Повизгивая от восторга, она развела ручки, как крылья. В этот момент вошел Элай. Его золотисто-карие глаза потемнели, когда он увидел эту сцену, но прежде чем Элай успел что-либо сказать, Розмари радостно закричала:
– Папа, папа!
Напряжение на лице Элая сменилось восхищенной улыбкой.
– Привет, принцесса, – сказал он, протянув к ней руки.
Вебб тут же отдал ребенка, и Бонни увидела грусть в его глазах. Он не скрывал, что хочет жениться на Бонни и удочерить Розмари. Встреча с Элаем была для Вебба неожиданным ударом. Сделав над собой усилие, Бонни представила мужчин друг другу. Вебб кивнул и протянул руку Элаю.
Вспомнив Кайли и то, как непринужденно вел себя с ним Элай, Бонни почувствовала боль. Разве она могла забыть, как дети тянутся к этому человеку.
При первой же возможности Вебб извинился и ушел.
Несмотря на протесты Розмари Элай усадил ее на стул. Пока он возился с ней, она стащила с него шляпу и теперь, нацепив ее на себя, почти исчезла под ней. Элай рассмеялся, но голос его звучал серьезно, когда он обратился к Бонни.
– Полагаю, что главная цель мистера Хатчисона – избавить тебя от всего этого?
Бонни пыталась понять, в каком настроении Элай, но это ей не удалось. Его слова не были колкими, но это не означало, что следующие не изничтожат ее.
– Едва ли главная цель жизни мистера Хатчисона – жениться на мне. Издание газеты очень увлекает его.
Элай навалился на прилавок, и, хотя в его поведении не было ничего угрожающего, Бонни отступила на шаг.
– Ты намерена выйти замуж за Хатчисона, Бонни?
Бонни прислонилась к полке с лекарствами.
– Почему тебя беспокоит, выйду ли я замуж за Вебба?
Элай не шевельнулся, но Бонни почувствовала, как в нем что-то изменилось.
– Для меня главное в мире – эта маленькая девочка… Твои решения, а пока они не отличались разумностью, повлияют на Роз.
Как ни старалась Бонни сохранить спокойствие, она почувствовала, что кровь приливает к ее лицу. Дрожащим голосом она ответила:
– Роз у меня всегда на первом месте, Элай, всегда.
– Даже когда ты танцуешь в «Медном Ястребе»?
Бонни затрепетала.
– Представь себе, даже тогда. Чтобы растить ребенка, нужны деньги.
– Это не оправдание. Чеки, которые посылал тебе Сэт последние два года, составляли значительную сумму, но ты их вернула. Кроме того, Джиноа сделала бы для тебя все, но ты не принимала ее помощи, если не считать нескольких долларов время от времени. Посмотри правде в глаза! Виной всему, дорогая, твоя проклятая ирландская гордость… Из-за нее ты плюешь на деньги Мак Катченов и поступаешь по-своему. Будь я проклят, если позволю тебе протащить свою дочь через этот ад!
Роз, почувствовав разлад между взрослыми, запищала и выбралась из-под шляпы Элая.
Кэтти, всегда бывшая на чеку, спустилась вниз, приговаривая:
– Сюда, сюда, ты просто хочешь кушать, правда?
Роз зарыдала, когда Кэтти сняла ее со стула и понесла наверх, она даже не взглянула на Бонни и Элая. Они постояли молча, затем Элай поднял шляпу и хлопнул ею по бедру.
– Я повторяю свой вопрос, Бонни: ты намерена выйти замуж за Вебба, или нет?
Бонни не любила Вебба, да простит ее Господь. Только Элай Мак Катчен был в ее сердце. Но люди нередко вступают в брак не по любви и живут счастливо. Любовь и уважение Вебба, надежда с его помощью начать новую жизнь и решить многие проблемы – все это внезапно показалось Бонни заманчивым. Едва ли Элай сможет отнять у нее Роз, если она выйдет замуж за такого уважаемого человека, как Вебб. Тогда ей больше не придется быть «шарманкой», мэром и содержать магазин.
– Да, возможно, я выйду за Вебба, – сказала она.
Когда Бонни подняла глаза, Элая уже не было.
Глава 7
В здании плавильного завода было шумно и душно. Грязный пар клубами вырывался из охладителей с таким громким шипением, что люди не слышали друг друга, горны полыхали ярким пламенем. Сгорбленные от тяжелой работы люди склонились над лентой конвейера, ползущей от дробилки. Они отделяли свинцовую руду от пустой породы. Подростки, почти голые, в одних коротких штанах, присматривали за ржавыми тигелями с расплавленным свинцом, снимая накипь длинными стальными лопатками.
«Ненавижу это место», – подумал Элай. Сэт семенил, справа от него, слева уверенно шагал Форбс Даррент. Наконец, они вошли в маленькую контору, и чудовищный шум немного затих, когда закрылась тяжелая дверь.
Сэт вытащил платок из кармана пиджака и вытер лоб и шею, оттянув жесткий высокий воротничок.
