Однако чутье подсказало ей, что она не одна, – девушка замерла, настороженно оглядываясь по сторонам. Когда он выступил из своего тенистого укрытия, ее глаза расширились от изумления. Он ожидал, что девушка будет разгневана и смущена, но она продолжала спокойно стоять на песке, а у ее босых ног плескалась вода.
Он был ошеломлен, что она не только не спешит прикрыть свою наготу, но смотрит на него смело, лишь слегка покраснев, без всякого смущения или робости в фиалковых глазах. В ее взгляде как бы отражалась та же неудовлетворенная страсть, что пылала в его взгляде.
Когда он направился к ней, она осталась на месте. Через минуту он уже стоял перед ней, разглядывая покрытое золотистым загаром тело.
Он не спеша протянул руку, давая ей время оттолкнуть его, если сна этого пожелает, по она продолжала стоять неподвижно, в безмолвном ожидании.
Дайте притронулся к ее груди, лаская большим пальцем напрягшийся сосок, одновременно обвив другой рукой ее талию. Он прижимал ее к себе все крепче и крепче.
Ри с облегчением вздохнула, когда рот Данте прильнул к ее приоткрытым губам, а его язык скользнул к ее языку, как бы пробуя его на вкус.
– Ри, милая, милая Ри, – охрипшим от страсти голосом забормотал Данте, в то время как его руки ласкали ее мягкое, благоуханное нагое тело.
Со стоном схватив ее в объятия, он вынес ее из воды и поставил на песок, все еще теплый от поцелуев солнца. И тут же, на глазах у нее, разделся и встал перед ней, высокий и мускулистый. Широкая грудь, поросшая вьющимися светло-каштановыми волосами, узкие бедра. Мужское естество все напряглось, стремясь к ее плоти.
Он постелил рубашку на песке, затем, весь горя от соприкосновения их тел, положил Ри на рубашку и сам лег рядом.
Его губы покрывали ее тонкое лицо легкими поцелуями – все целиком, не оставляя ни единого нецелованного местечка, ибо он хотел обладать сю полностью, хотел, чтобы отныне у них не оставалось никаких тайн друг от друга. И постепенно она вся разгоралась от его поцелуев.
Его губы спустились к лебединой шее, руки продолжали дерзко, но ласково ласкать ее тело. Он как бы заново открывал для себя женщину, которая жила в его мечтах с момента их первой встречи.
И ее руки тоже принялись робко исследовать его тело; поощряя ее, он взял одну ее руку и, притянув к себе, дал понять, какую власть она имеет над ним. Почувствовав ее интимные прикосновения, он застонал от наслаждения и, уже не в силах сдерживаться, перекатился на нее и стал ласкать языком ее твердеющие под его поцелуями соски. Тем временем его руки продолжали воспламенять ее кровь, она все теснее прижималась к нему, жадно его целовала, в свою очередь ласкала маленькими своими руками, пока наконец он не вдавил ее в песок всей своей тяжестью. Ее стройные ноги раздвинулись, и он проник в нес. Сперва он почувствовал в ней удивление, затем, когда его естество вошло глубже, кратковременную боль. Слегка притушив свою страсть, лаская и целуя ее, он стал ждать, пока по трепету ее тела не понял, что ее целиком захватило желание, а бедра стали двигаться сами по себе, не нуждаясь в помощи его рук.
Тихо вскрикнув, Ри вся запылала. Их разгоряченные тела двигались в едином ритме, и Ри почувствовала, что возносится на невероятную высоту чувственного наслаждения. Мир словно взорвался в ее голове, она ощущала глубоко в себе его твердое естество, которое в миг высшего блаженства извергло в нее семя и навсегда зажгло в ней неугасимое пламя желания и любви. Этому пламени суждено жить в ней до самого конца ее жизни.
Наконец якорь был поднят, паруса наполнились ветром и «Морской дракон» отправился в дальний путь. Марсовые, как никогда внимательно, следили, не покажутся ли на горизонте какие-нибудь знакомые паруса. Судно вошло в Гольфстрим у берегов Флориды и, подхваченное сильным течением, направилось на север. Лишь однажды бросили они якорь, у острова Ныо-Провидеис, где провели всего одну ночь, запасаясь пресной водой и продовольствием для дальнейшего плавания. А путь предстоял им неблизкий, ибо они плыли в Лондон.
Там судно в последний раз пришвартуется к причалу на Темзе, и все члены экипажа, покинув капитана, отправятся каждый своим отдельным путем. И это уже их дело, что они сделают со своей долей сокровищ: положат деньги на банковский счет, вложат в какое-нибудь предприятие или промотают.
