Но примерно такой я тебя и оставил.
Не могу сказать того же о тебе. – Графиня тяжело опустилась в кресло и нетерпеливым жестом отпустила служанок. Дверь в гостиную тихо закрылась. Лайон с матерью и семейным поверенным остались одни. – Ты выглядишь отдохнувшим и полным сил. Похоже, хартфордширская погода идет тебе на пользу.
– Ну, если говорить о моем здоровье, то здесь дело не только в погоде, – возразил Лайон, ловя на себе удивленные взгляды обоих собеседников. – Надеюсь, вы получили мое письмо, Мейтленд?
– Да, милорд. Я привез драгоценности, о которых вы писали. И еще мы захватили с собой Питера Хауитта, молодого человека, прошедшего обучение у Уолтера Траскотта. Он служил секретарем в Баронсфорде, когда…
– Я его помню, – перебил стряпчего Лайон. – Есть какие-нибудь новости от Пирса? – Мейтленд покачал головой, а Эйтон пожалел, что задал свой вопрос. Полгода назад Лайон попытался спасти семью, передав младшему брату право распоряжаться фамильным имением. Он хотел отойти отдел и избавиться от всех тревог и тяжелых воспоминаний: думал, что Пирс возьмет управление поместьем в свои руки, вернет домой Дей-вида, а обитателям Баронсфорда позволит жить мирной жизнью, как в былые времена. Отказываясь от Баронсфорда, Лайон хотел устроить будущее всех членов семьи, но Пирс лишь бросил брату в лицо его щедрый дар. Он остался в Бостоне, предпочитая Шотландии североамериканские колонии.
– А как идут дела в Баронсфорде? – осторожно спросил Лайон, мысленно убеждая себя, что старые раны затянулись. Он боялся, что рассказ Мейтленда вызовет новый приступ мучительной боли.
– Может, нам лучше обсудить это позже, милорд, когда у нас будет больше времени? – Поверенный бросил предостерегающий взгляд на старую графиню, и Лайон кивнул, соглашаясь подождать.
Лорд Эйтон очень давно не получал никаких известий из фамильного имения, и Мейтленд опасался, что беседа о Баронсфорде может затянуться слишком надолго, а графиня, утомленная долгим путешествием, окончательно лишится сил.
Поверенный был прав. Лайону хотелось задать множество вопросов. Он понимал, что братья не разделяют его страсти к Баронсфорду, не скучают по нему так, как он. Думая о поместье, Лайон в первую очередь представлял себе не землю, а живущих на ней людей. Видя внимание и заботу, которыми Миллисент окружила обитателей Мелбери-Холла, он необыкновенно остро ощущал, какими заброшенными должны чувствовать себя жители Баронсфорда.
– Прежде чем вы начнете говорить о делах, я хочу для себя кое-что выяснить. – Вдовствующая графиня окинула сына пронзительным взглядом. – Ты удивительно изменился. Теперь тебя просто не узнать! Ты и вправду близок к выздоровлению?
– Пока я еще не могу ходить, если ты это имеешь в виду. – Лайон медленно вытянул перед собой правую руку и с явным удовольствием поглядел на изумленные лица матери и Мейтленда. – Но я думаю, это всего лишь вопрос времени.
– Это просто поразительно, милорд! – воскликнул Мейтленд.
– Колдунья она или нет, но эта женщина творит настоящие чудеса, – с благоговением прошептала графиня, разглядывая ноги Лайона.
– Так вы уже слышали об Охинуа? – спросил Лайон.
– Да уж, милорд, но ни один из отзывов нельзя назвать доброжелательным, если не считать того, что рассказала нам сегодня об этой женщине ваша жена. А теперь мы видим такое своими глазами!
Лайон повернулся к матери.
– Кто еще говорил вам о ней?
– Доктор Паркер ревет точно ужаленный мул. Не может забыть, как обошлась с ним твоя жена. Этот человек готов плакаться кому угодно, лишь бы его слушали. Он всем в Лондоне уши прожужжал о том, какой ужасной опасности подвергает тебя Миллисент, – улыбнулась графиня. – А если послушать доктора Тейта, то выходит, что эта чернокожая женщина своими чарами вот-вот отправит тебя на шесть футов под землю и жить тебе осталось две недели, это самое большее.
– Так вот в чем причина вашего внезапного появления!
– Но вы просили доставить вам… – смущенно начал Мейтленд.
– Ну конечно, – оборвала его графиня со свойственной ей резкостью и прямотой. – Мне была невыносима мысль о том, что я могла ошибиться в Миллисент.
– Ты не ошиблась в ней, – с нежностью сказал Лайон. – Когда впервые ты заговорила об этом браке по договору, мне показалось, что ничего глупее и быть не может. Но теперь я хочу воспользоваться случаем и поблагодарить тебя за замечательный выбор.
