Это не помогло. Глаза были по-прежнему слишком темные, слишком дикие, почти лихорадочные в своей яркости. Она выглядела хрупкой и немного диковатой, как будто готова была улететь прочь от одного неосторожного слова или прикосновения.
Внезапно Алана решила, что найдет Рафа. Она найдет его и потребует, чтобы он рассказал все, что знает.
— К черту напутствия доктора Джина, все его слова о том, что может помочь или помешать мне вспомнить происшедшее, — гневно шептала Алана. — К черту все, что другие считают полезным для меня. Я должна знать.
Неважно, насколько ужасна правда, она не может быть хуже того, что Алана переживает сейчас… Раф отвернулся от нее, ушел в ночь, никто не отзывался на ее крики, даже эхо.
Алана услышала какие-то звуки, доносящиеся из кухни. Она быстро спустилась вниз, решимость чувствовалась в каждой линии тела. Сейчас она предстанет перед Рафом. Она быстро бежала, спотыкаясь, чувствуя, как крики и воспоминания перехватили горло.
Но Рафа на кухне не было.
— Доброе утро, сестренка, — приветствовал ее Боб, когда она вошла.
Он стоял к ней спиной, доливал воду в кофейник, но узнал ее шаги.
— Ты запоздала, так же, как, впрочем, и все остальные, — заметил Боб. — Игра в покер затянулась до трех.
Продолжая говорить, он повернулся к ней, чтобы поставить кофейник на горячую плиту.
— Джанис — счастливейшая… о Боже, Алана! Что случилось?
— Ничего, что не мог бы исцелить кофе, — ответила она, внимательно следя за своим голосом.
Двумя огромными шагами Боб пересек кухню. Протянул к ней руку, прежде чем вспомнил подробнейшие наставления Рафа о прикосновениях к ней.
— Я собираюсь проверить, нет ли у тебя температуры, — замешкался Боб, медленно поднимая руку к ее лбу.
— Нет.
Алана не отпрянула назад, когда брат дотронулся до нее. Наконец она могла четко видеть его, кошмары не застилали глаза.
Огромная ладонь Боба с удивительной нежностью ощупала лоб Аланы.
— Ты холодная, — произнес он, напуганный прохладой ее кожи.
— Правильно. Никаких признаков лихорадки. — Голос Аланы был такой же дерзкий, как и улыбка, которой она его наградила. — Ты не видел Рафа?
Боб сощурил глаза.
— Он уехал.
— Уехал?
— Он сказал, что получил по радио неприятное сообщение с ранчо. Кому-то срочно нужна его помощь. Сказал, что пришлет нам радиограмму, как только доберется домой.
— Когда?
— Отсюда достаточно долго добираться верхом до его дома, даже на его пятнистой лошади, привыкшей к горным тропам. К вечеру, наверное.
— Когда он уехал?
— Около часа назад. Почему ты спрашиваешь?
— Просто так, — ответила Алана сухим сдавленным голосом. — Просто интересно.
— Что-то произошло между вами? Раф выглядел так же неприступно, как и ты.
Алана странно хохотнула.
— Ты знал, что Раф был в горах четыре недели назад? — спросила она. Боб подозрительно взглянул на нее. — Он был на Разбитой Горе, когда погиб Джек, — настаивала Алана.
— Конечно, был. Как, думаешь, ты выбралась оттуда после того, как была покалечена?
— Что? — прошептала Алана.
— Ну-ну, сестренка, — улыбнулся Боб, несмотря на охватившее его волнение. — Ты же не могла пройти три мили по обледенелым горным тропам с сильно вывихнутой лодыжкой. Буря распугала всех лошадей, и Рафаэль тащил тебя на спине. Если бы не он, ты бы погибла там, так же, как и Джек.
— Я не помню, — вздохнула Алана.
— Конечно, нет. Ты была вне себя от шока. О, черт, держу пари, ты даже не помнишь, как шериф Митчел приземлился на озере и вывез тебя оттуда в самый разгар бури. Митч рассказывал мне, это был самый фантастический полет, который он когда-либо совершал.
— Я не помню!
Боб улыбнулся и нежно похлопал Алану по плечу.
— Не стоит из-за этого так волноваться, сестренка. Никто и не ожидает, что ты вспомнишь какие-либо подробности о своем спасении. Когда я приехал в госпиталь, ты даже не узнала меня.
— Я… не…
— Да нет, вспомнишь, — сухо закончил Боб. — Гипотермия поможет тебе в этом. Со временем поставит мозги на место. Помнишь, как мы полезли в горы за тем сумасшедшим альпинистом? К тому времени, когда мы нашли его, он соображал хуже цыпленка. И насколько ему стало лучше после того, как мы отогрели его.
Алана взглянула в очень темные глаза брата, глаза, похожие на ночь, только более ясные, теплые.
Глаза такие же, как и её собственные до того, как она потеряла память.
Но Боб помнит, а она нет. Даже когда он рассказывает ей, она едва может поверить в то, что слышит.
Это похоже на чтение о чем-то в газете. Далекое. Но вполне реальное.
Раф нес ее вниз с Разбитой Горы.
Она не помнит.
Неудивительно, что Раф не рассказал ей, что случилось. Рассказ не принес бы пользы. Услышать — это не одно и то же, что вспомнить, знать.
Раф спас жизнь Аланы, а она даже не знает об этом. Он тащил ее вниз по этой предательски опасной тропе, лед и темень вокруг, рисковал ради нее собственной жизнью.
А ей казалось, что этого никогда и не было.
— Раф ждал, что ты все вспомнишь после побега из госпиталя, — заметил Боб.
— Нет, я не вспомнила.
Она не вспомнила, не звала Рафа, даже не знала, что он ждал на Разбитой Горе. Ждал ее.
— По-видимому, — выдохнул Боб, — Раф вычислил это для себя. Поэтому он и терзал меня, чтобы я заманил тебя домой.
Алана ошеломленно кивала головой. Она приехала домой. И Рафаэль обращался с ней необыкновенно нежно, с полным пониманием, не требуя ничего, отдавая все. Когда пребывание в горах пугало ее, он извинялся, как будто именно он нес ответственность за все.
Уинтер настолько близко воспринял ее боль и страдания, что в это трудно было поверить. Насколько мог, вселил в нее надежду и уверенность. И ни разу ничем не выдал той боли, что она ему причинила. Он любил ее, заботился о ней, дал ей все возможное, кроме воспоминаний. Никто не может вспомнить за нее.
Это она должна сделать сама, для себя.
— Сестренка? — обеспокоенно позвал Боб. — Тебе лучше сесть. Ты бледнее смерти.
— Ты, как всегда, любезен, милый братец. — Голос Аланы был таким же жалким, как и улыбка, которой она одарила Боба. Она сумела снять напряжение с горла, с голосовых связок, используя упражнения, которые освоила как певица. Важно, чтобы Боб не беспокоился о ней. Важно, чтобы он не вертелся рядом, не следил за ней, не мешал сделать то, что она считала необходимым сделать.
Важно, чтобы она вела себя во время завтрака так, как будто ничего не произошло, и тогда день, лениво вступающий сейчас в окрестностях озера в свои права, сложится удачно. Ни одного неверного шага, движения, взгляда. Все должно быть в полном порядке. — Проверь, пожалуйста, на кухне ящик с дровами, ладно? Я не хочу носиться как ошпаренная, если вдруг погаснет огонь.
Голос Аланы звучал спокойно, даже немного вяло. Улыбка, которую она подарила Бобу, точно соответствовала голосу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67