И все же когда Рафаэль говорил, объятия его ослабевали. Хотя он и был уверен в том, что она не собирается убегать, он по-прежнему контролировал свои действия. Но у него не возникало больше чувства, что он не успеет добиться ее ласки, ее нежности лишь потому, что она испугается и отпрянет.
Алана не сопротивлялась его силе. С каждым вздохом, с каждым ударом сердца, с каждым прикосновением она становилась ближе.
Медленными движениями Раф развязал пояс тяжелого халата. Затем снял его с Аланы; чувственные пальцы наслаждались очарованием мгновения и осязанием женщины, которая повернулась к нему, улыбаясь.
Раф бросил халат на кровать, темно-синяя ткань маняще мерцала в отблесках огня. Он не замечал этого. Он видел только ее и тонкую, длинную, до самого пола, ночную сорочку, по цвету напоминающую сумеречный лес.
Поблескивали крохотные ровные серебристые пуговки, в них отражались танцующие языки пламени. Серебряные, в виде кружочков, отблески огня, разбросанные по сорочке Аланы от горловины до линии бедер, соблазняли Рафаэля очертить пальцем контур каждого из них. Пальцы задержались на пуговицах, нежно массируя небольшую упругую округлость ее живота, затем продолжили свои путь вниз.
Когда он поглаживал нежный изгиб ее бедер, дыхание буквально выплескивалось из Аланы. Ласки его усиливались: он то натягивал тонкую сорочку, и она повторяла форму скрытых очертаний тела, то нетерпеливо собирал нежную ткань в ладонь. Она стонала, ногти вонзались ему в плечи.
Раф тихо рассмеялся, торжество и страсть слились в одном звуке. Затем застонал, почувствовав, как сквозь тонкий атлас сорочки пробивается жар ее тела, разливается, подобно теплым лучам восходящего солнца.
— Ты просто немилосердно соблазняешь меня, — прохрипел он.
— Кто бы говорил, — дрогнувшим голосом отозвалась Алана.
Раф медленно отступил, еще раз прошелся пальцами по ряду крошечных пуговиц, заканчиваю-щихся как раз у углубления на шее. Пальцы задержались на первой пуговице, пытаясь расстегнуть ее.
Но пуговичка была слишком маленькой, слишком неподатливой, а рука его далеко не твердой: с каждым вздохом острее ощущал он сладостный аромат сильнейшего желания Аланы.
— Этой бы сорочкой испытывать терпение святого, — бормотал Раф, веселье и страсть смешались в голосе.
Женщина наклонила голову, чтобы коснуться губами пальцев Рафа. Зубы нежно сжали косточки суставов. Язык скользил между пальцами, лаская чувствительную кожу.
— Ты мне мешаешь, — прошептал он.
— Вырез достаточно широкий, поэтому я и не волнуюсь насчет пуговиц.
— Но я столько раз мечтал, как буду медленно раздевать тебя, очень медленно…
Подняв глаза, Алана увидела, что Раф улыбается и в то же время выглядит очень серьезным. Взгляд его горящих глаз вызвал в ней чувство сладкой истомы.
— Я собираюсь получить удовольствие от каждой пуговицы. От каждой обнажающейся частички твоего тела. И, когда я сниму с тебя сорочку, я буду любоваться тобой; в одежде, сотканной из отблесков пламени.
Рафаэль говорил, а глаза его пылали, огонь желания охватил и Алану.
— Я даже не буду сначала прикасаться к тебе, — продолжал он, нежно проводя кончиками пальцев по мягким губам Аланы, — буду просто смотреть на тебя и вспоминать те мгновения, когда видел тебя лишь в мечтах. И об этом я тоже мечтал, мечта в мечте.
Женщина была охвачена сильнейшим волнением: слова Рафа ласкали ее так же сильно, как и его рука.
Он видел, что она дрожит, ощущал пальцами теплые волны ее дыхания. Он протянул обе руки к длинному ряду пуговиц, как вдруг буквально обезумел: грудь Аланы коснулась чувствительной кожи на внутренней стороне запястий.
Ему было настолько приятно, что он не мог удержаться, чтобы осторожно не провести запястьями по нежным упругим бугоркам. Ее грудь откликнулась на его ласки, соски смело вырисовывались под нежной дразнящей тканью ее ночной сорочки. Раф наклонил голову и начал зубами ласкать верхнюю часть ее груди. Ответная дрожь сотрясала тело Аланы, он хотел стонать от удовольствия и подступившего вдруг желания. Хотел разомкнуть ее нежные бедра и ощутить приветливое шелковистое тепло, окутавшее его. Он очень хотел этого, и тело содрогнулось от сладостной страсти.
Но Рафаэль хотел, чтобы и его мечты воплотились в жизнь. Хотел этого даже сильнее.
Его руки непроизвольно вернулись к крохотным пуговичкам. Он расстегивал их одну за другой, пока не блеснула меж темно-зеленых складок одежды нежная кожа. Она смотрела на него глазами, которые тоже блестели, искрились, а дыхание в наполненной тишиной мгле было тихим, прерывистым.
Раф целовал атласное тепло ее кожи, губами касался податливых пуговиц. Медленно, чувственно язык его скользил по ее телу, перебирал одну за другой пуговицы, которые расступались, подставляя ее его ласкам. Безмолвно, содрогаясь всем телом, вкушал он жар и сладость своей мечты.
Он прервался, чтобы осыпать поцелуями ее грудь, сначала одну, затем другую, ласкал их языком и зубами. Алана стонала, пальцы беспомощно перебирали его волосы. Затем он спустился ниже, руки двигались быстрее, дыхание участилось, возникло ощущение всепоглощающей страсти, настойчиво, неуклонно вздымающейся между бедер.
Быстрым изящным движением Рафаэль опустился перед Аланой на колени, пальцы перебирали оставшиеся пуговицы, пока не расстегнули их все, до последней. Он осторожно потянул за сорочку, мягкие складки цеплялись за каждый женственный изгиб ее тела, временами, казалось, его дыхание останавливалось. В конце концов сорочка неохотно соскользнула на пол, обнажив тайны тела Аланы.
На протяжении нескольких мгновений Раф созерцал обнажившуюся красоту. Кожа Аланы пылала от отблесков каминного огня и страсти. Грудь мягко вздымалась, а темные верхушечки нежно искрились от ласковых прикосновений его губ. Сочный контраст ее темных сосков на фоне пылающей кожи надолго приковал к себе его взгляд. Затем Раф опустил глаза и смотрел на манящий полночный блеск волосков, чернеющих пониже ее тонкой талии.
Когда кончик языка Рафа дразняще щекотал ее пупок, а руки нащупывали пушистый холмик на бедрах, она еще теснее прижалась к нему, снова и снова повторяя его имя. Он закрыл глаза, чтобы острее ощущать, как проникают в него звуки ее голоса, аромат и само осязание ее тела, как они исцеляют и одновременно возбуждают его.
Он так часто мечтал об этих мгновениях, о том, как будет ласкать ее до тех пор, пока силы не оставят ее, о том, как понесет он ее, томящуюся от изнеможения, на кровать и будет снова осыпать поцелуями ее тело, пока вырвавшийся из ее груди крик не известит о сильнейшем желании, о том, как хочет она его.
Но сейчас Раф боялся поднять Алану, нести ее на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67