В последний раз Лайон виделся с матерью в день своего отъезда в Хартфордшир. Он был тогда так одурманен лекарствами, что сейчас даже не мог вспомнить, какими словами они обменялись на прощание. И вряд ли это были слова благодарности.
– Если бы не Миллисент и ее упорство, я никогда бы ничего не достиг. Она настоящий борец, матушка. Эта женщина заставила меня сражаться и выжить.
На лицах гостей отразилось заметное облегчение. Графиня откинулась на спинку обложенного подушками кресла и глубоко вздохнула, как будто у нее гора с плеч свалилась.
– Так она выкинула из головы все эти глупости насчет развода или признания брака недействительным?
Лайон нахмурился и нетерпеливо подался вперед.
– О чем ты говоришь?
– Молодая графиня потребовала, чтобы в брачный договор было внесено дополнительное условие, милорд, – мягко заметил Мейтленд. – Если вы выздоровеете, ее светлость имеет право потребовать развод. И вы не сможете его опротестовать.
– Но почему?
– Из-за ее первого замужества, – пояснила старая графиня, понижая голос. – Из-за постыдных унижений, побоев, оскорблений, которым ей пришлось подвергнуться по вине этого жестокого негодяя. Из-за того, что ее позор стал всеобщим достоянием и она боится показаться людям на глаза. Ведь даже ее собственная семья отнеслась к ней с полным безразличием. Родственники палец о палец не ударили, чтобы спасти Миллисент из лап мерзавца, несмотря на то что его бесчинства были у всех на слуху.
– Я ничего не знал об этом.
– Полагаю, оснований более чем достаточно. Ни одна женщина на ее месте не захотела бы вторично связать себя узами брака.
Лайон гневно сжал кулаки. Уэнтуорт был жалким, никчемным типом. Это было ясно с самого начала, но Лайону и в голову не могло прийти, что он осмелится поднять руку на Миллисент. Теперь стали понятны отдельные недомолвки и случайно брошенные фразы. Куски головоломки встали на место и сложились в общую картину. Голос графини вывел Лайона из задумчивости:
– Твоя жена – очень гордая женщина. Я уверена, ты уже это понял. Нужно обладать большой отвагой и не бояться тяжелой работы, чтобы управлять таким поместьем, как Мелбери-Холл. Миллисент удалось сделать так, что все, кого она любит, чувствуют себя здесь как дома. Несмотря на ограниченность в средствах, она была счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Не могу сказать того же о тебе. – Графиня тяжело опустилась в кресло и нетерпеливым жестом отпустила служанок. Дверь в гостиную тихо закрылась. Лайон с матерью и семейным поверенным остались одни. – Ты выглядишь отдохнувшим и полным сил. Похоже, хартфордширская погода идет тебе на пользу.
– Ну, если говорить о моем здоровье, то здесь дело не только в погоде, – возразил Лайон, ловя на себе удивленные взгляды обоих собеседников. – Надеюсь, вы получили мое письмо, Мейтленд?
– Да, милорд. Я привез драгоценности, о которых вы писали. И еще мы захватили с собой Питера Хауитта, молодого человека, прошедшего обучение у Уолтера Траскотта. Он служил секретарем в Баронсфорде, когда…
– Я его помню, – перебил стряпчего Лайон. – Есть какие-нибудь новости от Пирса? – Мейтленд покачал головой, а Эйтон пожалел, что задал свой вопрос. Полгода назад Лайон попытался спасти семью, передав младшему брату право распоряжаться фамильным имением. Он хотел отойти отдел и избавиться от всех тревог и тяжелых воспоминаний: думал, что Пирс возьмет управление поместьем в свои руки, вернет домой Дей-вида, а обитателям Баронсфорда позволит жить мирной жизнью, как в былые времена. Отказываясь от Баронсфорда, Лайон хотел устроить будущее всех членов семьи, но Пирс лишь бросил брату в лицо его щедрый дар. Он остался в Бостоне, предпочитая Шотландии североамериканские колонии.
– А как идут дела в Баронсфорде? – осторожно спросил Лайон, мысленно убеждая себя, что старые раны затянулись. Он боялся, что рассказ Мейтленда вызовет новый приступ мучительной боли.
– Может, нам лучше обсудить это позже, милорд, когда у нас будет больше времени? – Поверенный бросил предостерегающий взгляд на старую графиню, и Лайон кивнул, соглашаясь подождать.
Лорд Эйтон очень давно не получал никаких известий из фамильного имения, и Мейтленд опасался, что беседа о Баронсфорде может затянуться слишком надолго, а графиня, утомленная долгим путешествием, окончательно лишится сил.
