Фрэнсис играл с кузенами в крокет, а где-то поодаль возвышалась фигура отца.
– Нет цены слишком высокой, если за нее я увижу свою семью и Камарей, – наконец вымолвила Ри.
Данте Лейтон продолжал смотреть на ее гордое лицо. Фиалковые глаза были темны от боли, но он знал, что, пока он здесь, из них не прольется ни одна слезинка. Только уединившись в своей маленькой каюте, она позволит себе отдаться чувствам, разрывающим ее сердце. Потрясающая сила воли для такой совсем еще юной девушки. Она не просит о жалости и милосердии, стоит перед ним неприступная, ни о чем не умоляя. Это унижало его в собственных глазах. Когда корабль соскользнул вниз, в разверзшуюся между волнами бездну и ее бросило на его грудь, в неотзывчивости ее как бы онемевшего тела он мог почувствовать отвращение к себе. Это отвращение, которое она даже не хотела скрывать, взбесило его, вызвало желание больно ее уязвить.
– Я запомню ваши смелые слова, миледи, – сказал Дайте ей на ухо, – и очень скоро попрошу расплатиться со мной. Мне нравится предложение заключить с вами сделку, и я полагаю, что вы держите свое слово, дорогая. Вы ведь так гордо заявили, что Доминики никогда не изменяют своему слову, поэтому я не предвижу никаких трудностей, – тихо произнес Данте, легко прикасаясь губами к ее щеке, словно в подтверждение того, что он не намерен отступаться.
– Гм-м...
Отвернувшись от порозовевшего лица Ри, Данте увидел опечаленную физиономию Хаустона Кёрби. Коротышка-стюард стоял на верхней ступени трапа с чашкой дымящегося кофе в руке.
– Наверное, мне надо было принести лимонад и вам, капитан Лейтон, – сказал Кёрби, неодобрительно фыркнув. Столь формальное обращение вызвало странное, хотя и мимолетное выражение на лице Данте. – Думаю, вам не мешало бы охладиться, сэр капитан, – объяснил стюард, ступая на палубу полуюта и приближаясь к стоящим в неловком молчании Данте и Ри.
Он протянул чашку, едва не выплеснув горячий кофе на бедро капитана.
– Ваш кофе, милорд, – сказал маленький стюард, делая особое ударение на титуле. Он как бы желал напомнить капитану о его благородных предках, никто из которых, по мнению Хаустона Кёрби, никогда не позорил доброго имени Лейтонов.
Данте неохотно выпустил золотую косу и милостиво соизволил принять предлагаемый ему кофе. Коротышка-стюард, однако, слишком хорошо знал своего капитана, чтобы не догадаться о его истинных чувствах.
– Если хотите, я провожу вас вниз, миледи, – с сияющей улыбкой предложил Кёрби, протягивая согнутую руку. – Надеюсь, вам понравится имбирная коврижка, которую я приготовил специально для вас. Она лежит у вас в каюте, миледи. – Это была взятка, предложенная с гордым видом. Кёрби подвел миледи к трапу и стал внимательно смотреть, как она спускается. Наблюдал за ней не только он, но и еще множество людей с палубы, хотя вероятность ее падения была очень мала. Бросив на капитана последний укоризненный взгляд через плечо, седой стюард скрылся внизу.
– А нам не достанется этой имбирной коврижки, мистер Кёрби? – с голодным блеском в глазах спросил Коббс. – Хорошо бы на борту у нас почаще бывали леди. Кок начинает готовить гораздо вкуснее. А то гороховый пудинг опостылел, просто нет мочи, – сказал он, широко ухмыляясь при виде оскорбленного лица стюарда.
– Думаю, ты все равно получишь что-нибудь другое, мистер Коббс, – съязвил Сеймус Фицсиммонс. – Может быть, селитру с лобскусом. Жаль, что мы скоро приходим в порт.
– Лобскус! – насмешливо фыркнул Хаустон Кёрби. – Как будто я когда-нибудь подавал лобскус в море. Вы знаете, что такое лобскус, миледи?
– Нет, – равнодушно уронила Ри. Остановившись у входа в маленькую каютку, освобожденную для нее Аластером, она думала о своем. Когда она оправилась от своей болезни, Марлоу настоял на том, чтобы капитан перевел Ри в его каюту. Его поддержал и Хаустон Кёрби, который сказал, что ей необходимо место, где она могла бы уединяться, а такой возможностью на корабле очень дорожили. Экипаж был убежден, что она знатная леди, поэтому ее переход в отдельную каюту был воспринят как сам собой разумеющийся. Если у капитана и были какие-то возражения, он воздержался от их высказывания. Аластер поселился вместе с Сеймусом Фицсиммонсом в его тесной каюте за трапом. Дверь в каюту капитана находилась в конце короткого трапа, и Ри заходила туда, только чтобы пообедать или поужинать.
