я ему не сказала, — ответила она.
— Вот почему ты взойдешь на брачное ложе, — произнесла Кассандра, которая все поняла. — Ты надеешься, что там завоюешь его.
— Да.
— И ты знаешь, что будешь отдавать частицу себя с каждым его прикосновением.
— Да.
— И ты знаешь, что в один прекрасный день можешь проснуться и увидеть, что тебя ненавидит тот самый человек, которому ты отдала свое сердце, тело… и душу.
— Да.
— И ты знаешь, что тогда произойдет?
— Да.
— Ты так легко соглашаешься, — промолвила Кассандра. — Посмотри на меня. Ты на самом деле знаешь?
Эмбер медленно открыла глаза и повернулась лицом к той, что пристально смотрела на нее глазами Наделенной Знанием. Шум свадебного пира куда-то отодвинулся, пока серые глаза всматривались в золотистые. Одно мгновение, два, три. Четыре.
Потом Кассандра резко отвела взгляд, ибо присущее ей, как и всем Наделенным, самообладание начало давать трещины под влиянием безысходности, таившейся в глазах Эмбер.
— Да, — прерывающимся голосом сказала Кассандра. — Ты знаешь. Я преклоняюсь перед твоей храбростью.
— И сожалеешь об отсутствии у меня здравого смысла? — спросила Эмбер.
Кассандра вновь обратила взгляд на девушку, которая была ей дочерью во всем, кроме самого факта рождения. В глазах прорицательницы блестели, подобно льдинкам, слезы.
От изумления Эмбер лишилась дара речи. Она никогда еще не видела, чтобы эта Наделенная Знанием женщина плакала.
— Я сожалею лишь о том, что Богу было угодно потребовать этого от тебя, а не от меня, — тихо произнесла Кассандра. — Легче было бы страдать самой.
Прежде чем Эмбер успела ответить, кто-то из рыцарей провозгласил еще один тост. Она подняла свой кубок, с усилием улыбнулась и отпила глоток.
Когда она поставила тяжелый серебряный кубок на стол, то увидела перед собой Дункана. Он протягивал ей руку. Она поднялась с грацией язычка пламени и, подойдя к нему, вложила свою руку в его ладонь.
В тот миг, когда их руки соприкоснулись, волны удовольствия побежали по телу Эмбер. Напряжение, делавшее ее улыбку натянутой, растаяло, подобно туману, под жгучими лучами солнца. Линия рта смягчилась, тени ушли из глаз, и она улыбнулась Дункану улыбкой, от которой сердце Кассандры сжалось.
— Теперь ты понимаешь? — прошептал Эрик на ухо Кассандре. — Ей ее темный воин нужен еще больше, чем мне.
— Я понимаю все. За исключением того, что ты будешь делать, когда в один прекрасный день он проснется Дунканом Максуэллским и убьет ее.
— Нет, — тихим голосом возразил Эрик.
— …постепенно, с каждым новым прикосновением, так что сердце ее истечет кровью…
— Замолчи! — прошипел он.
— …от десяти тысяч порезов, которых не почувствовал бы никто другой, — неумолимо закончила Кассандра. — Что ты тогда будешь делать, могущественный лорд?
— Дункан будет любить ее вопреки всему! Разве может мужчина не любить девушку, которая смотрит на него с таким нескрываемым счастьем?
— «Он будет любить ее вопреки всему», — передразнила Кассандра с ледяным сарказмом в голосе. — И это говорит колдун, который верит, что лишь похоть соединяет мужчину и женщину? Я бы посмеялась над тобой, но боюсь, что моя душа не вынесет этого звука.
— Дункан будет любить ее. Он должен.
— А ты бы смог любить женщину, предавшую тебя?
— Я не Дункан.
— Ты мужчина. Как и Дункан. Когда он поймет, какой дорогой ценой обошлась ему Эмбер, он возненавидит ее.
— Что бы ты сделала на моем месте? — понизив голос, спросил Эрик.
— Я бы отдала замок Каменного Кольца Доминику ле Сабру.
— Никогда, — резко бросил Эрик.
— Это в тебе говорит гордость.
— Что стоит мужчина, не имеющий гордости?
— Спроси Дункана, — едко промолвила Кассандра. — Ведь ты, кажется, считаешь, что у него ее нет.
Целый хор веселых выкриков заставил Эрика обернуться и посмотреть на пирующих. В это время Эмбер одной рукой обнимала Дункана за шею и что-то шептала ему на ухо. То, что она ему говорила, наполнило улыбку Дункана жаркой страстью, пылавшей не менее ярко, чем огонь.
Потом Дункан снял руку Эмбер со своей шеи, нежно поцеловал ее пальцы и снова улыбнулся ей. Но эта улыбка была другая, ибо в ней было обещание не только страсти, но и защиты, не только горения, но и заботы, не только экстаза, но и покоя.
— Посмотри на них, — понизив голос, требовательно сказал Эрик. — Посмотри на них и скажи, как бы я мог удержать их врозь, не угрожая смертью?
Они замолчали, потом послышался вздох. Пальцы Кассандры коснулись сжатой в кулак руки Эрика.
— Я знаю, — тихо отозвалась она. — Поэтому мы и злимся друг на друга. Это дает нам иллюзию того, что когда-то мы распоряжались судьбой Эмбер — и сделали неправильный выбор, хотя на самом деле у нас никогда не было такой власти над ней.
Держась за руки, Дункан и Эмбер приблизились к Эрику.
— Мы просим твоего позволения удалиться, лорд, — сказал Дункан. — Нам пора отдохнуть.
Рыцари встретили эти слова взрывом хохота.
— Отдохнуть? — переспросил Эрик, поглаживая бородку, чтобы скрыть улыбку. — Конечно, Дункан. Если не отправитесь скорее в постель, то петух не уляжется еще долгое время после заката.
Это опять вызвало вспышку веселья среди рыцарей.
Улыбка Эрика изменилась, когда он повернулся к Эмбер. Он потянулся к ней, хотел было коснуться ее щеки, но остановился.
— Будь счастлива в замужестве, — промолвил Эрик.
Эмбер ответила сияющей улыбкой, которая не померкла даже тогда, когда она нарочно повернула голову таким образом, чтобы задеть щекой пальцы Эрика.
Ропот изумления прокатился среди собравшихся рыцарей; то же чувство отразилось и на лице Эрика.
— Благодарю тебя, лорд, — тихо сказал Эмбер. — Твоя доброта ко мне может сравниться лишь с самим янтарем — это кусочки солнечного света, которые сияют, каким бы темным ни был день.
Улыбка Эрика была и грустной, и такой прекрасной, что Кассандру пронзила острая боль. Эрик любил Эмбер — это было так же ясно, как и рыжевато-желтый цвет его глаз. Но в этой любви не было плотского желания, несмотря на красоту Эмбер и ярко выраженную мужественность Эрика.
Внезапно вместо боли Кассандра почувствовала страх.
Он знает. Клянусь всем, что есть святого, он знает!
Может, поэтому он так рискует? Старается отплатить ей за то, что у нее отняли при рождении ?
Из источника ясности внутри себя, в котором было заключено ее Знание, Кассандра не получила никакого ответа.
— Ты пожелаешь мне добра? — повернувшись к Кассандре, спросила Эмбер.
— Ты мне как дочь во всем, что имеет значение, — ответила Кассандра. — Если бы это было в моих силах, я подарила бы тебе рай.
Эмбер с улыбкой взглянула на мужа из-под длинных ресниц. Хотя она ничего не сказала, отраженное в глазах Дункана пламя вспыхнуло ярче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96