На этот раз, милорд, нам придется спустить флаг, но в другой раз... посмотрим...
Обращался он к Данте Лейтону с откровенным презрением, даже не подозревая, насколько верно было употребленное им обращение.
Насмешливо сняв шапочку, он дал знак, чтобы пленника освободили. Аластер улыбнулся, вспомнив, с какой быстротой был выполнен этот приказ, он даже не успел излить свое негодование на представителей флота его величества. Все еще покачиваясь под мелким дождем – струйки воды бежали по его лицу, – Аластер наконец смог вглядеться в светло-серые глаза своего спасителя. Их взгляд не только не успокоил его, но и вселил какое-то не слишком радостное предчувствие. В этих осененных темными ресницами глазах было что-то сильно настораживающее, какая-то дикость, отчаянность; в этот миг он горько пожалел, что не вернется в портсмутское поместье своей семьи. Впрочем, как младший сын, он не имел права ни на титул, ни на наследство; все, на что он мог надеяться, – это поступить в кавалерию или на работу в какое-нибудь министерство. И то и другое вполне бы устроило его родных, озабоченных вовсе не судьбой Аластера, а тем лишь, чтобы не подписывать его векселей.
Это все, что он помнил о своей первой встрече с Данте Лейтоном, ибо в следующий миг он потерял сознание, чего с ним никогда прежде не случалось. Очнулся Аластер уже на борту «Морского дракона»; тихое покачивание судна внушало ему ложное чувство безопасности, которое исчезло, как только он вспомнил, где находится. Но его опасения оказались напрасными; грубоватый, но услужливый Хаустон Кёрби забинтовал ему голову, накормил горячей похлебкой, помог переодеться в чистые бриджи и куртку и сразу же предупредил, чтобы он не пытался ходить по палубе, пока хоть немного не освоится с качкой. Покровительственная фамильярность стюарда напомнила Аластеру тех пожилых, пользующихся всеобщим доверием слуг, которые прислуживали семье еще до его рождения.
– Г-где я? – спросил Аластер с напускной смелостью. – Ч-что со мной будет? Г-где этот человек, который спас меня? – Он до сих пор конфузился, вспоминая, как заикался, выказывая свои страхи.
Оторвавшись от работы, коротышка-стюард ответил:
– Послушайте, молодой сэр. Вы можете не бояться ни капитана, ни кого-либо другого на борту «Морского дракона», если только не будете совать свой нос куда не следует. Капитан Лейтон не любит, когда кто-нибудь его разочаровывает, – предупредил Хаустон Кёрби. – Его светлость вполне мог и не взваливать на себя ответственность за вас. Мог оставить вас бродить по улицам Портсмута, пока вас не схватили бы еще какие-нибудь вербовщики.
– Его светлость? Так он джентльмен? – Аластер до сих пор помнил прозвучавшее в его голосе недоверчивое изумление.
– Можете не сомневаться, молодой сэр, он джентльмен, да еще из самых знатных, – коротко ответил Кёрби на недоуменный вопрос Аластера. – Хоть есть и такие, что отрицают его знатность, – продолжил он тоном, не оставляющим сомнения по поводу того, что он думает об этих сомневающихся. – Но наш капитан не любит церемоний. Надо только помнить, что, когда он ведет корабль, никто не должен ему перечить. Делайте, как он говорит, и все будет в порядке.
Атастер последовал совету Хаустона Кёрби и впоследствии ни разу не пожалел об этом. У него состоялась почти часовая беседа с загадочным человеком по имени Данте Лейтон, в результате которой он обнажил перед капитаном самые сокровенные глубины своей души. После чего Лейтон предложил ему присоединиться к экипажу «Морского дракона». Аластер и сейчас готов поклясться, что в глазах капитана промелькнули насмешливые искорки, когда он спросил, не подумывал ли когда-нибудь Аластер стать моряком – по своей охоте, разумеется, а затем добавил, что на судне не хватает людей и он мог бы им пригодиться. От этого соблазнительного предложения голова у молодого человека закружилась еще сильнее, чем от удара боцманской дубинки. Головокружение отнюдь не уменьшилось, когда капитан сообщил, что «Морской дракон» выходит в море к концу недели. Принять решение было не так легко, и Аластер еще не забыл, с какой грустью смотрел со шканцев на исчезающие вдали знакомые берега Англии, когда бриг, подгоняемый береговым бризом, углубился в Ла-Манш, навстречу, как тогда полагал Аластер, весьма неопределенному будущему. Но к тому времени он еще не очень хорошо знал Данте Лейтона.
Почувствовав, что его дергают за рукав, Аластер несколько раз моргнул, как бы пытаясь отогнать видения прошлого, и, повернувшись, увидел юное лицо Копии Брейди. Глаза у мальчика были огромные и синие, как море.