– Господи, это место – сущий ад!
Элай посмотрел на Форбса, подумав, что Сэт прав. Завод не только походил на ад, но и был адом. Видимо, здесь обитал и свой дьявол.
– Плавка металла, – заметил Форбс, разводя руками, чистыми и белыми, – всегда была грязным процессом. Эти люди знают это, поверьте мне, и они довольны работой.
Элай прислонился спиной к краю стола, заваленного бумагами и конторскими книгами, и скрестил руки на груди. Форбс не врал, и, кроме того, что здесь работают подростки, Элай пока не мог ни к чему придраться. Однако он чувствовал, что здесь назревает что-то погорячее содержимого горнов и тигелей. Джиноа и Сэт не ошиблись: здесь пахло бедой.
– Эти подростки возле тигелей… Сколько им лет?
Форбс пожал плечами.
– Десять, двенадцать, четырнадцать, а что?
Элай обменялся взглядами с Сэтом и постарался сдержаться. От недавней стычки с Бонни и самоуверенности Даррента его нервы были на пределе.
– Я не хочу, чтобы они здесь работали. Они должны ходить в школу, а не рисковать жизнью возле тигелей.
Форбс рискнул возразить:
– Многие из них содержат сестер и братьев, а также овдовевших матерей. Вы хотите, чтобы я велел им учить арифметику и правописание, пока их семьи умирают с голоду?
– Надо улучшить технику безопасности, – порывисто предложил Сэт. Он побагровел и явно нуждался в свежем воздухе. – Ведь если один из этих мальчишек упадет в расплавленный металл, вся ответственность ляжет на нас.
Элай содрогнулся, представив себе эту картину. Но Форбс лишь невозмутимо улыбнулся.
– Риск есть всегда, – сказал он. – Эти подростки кормят голодные рты и не ждут, что с ними будут нянчиться.
– Я хочу, чтобы их убрали от тигелей и горнов, – оборвал его Элай. Его низкий и ровный голос был хорошо слышен, несмотря на шум, сотрясающий стены конторы. – Пусть они подметают, моют полы или разносят письма – все, что угодно, за ту же плату, но держите их подальше от горячего металла.
Форбс открыл, было, рот, намереваясь возразить, но тотчас закрыл его.
Многое из того, что Элай собирался сказать Форбсу Дарренту, могло пока подождать. – Мистер Кэллахан хотел бы просмотреть отчеты компании… – начал он, но дверь конторы вдруг широко распахнулась.
Тощая, черная от сажи фигура, стояла в дверном проеме, на зловеще мерцающем красном фоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Папа, папа!
Напряжение на лице Элая сменилось восхищенной улыбкой.
– Привет, принцесса, – сказал он, протянув к ней руки.
Вебб тут же отдал ребенка, и Бонни увидела грусть в его глазах. Он не скрывал, что хочет жениться на Бонни и удочерить Розмари. Встреча с Элаем была для Вебба неожиданным ударом. Сделав над собой усилие, Бонни представила мужчин друг другу. Вебб кивнул и протянул руку Элаю.
Вспомнив Кайли и то, как непринужденно вел себя с ним Элай, Бонни почувствовала боль. Разве она могла забыть, как дети тянутся к этому человеку.
При первой же возможности Вебб извинился и ушел.
Несмотря на протесты Розмари Элай усадил ее на стул. Пока он возился с ней, она стащила с него шляпу и теперь, нацепив ее на себя, почти исчезла под ней. Элай рассмеялся, но голос его звучал серьезно, когда он обратился к Бонни.
– Полагаю, что главная цель мистера Хатчисона – избавить тебя от всего этого?
Бонни пыталась понять, в каком настроении Элай, но это ей не удалось. Его слова не были колкими, но это не означало, что следующие не изничтожат ее.
– Едва ли главная цель жизни мистера Хатчисона – жениться на мне. Издание газеты очень увлекает его.
Элай навалился на прилавок, и, хотя в его поведении не было ничего угрожающего, Бонни отступила на шаг.
– Ты намерена выйти замуж за Хатчисона, Бонни?
Бонни прислонилась к полке с лекарствами.
– Почему тебя беспокоит, выйду ли я замуж за Вебба?
Элай не шевельнулся, но Бонни почувствовала, как в нем что-то изменилось.
– Для меня главное в мире – эта маленькая девочка… Твои решения, а пока они не отличались разумностью, повлияют на Роз.
Как ни старалась Бонни сохранить спокойствие, она почувствовала, что кровь приливает к ее лицу. Дрожащим голосом она ответила:
– Роз у меня всегда на первом месте, Элай, всегда.
– Даже когда ты танцуешь в «Медном Ястребе»?
Бонни затрепетала.
– Представь себе, даже тогда. Чтобы растить ребенка, нужны деньги.