Однажды марсовой заметил на горизонте какие-то паруса, а Мак-Доналд клялся, что различил на грот-мачте пестрый флаг, но «Морской дракон» был слишком быстроходным судном, чтобы его могли догнать на «Анне Жанне» Берти с его головорезами. В скором времени бриг их веселого конкурента-контрабандиста остался далеко позади.
Ри Клэр стояла рядом с Данте на шканцах, когда они услышали то, чего больше всего опасались, – крик марсового:
– Парус по левому борту!
Заткнув, как тесак, подзорную трубу за широкий пояс, Лонгакр с обезьяньей ловкостью вскарабкался по вантам на марс. Приставив к глазу подзорную трубу, он попытался опознать судно, которое шло наперерез им. Намерения капитана судна не оставляли никаких сомнений.
– Это корабль королевского флота под английским флагом. Кажется, шлюп.
– Вы можете узнать его, Мак-Доналд? – сказал Данте шотландцу, передавая ему свою подзорную трубу.
Минуты тянулись бесконечно долго. Оба судна все сближались и сближались.
– Да, корабль королевского флота. Кажется, это... – медленно проговорил Мак-Доналд, – да, это «Портикулус», и они подают нам сигнал.
Сощурившись, капитан «Морского дракона» размышлял, зачем его хочет видеть капитан «Портнкулуса». Будь это какой-нибудь иной корабль, под командованием любого другого капитана, Данте приказал бы поднять все паруса и ушел бы от погони. Но он знал сэра Моргана Ллойда, и этого было достаточно, чтобы он отдал приказ приготовиться к встрече капитана «Портнкулуса».
Капитан сэр Морган Ллойд взошел на борт «Морского дракона», ощущая себя во вражеском лагере, ибо, пока он поднимался по сходням, весь экипаж буравил его не слишком-то приветливыми взглядами.
– Слушаю вас, капитан, – выйдя ему навстречу, сказал Данте с необычной вежливостью, настороженно глядя на англичанина, который вполне мог оказаться врагом.
– Капитан Лейтон, – произнес сэр Морган, не очень хорошо представляя себе, что ему сказать дальше, поскольку оказался в довольно неловкой ситуации. Куда более привычно ему было чувствовать себя в бою, под пушечным огнем. Пока же он не представлял себе, друг ему или враг капитан «Морского дракона». Это должно было выясниться в ближайшие несколько минут.
– Чем могу служить, капитан? – спросил Данте, искоса прикидывая расстояние между двумя судами. Оно было совсем небольшим, Данте различил даже озабоченное выражение на лицах морских пехотинцев в красных мундирах, стоявших на шканцах «Портикулуса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Он был ошеломлен, что она не только не спешит прикрыть свою наготу, но смотрит на него смело, лишь слегка покраснев, без всякого смущения или робости в фиалковых глазах. В ее взгляде как бы отражалась та же неудовлетворенная страсть, что пылала в его взгляде.
Когда он направился к ней, она осталась на месте. Через минуту он уже стоял перед ней, разглядывая покрытое золотистым загаром тело.
Он не спеша протянул руку, давая ей время оттолкнуть его, если сна этого пожелает, по она продолжала стоять неподвижно, в безмолвном ожидании.
Дайте притронулся к ее груди, лаская большим пальцем напрягшийся сосок, одновременно обвив другой рукой ее талию. Он прижимал ее к себе все крепче и крепче.
Ри с облегчением вздохнула, когда рот Данте прильнул к ее приоткрытым губам, а его язык скользнул к ее языку, как бы пробуя его на вкус.
– Ри, милая, милая Ри, – охрипшим от страсти голосом забормотал Данте, в то время как его руки ласкали ее мягкое, благоуханное нагое тело.
Со стоном схватив ее в объятия, он вынес ее из воды и поставил на песок, все еще теплый от поцелуев солнца. И тут же, на глазах у нее, разделся и встал перед ней, высокий и мускулистый. Широкая грудь, поросшая вьющимися светло-каштановыми волосами, узкие бедра. Мужское естество все напряглось, стремясь к ее плоти.
Он постелил рубашку на песке, затем, весь горя от соприкосновения их тел, положил Ри на рубашку и сам лег рядом.
Его губы покрывали ее тонкое лицо легкими поцелуями – все целиком, не оставляя ни единого нецелованного местечка, ибо он хотел обладать сю полностью, хотел, чтобы отныне у них не оставалось никаких тайн друг от друга. И постепенно она вся разгоралась от его поцелуев.
Его губы спустились к лебединой шее, руки продолжали дерзко, но ласково ласкать ее тело. Он как бы заново открывал для себя женщину, которая жила в его мечтах с момента их первой встречи.