– Да? – спросил Аластер. Жаркие лучи вест-индского солнца сразу же заставили его окончательно забыть о том холодном зимнем дожде, который шел восемь лет назад в Портсмуте.
– Капитан велел вам передать, мистер Марлоу, чтобы вы рассказали мне, как он нашел карту с отмеченным на ней местом, где лежат сокровища, – медленно, словно объясняясь с каким-то тупоголовым безбилетным пассажиром, произнес Конни. – Вы ведь знаете, мистер Марлоу, ключ к этой карте.
Аластер слегка покраснел, думая, уж не заметил ли капитан его рассеянность.
– Дело было так. Мы играли на Сан-Эустахио. Среди игроков был один капитан, кажется, голландец, – начал Аластер, вспоминая лица людей, сидевших в тот вечер за зеленым ломберным столиком. – Там был Берти Мак-Кей, это я знаю точно, и какой-то плантатор с Барбадоса. Но карту наш капитан выиграл у датчанина, владельца невольничьего судна. Капитан был в ударе, а датчанину очень не везло, вот он и поставил на кон желтоватый кусок пергамента с начерченной на нем картой.
– Это была его ставка, мистер Марлоу? – спросил-Конни. При мысли о том, что капитану везет всегда и во всем, даже в карточной игре, его глаза загорелись.
– Да, хотя теперь такую ставку, пожалуй, и не приняли бы. Уж очень много развелось выдающих себя за джентльменов мошенников, которые стряпают поддельные карты. Все они были очень удивлены, когда капитан тщательно осмотрел карту и сказал, что примет ее как ставку, если выиграет, – заключил Аластер таким тоном, словно и возможности не допускал, что капитан может не выиграть.
– И что было на том пергаменте, мистер Марлоу? – Конни даже затаил дыхание в ожидании ответа суперкарго.
– Завещание старого испанского мачтового матроса. Он служил на одном из тех галеонов, что затонули во время шторма. Каким-то чудом ему в числе еще нескольких человек удалось уцелеть. В своем спасении он усмотрел некий знак, предостерегающий его от возвращения в Испанию, где его ждали первая жена и семья. Поэтому он дезертировал со службы и остался здесь, в Вест-Индии.
– И что дальше? – поторопил Аластера Конни.
– Он хорошо помнил, где затонул галеон, и решил добыть золото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Обращался он к Данте Лейтону с откровенным презрением, даже не подозревая, насколько верно было употребленное им обращение.
Насмешливо сняв шапочку, он дал знак, чтобы пленника освободили. Аластер улыбнулся, вспомнив, с какой быстротой был выполнен этот приказ, он даже не успел излить свое негодование на представителей флота его величества. Все еще покачиваясь под мелким дождем – струйки воды бежали по его лицу, – Аластер наконец смог вглядеться в светло-серые глаза своего спасителя. Их взгляд не только не успокоил его, но и вселил какое-то не слишком радостное предчувствие. В этих осененных темными ресницами глазах было что-то сильно настораживающее, какая-то дикость, отчаянность; в этот миг он горько пожалел, что не вернется в портсмутское поместье своей семьи. Впрочем, как младший сын, он не имел права ни на титул, ни на наследство; все, на что он мог надеяться, – это поступить в кавалерию или на работу в какое-нибудь министерство. И то и другое вполне бы устроило его родных, озабоченных вовсе не судьбой Аластера, а тем лишь, чтобы не подписывать его векселей.
Это все, что он помнил о своей первой встрече с Данте Лейтоном, ибо в следующий миг он потерял сознание, чего с ним никогда прежде не случалось. Очнулся Аластер уже на борту «Морского дракона»; тихое покачивание судна внушало ему ложное чувство безопасности, которое исчезло, как только он вспомнил, где находится. Но его опасения оказались напрасными; грубоватый, но услужливый Хаустон Кёрби забинтовал ему голову, накормил горячей похлебкой, помог переодеться в чистые бриджи и куртку и сразу же предупредил, чтобы он не пытался ходить по палубе, пока хоть немного не освоится с качкой. Покровительственная фамильярность стюарда напомнила Аластеру тех пожилых, пользующихся всеобщим доверием слуг, которые прислуживали семье еще до его рождения.
– Г-где я? – спросил Аластер с напускной смелостью. – Ч-что со мной будет? Г-где этот человек, который спас меня? – Он до сих пор конфузился, вспоминая, как заикался, выказывая свои страхи.