– Лобскус можно готовить по-разному, миледи. В зависимости от того, что у вас есть под рукой, но обычный его состав – солонина с луком и картошка, смешанная с галетами. Конечно, это кушанье не сравнить с блюдами, которые стряпаю я, но оно удобно для приготовления в непогоду и питательно, – объяснил Хаустон Кёрби. – А теперь малость отдохните. Ужин будет готов через час, и вас уже ждет отменная куриная грудка. Я подаю это блюдо с особым соусом. Скажу не хвастаясь, что во всей Вест-Индии никто лучше меня не умеет готовить баранину по-креольски. Когда мы придем в Антигуа, я куплю свежих ананасов. Сам выберу их на плантации и сорву. Я знаю, как выбрать самые сладкие, а уж если я испеку ананасовый пирог, пальчики оближете, жаль, что ваш юный братишка не сможет его отведать. А вот капитан очень любит этот пирог...
Тут Хаустон Кёрби осекся, увидев выражение ее лица, явно намекавшее, что он сказал больше чем достаточно.
– Не спорю, миледи, с капитаном иногда трудно иметь дело. Я служу его семье почти полстолетия и не остался бы вместе с капитаном, если бы не был убежден, что он хороший человек, хотя и вспыльчив, как сам дьявол. Если уж он разойдется, его нелегко остановить. Он часто говорит не то, что думает. Поэтому его слова не надо принимать близко к сердцу. У вас много друзей на борту «Морского дракона», и мы не позволим, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое, миледи, – самым серьезным тоном сказал Кёрби, чтобы успокоить девушку.
– Тогда, пожалуйста, мистер Кёрби, помогите мне бежать, когда мы приплывем в Антигуа, – в отчаянии шепнула Ри. По нервному взгляду, который она метнула на полуют, Хаустон Кёрби хорошо понял, какой страх она испытывает перед капитаном.
– Мне больно видеть, миледи, что вы так расстроены, но я ничего не могу поделать. Я верен капитану и, хотя не всегда согласен с тем, что он делает, скорее умру, чем изменю ему, – ответил маленький стюард, и Ри поняла, что это не пустые слова.
– Я не прошу вас предавать капитана, мистер Кёрби, – негромко сказала Ри. Глубокое волнение, которое выдавал ее голос, обеспокоило Кёрби; он знал, как опрометчиво порой поступают люди, полагая, что находятся в отчаянном положении. – Я хочу только свободы. Я никому не скажу, каким образом попала в Антигуа. Никому не скажу ничего плохого об экипаже «Морского дракона», – обещала Ри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
– Нет цены слишком высокой, если за нее я увижу свою семью и Камарей, – наконец вымолвила Ри.
Данте Лейтон продолжал смотреть на ее гордое лицо. Фиалковые глаза были темны от боли, но он знал, что, пока он здесь, из них не прольется ни одна слезинка. Только уединившись в своей маленькой каюте, она позволит себе отдаться чувствам, разрывающим ее сердце. Потрясающая сила воли для такой совсем еще юной девушки. Она не просит о жалости и милосердии, стоит перед ним неприступная, ни о чем не умоляя. Это унижало его в собственных глазах. Когда корабль соскользнул вниз, в разверзшуюся между волнами бездну и ее бросило на его грудь, в неотзывчивости ее как бы онемевшего тела он мог почувствовать отвращение к себе. Это отвращение, которое она даже не хотела скрывать, взбесило его, вызвало желание больно ее уязвить.
– Я запомню ваши смелые слова, миледи, – сказал Дайте ей на ухо, – и очень скоро попрошу расплатиться со мной. Мне нравится предложение заключить с вами сделку, и я полагаю, что вы держите свое слово, дорогая. Вы ведь так гордо заявили, что Доминики никогда не изменяют своему слову, поэтому я не предвижу никаких трудностей, – тихо произнес Данте, легко прикасаясь губами к ее щеке, словно в подтверждение того, что он не намерен отступаться.
– Гм-м...
Отвернувшись от порозовевшего лица Ри, Данте увидел опечаленную физиономию Хаустона Кёрби. Коротышка-стюард стоял на верхней ступени трапа с чашкой дымящегося кофе в руке.
– Наверное, мне надо было принести лимонад и вам, капитан Лейтон, – сказал Кёрби, неодобрительно фыркнув. Столь формальное обращение вызвало странное, хотя и мимолетное выражение на лице Данте. – Думаю, вам не мешало бы охладиться, сэр капитан, – объяснил стюард, ступая на палубу полуюта и приближаясь к стоящим в неловком молчании Данте и Ри.
Он протянул чашку, едва не выплеснув горячий кофе на бедро капитана.
– Ваш кофе, милорд, – сказал маленький стюард, делая особое ударение на титуле. Он как бы желал напомнить капитану о его благородных предках, никто из которых, по мнению Хаустона Кёрби, никогда не позорил доброго имени Лейтонов.