– Это не оправдание. Чеки, которые посылал тебе Сэт последние два года, составляли значительную сумму, но ты их вернула. Кроме того, Джиноа сделала бы для тебя все, но ты не принимала ее помощи, если не считать нескольких долларов время от времени. Посмотри правде в глаза! Виной всему, дорогая, твоя проклятая ирландская гордость… Из-за нее ты плюешь на деньги Мак Катченов и поступаешь по-своему. Будь я проклят, если позволю тебе протащить свою дочь через этот ад!
Роз, почувствовав разлад между взрослыми, запищала и выбралась из-под шляпы Элая.
Кэтти, всегда бывшая на чеку, спустилась вниз, приговаривая:
– Сюда, сюда, ты просто хочешь кушать, правда?
Роз зарыдала, когда Кэтти сняла ее со стула и понесла наверх, она даже не взглянула на Бонни и Элая. Они постояли молча, затем Элай поднял шляпу и хлопнул ею по бедру.
– Я повторяю свой вопрос, Бонни: ты намерена выйти замуж за Вебба, или нет?
Бонни не любила Вебба, да простит ее Господь. Только Элай Мак Катчен был в ее сердце. Но люди нередко вступают в брак не по любви и живут счастливо. Любовь и уважение Вебба, надежда с его помощью начать новую жизнь и решить многие проблемы – все это внезапно показалось Бонни заманчивым. Едва ли Элай сможет отнять у нее Роз, если она выйдет замуж за такого уважаемого человека, как Вебб. Тогда ей больше не придется быть «шарманкой», мэром и содержать магазин.
– Да, возможно, я выйду за Вебба, – сказала она.
Когда Бонни подняла глаза, Элая уже не было.
Глава 7
В здании плавильного завода было шумно и душно. Грязный пар клубами вырывался из охладителей с таким громким шипением, что люди не слышали друг друга, горны полыхали ярким пламенем. Сгорбленные от тяжелой работы люди склонились над лентой конвейера, ползущей от дробилки. Они отделяли свинцовую руду от пустой породы. Подростки, почти голые, в одних коротких штанах, присматривали за ржавыми тигелями с расплавленным свинцом, снимая накипь длинными стальными лопатками.
«Ненавижу это место», – подумал Элай. Сэт семенил, справа от него, слева уверенно шагал Форбс Даррент. Наконец, они вошли в маленькую контору, и чудовищный шум немного затих, когда закрылась тяжелая дверь.
Сэт вытащил платок из кармана пиджака и вытер лоб и шею, оттянув жесткий высокий воротничок.
– Господи, это место – сущий ад!
Элай посмотрел на Форбса, подумав, что Сэт прав. Завод не только походил на ад, но и был адом. Видимо, здесь обитал и свой дьявол.
– Плавка металла, – заметил Форбс, разводя руками, чистыми и белыми, – всегда была грязным процессом. Эти люди знают это, поверьте мне, и они довольны работой.
Элай прислонился спиной к краю стола, заваленного бумагами и конторскими книгами, и скрестил руки на груди. Форбс не врал, и, кроме того, что здесь работают подростки, Элай пока не мог ни к чему придраться. Однако он чувствовал, что здесь назревает что-то погорячее содержимого горнов и тигелей. Джиноа и Сэт не ошиблись: здесь пахло бедой.
– Эти подростки возле тигелей… Сколько им лет?
Форбс пожал плечами.
– Десять, двенадцать, четырнадцать, а что?
Элай обменялся взглядами с Сэтом и постарался сдержаться. От недавней стычки с Бонни и самоуверенности Даррента его нервы были на пределе.
– Я не хочу, чтобы они здесь работали. Они должны ходить в школу, а не рисковать жизнью возле тигелей.
Форбс рискнул возразить:
– Многие из них содержат сестер и братьев, а также овдовевших матерей. Вы хотите, чтобы я велел им учить арифметику и правописание, пока их семьи умирают с голоду?
– Надо улучшить технику безопасности, – порывисто предложил Сэт. Он побагровел и явно нуждался в свежем воздухе. – Ведь если один из этих мальчишек упадет в расплавленный металл, вся ответственность ляжет на нас.
Элай содрогнулся, представив себе эту картину. Но Форбс лишь невозмутимо улыбнулся.
– Риск есть всегда, – сказал он. – Эти подростки кормят голодные рты и не ждут, что с ними будут нянчиться.
– Я хочу, чтобы их убрали от тигелей и горнов, – оборвал его Элай. Его низкий и ровный голос был хорошо слышен, несмотря на шум, сотрясающий стены конторы. – Пусть они подметают, моют полы или разносят письма – все, что угодно, за ту же плату, но держите их подальше от горячего металла.
Форбс открыл, было, рот, намереваясь возразить, но тотчас закрыл его.
Многое из того, что Элай собирался сказать Форбсу Дарренту, могло пока подождать. – Мистер Кэллахан хотел бы просмотреть отчеты компании… – начал он, но дверь конторы вдруг широко распахнулась.
Тощая, черная от сажи фигура, стояла в дверном проеме, на зловеще мерцающем красном фоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70