– Судачили о том, что произошло?
Они открыто злословили. Вот почему мы очень хотим, чтобы нынешний прием прошел безупречно. Мы с большим уважением относимся к вашим с его светлостью планам, полностью поддерживаем вас. Но нам бы очень хотелось показать всем этим людям, что Баронсфорд не утратил своего величия. Пусть они узнают, что сейчас нам живется даже лучше, чем прежде. Мы хотим, чтобы гости увидели, как мы горды и счастливы быть рядом с вами.
– Это для меня большая честь, мистер Хауитт. – Миллисент еще сдерживала слезы, пытаясь справиться с охватившим ее волнением. – Мы сделаем все, что от нас зависит. Давайте поскорее возьмемся за дело. Исполним свой долг здесь и вернемся в Баронсфорд. У нас останется еще много времени на то, чтобы как следует подготовиться к приходу гостей.
Миллисент повернулась к мутным водам реки и решительно зашагала к лагерю беженцев. Она и не подозревала, что очень скоро забудет о своих словах, как забудет о времени, и о гостях, и о том, какой сегодня день. Все волнения этого дня улетучились из памяти Миллисент, когда она подошла к телеге, принадлежавшей старой беженке, спросив о девушке по имени Джо.
Тучный и туповатый граф Дамфриз предпочел явиться в Баронсфорд первым. Он прибыл в замок намного раньше остальных гостей. Битых два часа Лайон выслушивал его бесконечные жалобы. Граф был готов выхватить свой любимый пистолет и выстрелить в голову назойливому гостю, но в последний момент удержался, опасаясь испортить роскошный персидский ковер, украшавший пол библиотеки.
В том, что творилось на границе между Англией и Шотландией, конечно же, во многом был виноват сам Дамфриз. Граф не желал выглядеть злодеем в глазах соседей и продолжал угрюмо спорить с Эйтоном, отговаривая его выступать в защиту мелких арендаторов на вечернем торжественном приеме.
Лайон совсем было собрался обозвать своего гостя болтливым жирным слизняком, когда в дверях показался Уолтер Траскотт. Гости уже начали прибывать, а лорду Эйтону еще нужно было сделать кое-какие приготовления. Лайон извинился перед Дамфризом. Слуги подхватили кресло хозяина и понесли наверх в гардеробную. Однако, к удивлению Эйтона, его кузен последовал за ним.
– Что случилось, Уолтер? – спросил Лайон.
– Миллисент до сих пор не вернулась.
– С ней Хауитт.
– Надеюсь, но Хауитт тоже так и не появился. Нет ни кареты, ни слуг. Они все будто сквозь землю провалились!
– Ты кого-нибудь посылал на берег реки?
– Я сделал это еще час назад, но никаких вестей пока нет, – хмуро ответил Траскотт. – Не беспокойся ни о чем, я сам отправлюсь туда верхом прямо сейчас и привезу ее в замок. Должно быть, она увлеклась и забыла о времени.
– Поезжай, – отрывисто бросил Лайон. – Я должен убедиться, что с ней все в порядке. Меня ни капли не волнует, что скажут эти жалкие напыщенные хлыщи, которые собираются к нам сегодня. Я беспокоюсь только о ней, Уолтер. Привези домой мою жену.
Доктор, за которым Миллисент послала Хауитта в Мелроуз, прибыл слишком поздно. Джо умерла. Одной рукой она прижимала к себе свою новорожденную девочку, завернутую в клетчатый плед, а другой цеплялась за Миллисент.
Толпа зевак стояла и наблюдала. Никто не произнес ни слова, но когда все было кончено, большая часть зрителей разошлась, сокрушенно качая головами. Миллисент даже не попыталась найти слова утешения для Джо. Мир жесток, и обе женщины об этом знали. Из тех немногих фраз, что прошептала ей умирающая девушка, леди Эйтон сумела угадать, что случилось с несчастной. То была история предательства и страданий.
Когда появился Траскотт, напряжение отпустило Миллисент. Уолтер знал, что нужно делать. Он мог взять на себя все дальнейшие хлопоты. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем тело Джо накрыли покрывалом и унесли в деревенскую церковь. Миллисент стояла на скользком берегу реки, прижимая к груди спящего младенца, укрытого полой ее плаща. Старуха, приютившая Джо в своей телеге, подошла и тихонько встала рядом.
– Вы заберете ребенка?
– Думаю, так будет лучше всего.
– Да. В этом младенце продолжает жить какая-то часть души матери. Я слышала, что вам рассказала Джо о своей жизни. Может статься, когда-нибудь эта малышка сумеет добиться справедливости и отомстит за мать.
Возможно, и так, но очень не скоро.
– Вы останетесь с нами? – спросила Миллисент. – Поедем в Баронсфорд. Вы сможете жить там и наблюдать, как растет девочка.
Старуха покачала головой:
– Нет, но спасибо вам. Может, я как-нибудь и загляну.
– Мы всегда будем рады вас видеть, – прошептала леди Эйтон.
На холме показался Траскотт. Пора было ехать в замок.
В карете Миллисент откинула полу плаща и взглянула на бледное личико ребенка, на крошечные пальчики, крепко сжатые в кулачки. Миллисент смотрела на кроху с нежностью и восхищением. Конечно же, они с Лайоном сумеют защитить малышку, будут заботиться о ней и воспитают девочку вместе с собственным ребенком.
Леди Эйтон нежно прижала к груди сверток с младенцем. Ей так много нужно было рассказать мужу! Ведь кроме девочки, которая сладко спала в ее объятиях, было еще и другое дитя, то, что медленно росло внутри ее. Миллисент едва могла дождаться ночи, когда разойдутся все гости.
– Судя по числу экипажей, лошадей и грумов во дворе и возле конюшен, похоже, уже почти все прибыли, – заметил Хауитт, вглядываясь в сгущающийся сумрак сквозь окошко кареты.
Траскотт озабоченно нахмурился.
– Мы можем подогнать карету к боковому входу, если хотите. Тогда никто не узнает, что вы вернулись. У вас будет время переодеться к ужину.
– Нет, – спокойно ответила Миллисент. – Мы войдем через главный вход. – Она ожидала, что Траскотт станет возражать, но тот мгновенно передал ее распоряжение слугам. – Я знаю, все так надеялись, что на этот раз удастся обойтись без скандала, – добавила она, обращаясь к Хауитту.
Уолтер Траскотт наклонился к леди Эйтон и похлопал ее по руке.
– Я бы не стал об этом беспокоиться, миледи. Поступайте как считаете нужным. И пусть эти люди увидят, что делает их неуемная жадность с простым народом.
Карета остановилась напротив величественного парадного входа в Баронсфорд. Траскотт выпрыгнул из экипажа и помог выйти Миллисент. Она невольно окинула взглядом свою забрызганную грязью накидку и перепачканные глиной башмаки. А в то время запоздалые гости снимали с себя нарядные плащи и модные шляпки.
– Я сама найду дорогу, – сказала она Траскотту.
Миллисент вошла в замок. Удивленные лакеи почтительно склонились перед ней, но никто не произнес ни слова. Не прозвучало даже обычных в подобных случаях приветствий. В холле внезапно наступила абсолютная тишина. Затем послышался сдержанный шепот, словно огромная волна пробежала по замку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95