– Ты и сейчас так же прекрасна, как пятнадцать лет назад, Когда я впервые лег вместе с тобой, – прошептал граф и, привстав, снял с себя одежду. Он смотрел на ее гладкую кожу, такую бледную и прозрачную, на грудки, маленькие и нежные, как у молодой девушки, и страсть нахлынула на него с такой силой, как будто ему было лет двадцать и он лежал в постели со своей первой женщиной. Ее пышные серебристо-золотистые волосы ниспадали до самых бедер, дразня его полускрытой тайной.
– Ты льстишь мне, Никки, но правда меня не волнует. Я знаю, что я уже не юная девушка, – сказала Печальная Роза без всякого сожаления. – Я потеряла атласную гладкость кожи, по зато приобрела опыт. – Приподнявшись, она притянула его к себе. – Я могу доставить тебе куда большее удовольствие, чем шестнадцатилетняя девица. Так что это честная сделка, я думаю. – Его ищущий рот нашел ее губы. – А теперь заставь меня забыться. Заставь меня забыть весь мир, кроме нас двоих. Никакое воспоминание не должно нам мешать. Во всяком случае, не сейчас, Никки. Не сегодняшней ночью.
В течение нескольких последующих педель Печальную Розу можно было видеть с графом Никколо Расгьери на всех балах, карнавалах, званых вечерах и всякого рода увеселительных собраниях в Венеции. Везде и повсюду – и в сверкающих великолепных палаццо вдоль Большого канала, и в убогих игорных притонах в узких боковых улочках Печальная Роза искала и находила развлечения. И после того как граф уехал из Венеции в свои поместья на континенте, Печальная Роза продолжала беспокойно блуждать по городу, ища кого-нибудь или что-нибудь, что могло бы принести ей забвение.
Но на погибельном, ведущем к самозабвению пути Печальной Розы встала непреодолимой преградой случайная встреча, подслушанный разговор, и с них началась ужасающая цепь событий, которых даже в самых невероятных снах не мог предвидеть ни один из их участников. Последствия этой встречи, подслушанного разговора сказались далеко за пределами спокойных венецианских каналов.
Произошло это на маскараде в палаццо Чальцини. Большой бальный зал был наполнен людьми всевозможных сословий и занятий; здесь были священники, прятавшиеся под носастыми масками и капюшонами из черного шелка, и обедневшие аристократы, и нищие, скрывавшие свои истинные лица и положение под домино, и богачи с унизанными драгоценными кольцами пальцами, способные проматывать крупные суммы за игорными столами и свободно вращавшиеся тут среди простонародья.
Печальная Роза, облаченная в черный бархат, с кроваво-алой розой, воткнутой в псиапудрепные серебристо-золотистые волосы, с уверенной грацией переходила от группы к группе, с небрежной беглостью говоря по-французски, по-итальянски или по-английски, шутливо поддразнивая французского графа, который проиграл деньги итальянскому лодочнику, или выговаривая английскому лорду за допущенную им дерзость, хотя она и знала, что еще до наступления ночи, возможно, договорится с ним о свидании.
При дворе некоронованной владычицы Печальной Розы собралось множество поклонников, каждый из которых надеялся, что ему удастся провести с ней наедине хотя бы час. Чем не доказательство мужественности – провести ночь любви с куртизанкой, милости которой не удостаивались иногда даже самые титулованные особы? С полным вина хрустальным кубком в одной руке и черным веером в другой Печальная Роза циничным взглядом обозревала свой королевский двор. Привычное зрелище пестрой и шумной толпы вокруг навевало на нес скуку.
Неожиданно внимание Печальной Розы привлек чей-то громкий хриплый смех, и она обратила презрительно-насмешливый взгляд своих бледно-голубых глаз на женщину, которая посмела нарушить ее размышления. Смеялась некая дородная особа, по всей видимости, привыкшая быть в центре внимания; некогда она, быть может, приковывала взоры-своей красотой, теперь же лишь громким своим голосом. Ее лицо частично закрывала черная овальная маска, позволявшая, однако, видеть трясущийся от смеха двойной подбородок. Припудренные волосы были высоко взбиты и перехвачены жемчужной нитью, петли которой она скрепила рубиновыми и бриллиантовыми заколками. Невероятно туго затянутая в корсет дама была одета в алое камчатное платье, но внимание Печальной Розы привлекла не наружность дамы, а имя, которое она, судя по всему, привыкла произносить.
Бледно-голубые глаза выделили из толпы молодого человека, спутника дородной дамы, который со скучающим видом вертел в руке снятую маску. Этот юноша, не старше семнадцати лет, был очень хорош собой, но в нем угадывался этакий баловень, брюзгливый молодой денди, держащийся за юбку своей мамаши. То, что он находился в центре внимания, очевидно, очень ему льстило, ибо он всячески рисовался перед окружающими, а на его лице играла самодовольная улыбка.
– ...он единокровный брат герцогини, – говорила графиня достаточно громко, чтобы ее слова долетали до слуха внимательно слушавшей Печальной Розы. – К сожалению, между герцогиней и моим покойным мужем, маркизом, который приходится ей отцом, были слегка натянутые отношения. Это чистая правда, – убежденно произнесла графиня, поймав на себе сомневающийся взгляд одной из слушательниц и помахав ей унизанной драгоценностями рукой. – Я могла бы поклясться в этом на могиле матери... Так вот, я была третьей женой Джеймса, а он – моим вторым мужем, но, как вы знаете, он был гораздо старше меня, – добавила она, презрительно фыркнув. – Герцогиня – дочь первой его жены. Невзирая на все ее богатство, их брак оказался крайне неудачным. Но я имею основания полагать, – продолжала графиня, выразительно пожимая толстыми плечами, – что маркиз несколько пренебрегал своими отцовскими обязанностями. Кто мог подумать, что его маленькая пылкая дочь в один прекрасный день выйдет замуж за герцога? Хотя ростом она невелика, но очень красива. Походит на моего Джеймса, он так гордился дочерью, когда встретился с ней. Но вот она, – графиня печально покачала головой, – она не из тех, кто забывает нанесенные им обиды, и так и не простила отцу того, что он пренебрегал детьми. Герцог, однако, человек благородный и очень, как вы знаете, умный. Он выделил Джеймсу весьма приличное содержание. Разумеется, такой богатый и влиятельный человек, как он, вполне может позволить себе быть великодушным по отношению к родственникам жены. Вы только представьте себе, – она гордо подняла голову с величественной прической, – я прихожусь родственницей герцогу Камарейскому. Самому влиятельному человеку во всей Англии. Это чистейшая правда.
Услышав имя, которое более десяти лет назад поклялась никогда более не произносить вслух, Печальная Роза застыла на месте, уподобившись черной мраморной колонне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144