– Так ведь все эти карты выглядят одинаково, – достаточно убедительно объяснил Аластер. Он криво усмехнулся, заметив замешательство на лице леди Ри.
– Вообще-то говоря, – поддержат капитан попытку своего суперкарго усыпить возникшие подозрения, – эта карта, кажется, все еще у меня, и, возможно, я показывал ее леди Ри, по, – он остановился, заметив, что веки девушки смыкаются и она как бы случайно прикрывает зевающий рот рукой, – леди Ри, видимо, утомлена, и я предлагаю отложить этот разговор на завтра. Леди Ри! – Данте Лейтон быстро подошел к девушке и протянул ей руку. Ей не оставалось ничего другого, кроме как принять его помощь. – Я провожу вас в вашу каюту, ибо время уже позднее, миледи, – добавил он с нотками угрозы в голосе, которые из всех присутствующих уловила она одна.
– Извините, джентльмены, но у меня и в самом деле слипаются глаза. Вечер был очень приятный, ужин просто превосходный, мистер Кёрби, – похвалила Ри кулинарное искусство маленького стюарда. – Сама миссис Пичем не могла бы приготовить ничего лучшего. Спокойной ночи, джентльмены, – сказала Ри, с некоторым колебанием принимая предложенную ей руку. Даже при легком прикосновении она чувствовала тугие мускулы под своими пальцами, особенно когда Данте Лейтон накрыл своей рукой ее руку, как бы захватив ее в капкан.
После того как дверь каюты закрылась, дружески попрощавшиеся с девушкой Аластер Марлоу и Сеймус Фицсиммопс налили себе бренди и стали ждать возвращения капитана. Конни и Хаустон Ксрби еще раньше удалились в камбуз с грязной посудой, и короткий коридор показался Ри бесконечно длинным и слишком спокойным. Когда они с капитаном подошли к двери, он сильно сжал ее руку.
– Спокойной ночи, капитан Лейтон, – пробормотала Ри и, набравшись смелости, заглянула в светло-серые глаза. Они горели решительным блеском, которого она не ожидала увидеть.
– Спокойной ночи? – переспросил он. – Но для нас с вами ночь еще только начинается, дорогая, – сказал он, протягивая через плечо руку, чтобы открыть узкую дверь, и не оставляя Ри другого выбора, кроме как войти или упереться в его широкую грудь.
Зайдя внутрь, она остановилась, загораживая ему путь, но он легко отодвинул ее в сторону, вошел и закрыл дверь, затем, скрестив руки на груди, прислонился спиной к двери и посмотрел на нее сверху вниз с насмешливым выражением.
– Игра еще не выиграна вами, Ри Клэр, – сказал Данте, с видимым удовольствием выговаривая ее имя.
– Какая игра? – спросила Ри, притворяясь изумленной, ибо ей было неловко признаться в своей опрометчивости, тем более в тот момент, когда вино притупило ее соображение и она была не в состоянии вести умный спор. – Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, – добавила она, стараясь говорить надменным тоном, но ее голос звучал так, словно она оправдывалась.
– Я говорю об игре, в которую вы играли весь вечер, моя дорогая лгунья. Сеймус Фицсиммопс наслаждался этой игрой, хотя и не вполне понимал ее цель, но боюсь, что бедный Аластер ужасно нервничал, не зная, чего от вас ждать. Он слишком прямодушный малый, чтобы с ним можно было играть в подобные игры, дорогая, но вы ведь о нем не думали, все ваши усилия были направлены на то, чтобы пленить меня своими чарами, – сказал Данте, разглядывая ее сверху донизу – от короны золотых волос до маленьких, обутых в кожаные сандалии ступней. При этом он заметил, что шелк чулок плохо сочетается с ремешками из сыромятной кожи, обтягивающими ее лодыжки.
Его взгляд задержался на ее дрожащих губах, вкус которых он еще помнил. Затем он заглянул в самую глубь фиалковых глаз, пытаясь угадать силу затаенной страсти, еще не пробужденной ни одним мужчиной. В ее целомудрии он мог бы поклясться. Она была полуженщиной-полудевочкой, полуручной-полудикой, мужское тело было для нее тайной, она опасалась его прикосновений, и он знал, что должен подавить в себе нетерпеливое желание, если хочет, чтобы она отозвалась на его ласки со всей страстью, на какую способна.
– Боюсь, что вы заблуждаетесь, капитан, – сказала Ри голосом, дрожащим от наплыва противоречивых чувств, которые она испытывала, ибо стояла так близко, что чувствовала разгорающийся жар его тела, видела, как сильно бьется жилка на его шее.
– Нет, дорогая, это вы заблуждаетесь, если полагаете, что выиграли игру, так глупо вами затеянную. Вы бросили мне вызов, и я хочу получить свой выигрыш, – пробормотал он, обвивая руками ее тонкую талию.
– Отпустите меня, капитан, – еле внятно попросила Ри.
– О нет, моя милая Ри, – сказал Данте, прижимая к себе ее трепещущее тело, мягкое и податливое при соприкосновении с его твердым, мускулистым. – Сегодня вы сказали, что готовы любой ценой купить свободу. Ну что ж, это подходящий случай доказать, что вы держите свое слово, слово одного из членов семьи Доминик, разве не так? – спросил он, приподнимая за подбородок ее голову, чтобы лучше видеть лицо. Глядя на это лицо, такое необыкновенно прекрасное, Данте испытывал жгучее томление в паху. Она напоминала ему английский сад, по которому он соскучился в своих долгих странствиях: щеки пылали, как дамасские розы, а глаза так походили на фиалки Не отдавая себе отчета в том, что делает, Данте поднял руку и слегка притронулся к косичке, заплетенной по всей длине изумрудной лентой.
– Маленький цветок, – прошептал он, и его взгляд вдруг смягчился от воспоминаний.
Заметив, что лицо Данте утратило суровость, Ри поспешила воспользоваться своим шансом.
– Отпустите меня, капитан, – снова взмолилась девушка. Она уже думала, что получила передышку, когда он освободил ее косичку, но его руки грубо притянули ее к себе, явно стремясь продлить соприкосновение их тел.
– Нет, – сказал он просто, с задумчивым выражением на лице. – Вы хорошо сыграли свою игру, ибо я хочу вас и намерен идти до конца, – заявил он, давая понять, что ни за что не отступится от задуманного. Он видел, что ее глаза полны страха, но только сурово улыбнулся. – О, дорогая Ри, ваши глаза способны проникнуть в самую душу, но я слеп к их очарованию, – произнес он, отказываясь внять мольбе, затаившейся в темных глубинах этих глаз. – Вы знаете, какие муки причинили мне сегодня вечером? – спросил он, и в его голосе, который вдруг стал резким, зазвучал гнев. – Вы вели себя с Сеймусом Фицсиммонсом как уличная девица, а со мной обращались как с жирным евнухом, присутствием которого можно пренебречь. Для меня было сущей пыткой смотреть, как вы перегнулись к ирландцу, открывая едва прикрытые блузкой ваши мягкие груди цвета слоновой кости. Ваши золотые косички терлись о его щеку, и при этом вы так соблазнительно улыбались, хотя и знали оба, что между вами никогда ничего не может быть, потому что он не тот мужчина, который может пробудить в вас желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144