Данте неохотно выпустил золотую косу и милостиво соизволил принять предлагаемый ему кофе. Коротышка-стюард, однако, слишком хорошо знал своего капитана, чтобы не догадаться о его истинных чувствах.
– Если хотите, я провожу вас вниз, миледи, – с сияющей улыбкой предложил Кёрби, протягивая согнутую руку. – Надеюсь, вам понравится имбирная коврижка, которую я приготовил специально для вас. Она лежит у вас в каюте, миледи. – Это была взятка, предложенная с гордым видом. Кёрби подвел миледи к трапу и стал внимательно смотреть, как она спускается. Наблюдал за ней не только он, но и еще множество людей с палубы, хотя вероятность ее падения была очень мала. Бросив на капитана последний укоризненный взгляд через плечо, седой стюард скрылся внизу.
– А нам не достанется этой имбирной коврижки, мистер Кёрби? – с голодным блеском в глазах спросил Коббс. – Хорошо бы на борту у нас почаще бывали леди. Кок начинает готовить гораздо вкуснее. А то гороховый пудинг опостылел, просто нет мочи, – сказал он, широко ухмыляясь при виде оскорбленного лица стюарда.
– Думаю, ты все равно получишь что-нибудь другое, мистер Коббс, – съязвил Сеймус Фицсиммонс. – Может быть, селитру с лобскусом. Жаль, что мы скоро приходим в порт.
– Лобскус! – насмешливо фыркнул Хаустон Кёрби. – Как будто я когда-нибудь подавал лобскус в море. Вы знаете, что такое лобскус, миледи?
– Нет, – равнодушно уронила Ри. Остановившись у входа в маленькую каютку, освобожденную для нее Аластером, она думала о своем. Когда она оправилась от своей болезни, Марлоу настоял на том, чтобы капитан перевел Ри в его каюту. Его поддержал и Хаустон Кёрби, который сказал, что ей необходимо место, где она могла бы уединяться, а такой возможностью на корабле очень дорожили. Экипаж был убежден, что она знатная леди, поэтому ее переход в отдельную каюту был воспринят как сам собой разумеющийся. Если у капитана и были какие-то возражения, он воздержался от их высказывания. Аластер поселился вместе с Сеймусом Фицсиммонсом в его тесной каюте за трапом. Дверь в каюту капитана находилась в конце короткого трапа, и Ри заходила туда, только чтобы пообедать или поужинать.
– Лобскус можно готовить по-разному, миледи. В зависимости от того, что у вас есть под рукой, но обычный его состав – солонина с луком и картошка, смешанная с галетами. Конечно, это кушанье не сравнить с блюдами, которые стряпаю я, но оно удобно для приготовления в непогоду и питательно, – объяснил Хаустон Кёрби. – А теперь малость отдохните. Ужин будет готов через час, и вас уже ждет отменная куриная грудка. Я подаю это блюдо с особым соусом. Скажу не хвастаясь, что во всей Вест-Индии никто лучше меня не умеет готовить баранину по-креольски. Когда мы придем в Антигуа, я куплю свежих ананасов. Сам выберу их на плантации и сорву. Я знаю, как выбрать самые сладкие, а уж если я испеку ананасовый пирог, пальчики оближете, жаль, что ваш юный братишка не сможет его отведать. А вот капитан очень любит этот пирог...
Тут Хаустон Кёрби осекся, увидев выражение ее лица, явно намекавшее, что он сказал больше чем достаточно.
– Не спорю, миледи, с капитаном иногда трудно иметь дело. Я служу его семье почти полстолетия и не остался бы вместе с капитаном, если бы не был убежден, что он хороший человек, хотя и вспыльчив, как сам дьявол. Если уж он разойдется, его нелегко остановить. Он часто говорит не то, что думает. Поэтому его слова не надо принимать близко к сердцу. У вас много друзей на борту «Морского дракона», и мы не позволим, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое, миледи, – самым серьезным тоном сказал Кёрби, чтобы успокоить девушку.
– Тогда, пожалуйста, мистер Кёрби, помогите мне бежать, когда мы приплывем в Антигуа, – в отчаянии шепнула Ри. По нервному взгляду, который она метнула на полуют, Хаустон Кёрби хорошо понял, какой страх она испытывает перед капитаном.
– Мне больно видеть, миледи, что вы так расстроены, но я ничего не могу поделать. Я верен капитану и, хотя не всегда согласен с тем, что он делает, скорее умру, чем изменю ему, – ответил маленький стюард, и Ри поняла, что это не пустые слова.
– Я не прошу вас предавать капитана, мистер Кёрби, – негромко сказала Ри. Глубокое волнение, которое выдавал ее голос, обеспокоило Кёрби; он знал, как опрометчиво порой поступают люди, полагая, что находятся в отчаянном положении. – Я хочу только свободы. Я никому не скажу, каким образом попала в Антигуа. Никому не скажу ничего плохого об экипаже «Морского дракона», – обещала Ри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144