Оторвавшись от работы, коротышка-стюард ответил:
– Послушайте, молодой сэр. Вы можете не бояться ни капитана, ни кого-либо другого на борту «Морского дракона», если только не будете совать свой нос куда не следует. Капитан Лейтон не любит, когда кто-нибудь его разочаровывает, – предупредил Хаустон Кёрби. – Его светлость вполне мог и не взваливать на себя ответственность за вас. Мог оставить вас бродить по улицам Портсмута, пока вас не схватили бы еще какие-нибудь вербовщики.
– Его светлость? Так он джентльмен? – Аластер до сих пор помнил прозвучавшее в его голосе недоверчивое изумление.
– Можете не сомневаться, молодой сэр, он джентльмен, да еще из самых знатных, – коротко ответил Кёрби на недоуменный вопрос Аластера. – Хоть есть и такие, что отрицают его знатность, – продолжил он тоном, не оставляющим сомнения по поводу того, что он думает об этих сомневающихся. – Но наш капитан не любит церемоний. Надо только помнить, что, когда он ведет корабль, никто не должен ему перечить. Делайте, как он говорит, и все будет в порядке.
Атастер последовал совету Хаустона Кёрби и впоследствии ни разу не пожалел об этом. У него состоялась почти часовая беседа с загадочным человеком по имени Данте Лейтон, в результате которой он обнажил перед капитаном самые сокровенные глубины своей души. После чего Лейтон предложил ему присоединиться к экипажу «Морского дракона». Аластер и сейчас готов поклясться, что в глазах капитана промелькнули насмешливые искорки, когда он спросил, не подумывал ли когда-нибудь Аластер стать моряком – по своей охоте, разумеется, а затем добавил, что на судне не хватает людей и он мог бы им пригодиться. От этого соблазнительного предложения голова у молодого человека закружилась еще сильнее, чем от удара боцманской дубинки. Головокружение отнюдь не уменьшилось, когда капитан сообщил, что «Морской дракон» выходит в море к концу недели. Принять решение было не так легко, и Аластер еще не забыл, с какой грустью смотрел со шканцев на исчезающие вдали знакомые берега Англии, когда бриг, подгоняемый береговым бризом, углубился в Ла-Манш, навстречу, как тогда полагал Аластер, весьма неопределенному будущему. Но к тому времени он еще не очень хорошо знал Данте Лейтона.
Почувствовав, что его дергают за рукав, Аластер несколько раз моргнул, как бы пытаясь отогнать видения прошлого, и, повернувшись, увидел юное лицо Копии Брейди. Глаза у мальчика были огромные и синие, как море.
– Да? – спросил Аластер. Жаркие лучи вест-индского солнца сразу же заставили его окончательно забыть о том холодном зимнем дожде, который шел восемь лет назад в Портсмуте.
– Капитан велел вам передать, мистер Марлоу, чтобы вы рассказали мне, как он нашел карту с отмеченным на ней местом, где лежат сокровища, – медленно, словно объясняясь с каким-то тупоголовым безбилетным пассажиром, произнес Конни. – Вы ведь знаете, мистер Марлоу, ключ к этой карте.
Аластер слегка покраснел, думая, уж не заметил ли капитан его рассеянность.
– Дело было так. Мы играли на Сан-Эустахио. Среди игроков был один капитан, кажется, голландец, – начал Аластер, вспоминая лица людей, сидевших в тот вечер за зеленым ломберным столиком. – Там был Берти Мак-Кей, это я знаю точно, и какой-то плантатор с Барбадоса. Но карту наш капитан выиграл у датчанина, владельца невольничьего судна. Капитан был в ударе, а датчанину очень не везло, вот он и поставил на кон желтоватый кусок пергамента с начерченной на нем картой.
– Это была его ставка, мистер Марлоу? – спросил-Конни. При мысли о том, что капитану везет всегда и во всем, даже в карточной игре, его глаза загорелись.
– Да, хотя теперь такую ставку, пожалуй, и не приняли бы. Уж очень много развелось выдающих себя за джентльменов мошенников, которые стряпают поддельные карты. Все они были очень удивлены, когда капитан тщательно осмотрел карту и сказал, что примет ее как ставку, если выиграет, – заключил Аластер таким тоном, словно и возможности не допускал, что капитан может не выиграть.
– И что было на том пергаменте, мистер Марлоу? – Конни даже затаил дыхание в ожидании ответа суперкарго.
– Завещание старого испанского мачтового матроса. Он служил на одном из тех галеонов, что затонули во время шторма. Каким-то чудом ему в числе еще нескольких человек удалось уцелеть. В своем спасении он усмотрел некий знак, предостерегающий его от возвращения в Испанию, где его ждали первая жена и семья. Поэтому он дезертировал со службы и остался здесь, в Вест-Индии.
– И что дальше? – поторопил Аластера Конни.
– Он хорошо помнил, где затонул галеон, и решил добыть золото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144