Поверенный был прав. Лайону хотелось задать множество вопросов. Он понимал, что братья не разделяют его страсти к Баронсфорду, не скучают по нему так, как он. Думая о поместье, Лайон в первую очередь представлял себе не землю, а живущих на ней людей. Видя внимание и заботу, которыми Миллисент окружила обитателей Мелбери-Холла, он необыкновенно остро ощущал, какими заброшенными должны чувствовать себя жители Баронсфорда.
– Прежде чем вы начнете говорить о делах, я хочу для себя кое-что выяснить. – Вдовствующая графиня окинула сына пронзительным взглядом. – Ты удивительно изменился. Теперь тебя просто не узнать! Ты и вправду близок к выздоровлению?
– Пока я еще не могу ходить, если ты это имеешь в виду. – Лайон медленно вытянул перед собой правую руку и с явным удовольствием поглядел на изумленные лица матери и Мейтленда. – Но я думаю, это всего лишь вопрос времени.
– Это просто поразительно, милорд! – воскликнул Мейтленд.
– Колдунья она или нет, но эта женщина творит настоящие чудеса, – с благоговением прошептала графиня, разглядывая ноги Лайона.
– Так вы уже слышали об Охинуа? – спросил Лайон.
– Да уж, милорд, но ни один из отзывов нельзя назвать доброжелательным, если не считать того, что рассказала нам сегодня об этой женщине ваша жена. А теперь мы видим такое своими глазами!
Лайон повернулся к матери.
– Кто еще говорил вам о ней?
– Доктор Паркер ревет точно ужаленный мул. Не может забыть, как обошлась с ним твоя жена. Этот человек готов плакаться кому угодно, лишь бы его слушали. Он всем в Лондоне уши прожужжал о том, какой ужасной опасности подвергает тебя Миллисент, – улыбнулась графиня. – А если послушать доктора Тейта, то выходит, что эта чернокожая женщина своими чарами вот-вот отправит тебя на шесть футов под землю и жить тебе осталось две недели, это самое большее.
– Так вот в чем причина вашего внезапного появления!
– Но вы просили доставить вам… – смущенно начал Мейтленд.
– Ну конечно, – оборвала его графиня со свойственной ей резкостью и прямотой. – Мне была невыносима мысль о том, что я могла ошибиться в Миллисент.
– Ты не ошиблась в ней, – с нежностью сказал Лайон. – Когда впервые ты заговорила об этом браке по договору, мне показалось, что ничего глупее и быть не может. Но теперь я хочу воспользоваться случаем и поблагодарить тебя за замечательный выбор.
В последний раз Лайон виделся с матерью в день своего отъезда в Хартфордшир. Он был тогда так одурманен лекарствами, что сейчас даже не мог вспомнить, какими словами они обменялись на прощание. И вряд ли это были слова благодарности.
– Если бы не Миллисент и ее упорство, я никогда бы ничего не достиг. Она настоящий борец, матушка. Эта женщина заставила меня сражаться и выжить.
На лицах гостей отразилось заметное облегчение. Графиня откинулась на спинку обложенного подушками кресла и глубоко вздохнула, как будто у нее гора с плеч свалилась.
– Так она выкинула из головы все эти глупости насчет развода или признания брака недействительным?
Лайон нахмурился и нетерпеливо подался вперед.
– О чем ты говоришь?
– Молодая графиня потребовала, чтобы в брачный договор было внесено дополнительное условие, милорд, – мягко заметил Мейтленд. – Если вы выздоровеете, ее светлость имеет право потребовать развод. И вы не сможете его опротестовать.
– Но почему?
– Из-за ее первого замужества, – пояснила старая графиня, понижая голос. – Из-за постыдных унижений, побоев, оскорблений, которым ей пришлось подвергнуться по вине этого жестокого негодяя. Из-за того, что ее позор стал всеобщим достоянием и она боится показаться людям на глаза. Ведь даже ее собственная семья отнеслась к ней с полным безразличием. Родственники палец о палец не ударили, чтобы спасти Миллисент из лап мерзавца, несмотря на то что его бесчинства были у всех на слуху.
– Я ничего не знал об этом.
– Полагаю, оснований более чем достаточно. Ни одна женщина на ее месте не захотела бы вторично связать себя узами брака.
Лайон гневно сжал кулаки. Уэнтуорт был жалким, никчемным типом. Это было ясно с самого начала, но Лайону и в голову не могло прийти, что он осмелится поднять руку на Миллисент. Теперь стали понятны отдельные недомолвки и случайно брошенные фразы. Куски головоломки встали на место и сложились в общую картину. Голос графини вывел Лайона из задумчивости:
– Твоя жена – очень гордая женщина. Я уверена, ты уже это понял. Нужно обладать большой отвагой и не бояться тяжелой работы, чтобы управлять таким поместьем, как Мелбери-Холл. Миллисент удалось сделать так, что все, кого она любит, чувствуют себя здесь как дома. Несмотря на ограниченность в средствах, она была счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95