И ее руки тоже принялись робко исследовать его тело; поощряя ее, он взял одну ее руку и, притянув к себе, дал понять, какую власть она имеет над ним. Почувствовав ее интимные прикосновения, он застонал от наслаждения и, уже не в силах сдерживаться, перекатился на нее и стал ласкать языком ее твердеющие под его поцелуями соски. Тем временем его руки продолжали воспламенять ее кровь, она все теснее прижималась к нему, жадно его целовала, в свою очередь ласкала маленькими своими руками, пока наконец он не вдавил ее в песок всей своей тяжестью. Ее стройные ноги раздвинулись, и он проник в нес. Сперва он почувствовал в ней удивление, затем, когда его естество вошло глубже, кратковременную боль. Слегка притушив свою страсть, лаская и целуя ее, он стал ждать, пока по трепету ее тела не понял, что ее целиком захватило желание, а бедра стали двигаться сами по себе, не нуждаясь в помощи его рук.
Тихо вскрикнув, Ри вся запылала. Их разгоряченные тела двигались в едином ритме, и Ри почувствовала, что возносится на невероятную высоту чувственного наслаждения. Мир словно взорвался в ее голове, она ощущала глубоко в себе его твердое естество, которое в миг высшего блаженства извергло в нее семя и навсегда зажгло в ней неугасимое пламя желания и любви. Этому пламени суждено жить в ней до самого конца ее жизни.
Наконец якорь был поднят, паруса наполнились ветром и «Морской дракон» отправился в дальний путь. Марсовые, как никогда внимательно, следили, не покажутся ли на горизонте какие-нибудь знакомые паруса. Судно вошло в Гольфстрим у берегов Флориды и, подхваченное сильным течением, направилось на север. Лишь однажды бросили они якорь, у острова Ныо-Провидеис, где провели всего одну ночь, запасаясь пресной водой и продовольствием для дальнейшего плавания. А путь предстоял им неблизкий, ибо они плыли в Лондон.
Там судно в последний раз пришвартуется к причалу на Темзе, и все члены экипажа, покинув капитана, отправятся каждый своим отдельным путем. И это уже их дело, что они сделают со своей долей сокровищ: положат деньги на банковский счет, вложат в какое-нибудь предприятие или промотают.
Однажды марсовой заметил на горизонте какие-то паруса, а Мак-Доналд клялся, что различил на грот-мачте пестрый флаг, но «Морской дракон» был слишком быстроходным судном, чтобы его могли догнать на «Анне Жанне» Берти с его головорезами. В скором времени бриг их веселого конкурента-контрабандиста остался далеко позади.
Ри Клэр стояла рядом с Данте на шканцах, когда они услышали то, чего больше всего опасались, – крик марсового:
– Парус по левому борту!
Заткнув, как тесак, подзорную трубу за широкий пояс, Лонгакр с обезьяньей ловкостью вскарабкался по вантам на марс. Приставив к глазу подзорную трубу, он попытался опознать судно, которое шло наперерез им. Намерения капитана судна не оставляли никаких сомнений.
– Это корабль королевского флота под английским флагом. Кажется, шлюп.
– Вы можете узнать его, Мак-Доналд? – сказал Данте шотландцу, передавая ему свою подзорную трубу.
Минуты тянулись бесконечно долго. Оба судна все сближались и сближались.
– Да, корабль королевского флота. Кажется, это... – медленно проговорил Мак-Доналд, – да, это «Портикулус», и они подают нам сигнал.
Сощурившись, капитан «Морского дракона» размышлял, зачем его хочет видеть капитан «Портнкулуса». Будь это какой-нибудь иной корабль, под командованием любого другого капитана, Данте приказал бы поднять все паруса и ушел бы от погони. Но он знал сэра Моргана Ллойда, и этого было достаточно, чтобы он отдал приказ приготовиться к встрече капитана «Портнкулуса».
Капитан сэр Морган Ллойд взошел на борт «Морского дракона», ощущая себя во вражеском лагере, ибо, пока он поднимался по сходням, весь экипаж буравил его не слишком-то приветливыми взглядами.
– Слушаю вас, капитан, – выйдя ему навстречу, сказал Данте с необычной вежливостью, настороженно глядя на англичанина, который вполне мог оказаться врагом.
– Капитан Лейтон, – произнес сэр Морган, не очень хорошо представляя себе, что ему сказать дальше, поскольку оказался в довольно неловкой ситуации. Куда более привычно ему было чувствовать себя в бою, под пушечным огнем. Пока же он не представлял себе, друг ему или враг капитан «Морского дракона». Это должно было выясниться в ближайшие несколько минут.
– Чем могу служить, капитан? – спросил Данте, искоса прикидывая расстояние между двумя судами. Оно было совсем небольшим, Данте различил даже озабоченное выражение на лицах морских пехотинцев в красных мундирах, стоявших на шканцах «Портикулуса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144