– Иди ко мне. – Она шагнула к нему, не колеблясь ни минуты. Лайон посадил жену к себе на колени, и Миллисент обвила его шею руками. – Мне очень жаль, если я вел себя как последний невежа и дикарь, – мягко сказал Эйтон. – То, что произошло между нами, не поддается никакой логике. Мы действовали наудачу, вступили в брак, не зная друг о друге практически ничего, кроме имени. Произнеся слова супружеской клятвы, я доверился твоим заботам, но ни один из нас не имел ни малейшего представления, какие обязательства налагает подобный союз. С того первого дня многое изменилось. – Лайон крепко прижал к себе Миллисент и нежно провел рукой по ее волосам. – Однажды мы уже вступали в брак, пытаясь пройти этой дорогой, и потерпели поражение. Ты, вероятно, согласишься со мной: мы оба хотим, чтобы сейчас все сложилось лучше, чем в первый раз. – Миллисент кивнула. Все эти дни ее неотступно преследовала мысль, что их с Лайоном будущее может оказаться слишком коротким, и это приводило ее в отчаяние. – Чего не могла рассказать тебе матушка о моем прошлом, так это то, что первая моя женитьба оказалась отнюдь не такой безоблачной, как хотелось бы думать графине. Я провел много времени, размышляя о прошлом, и понял, что мне не хватало доверия. В этом все дело. Я никогда ни о чем не спрашивал, а если что-нибудь вызывало мои подозрения, предпочитал сразу действовать. Я был не прав. Слишком часто я поступал опрометчиво и безрассудно, гоняясь за тенями и придавая чрезмерно большое значение пустякам, которые можно было легко объяснить. Но я не задавал вопросов. Я полагал, что мне расскажут. – Лайон сокрушенно вздохнул. – А ты даже не спрашиваешь ни о чем. Но я пытаюсь тебе объяснить…
– Нет, я поняла, что ты хотел сказать. – Миллисент подняла голову и нерешительно заглянула мужу в лицо. – Мне не хотелось говорить о прошлом, потому что для меня это – непрерывная череда тяжелых воспоминаний и трагических событий. Мне почти тридцать лет, но, к сожалению, нечем гордиться. Когда я оглядываюсь назад, вижу лишь сплошные неудачи, полное поражение.
– Ты не права, – ответил Лайон, глядя жене в глаза. – Каждый наш поступок – это шаг на длинном пути, который нам предначертано пройти. Даже то немногое, что я знаю о тебе, Миллисент, приводит меня в восхищение. В своей жизни ты успела сделать немало хорошего. Достаточно взглянуть на Мелбери-Холл. О том, какого успеха ты достигла, можно судить по людям, которые тебя окружают. Ты достойна самой высшей награды. – Лайон провел рукой по шелковистым волосам жены, наклонился и поцеловал Миллисент. Его страстный порыв оказался убедительнее слов. – Ты даже не представляешь, какое счастье для меня – быть твоим мужем.
Миллисент не смогла удержаться от слез. Все в этом человеке поражало и восхищало ее. Лайон осушил поцелуями слезы жены и снова приник губами к ее губам.
– Тебе удается заставить меня почувствовать себя какой-то особенной, – прошептала Миллисент, когда они оторвались друг от друга. – И желанной.
– А тебе удается заставить меня почувствовать себя самим собой, целым и невредимым. – Пальцы Лайона коснулись скромного выреза платья Миллисент и принялись расстегивать маленькие пуговки. – С первой нашей встречи наедине ты умудрилась перевернуть все мои представления о том, на что я еще способен.
– Ты имеешь в виду свою язвительность, которая едва не свела меня с ума? – спросила Миллисент, поддразнивая мужа и покрывая поцелуями его губы и бородатые щеки.
– Ну и это тоже, – улыбнулся Лайон. – А ты помнишь самый первый день, когда я только появился в Мелбери-Холле?
– Ты упал в карете, где оставил тебя Гиббз, и застрял между сиденьями.
– И ты пыталась поднять меня и усадить обратно.
Пальцы Лайона справились с одной пуговкой и принялись за другую.
– В тот день я впервые испытала на себе твой свирепый нрав.
– Если бы Гиббз вовремя не появился, ты узнала бы обо мне кое-что еще.
– И что же?
В голубых глазах Лайона мелькнули озорные искры. Он взял руку жены и провел по своим бедрам, показывая, насколько его переполняет желание.
– В тот день, сражаясь со мной в тесной карете, прижимаясь ко мне своим восхитительным телом с его соблазнительными изгибами и выпуклостями, ты заставила меня почувствовать, что, возможно, во мне еще осталось кое-что от мужчины.
Словно желая убедиться в этом, Миллисент задержала руку на бедрах мужа, лаская его сквозь ткань одежды. Эйтон расстегнул ворот ее платья, открывая отделанную кружевом нижнюю сорочку.
– Я всегда считала себя скучной и незаметной. Бурные страсти обходили меня стороной, – призналась Миллисент. – И теперь мне приходится бороться с новой женщиной, поселившейся во мне, жаждущей вырваться на свободу.
– Не надо подавлять свои желания. – Покрывая поцелуями лицо Миллисент, Лайон нежно коснулся ее груди в вырезе платья. – Не нужно бороться со страстью, которая живет в тебе.
– Ты заставляешь меня думать о самых скверных и греховных вещах.
Лайон радостно улыбнулся.
– Тебе, случайно, не приходила в голову мысль запереть дверь и снять с себя одежду?
Миллисент испуганно посмотрела на мужа.
– Снять одежду?
– Всю, до последней нитки. Я хочу увидеть твое красивое стройное тело, хочу попробовать тебя на вкус, потрогать каждое укромное местечко, прежде чем ты примешь меня в себя.
– Ты хочешь, чтобы мы занялись любовью здесь, в этой комнате? – изумленно прошептала Миллисент.
– Это, по-твоему, греховно? – улыбаясь, спросил Лайон.
Фантазии Миллисент не простирались дальше того, чтобы гладить Лайона сквозь одежду, но когда губы Эйтона завладели ее губами, у нее перехватило дыхание. Поцелуй, требовательный, властный и необыкновенно чувственный, заставил Миллисент задрожать от желания. Когда Лайон неохотно отпустил ее, она покорно поднялась и заперла дверь. Повернувшись к мужу, она внезапно почувствовала, как ее с новой силой охватывает страх. День был в самом разгаре. В любую минуту кто-нибудь мог постучать в дверь или заглянуть в окно. И, самое главное, гораздо безопаснее заниматься любовью в мягкой полутьме спальни, где недостатки ее внешности не так бросались в глаза. Миллисент нерешительно замерла и прислонилась к двери.
– Будь моими руками, хорошо? – Не в силах противиться волшебному сиянию его голубых глаз, она согласно кивнула. – Расстегни оставшиеся пуговицы на своем платье. Сделай это для меня.
Леди Эйтон смущенно опустила глаза. Дрожащими руками она принялась расстегивать пуговки на корсаже, ощущая на себе восхищенный взгляд Лайона. Вот поддалась последняя пуговица, и платье оказалось расстегнуто до талии.
– А теперь распахни его.
Миллисент нерешительно подчинилась, смущенно открывая груди. Ее кожа пылала, тело сотрясала дрожь, хотя Лайон еще даже не прикасался к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95