Так она хотя бы сможет сделать вид, что уступила ему.
Глава 14
Отель оказался роскошным: холл с цветами в горшках, красивая кожаная мебель. Огромные хрустальные люстры с рожками в виде подсвечников свисали с высокого потолка, заливая ярким светом пышные персидские ковры.
У Бонни перехватило дыхание от этой роскоши: вернувшись в Нортридж, она уже забыла, что такое бывает. Она с изумлением разглядывала холл, пока Элай разговаривал с портье, но вдруг поняла, что уже не принадлежит к тем, для кого предназначены такие отели.
Держа в руке потрепанный чемодан, Бонни чувствовала укоры совести. Она больше не жена Элая Мак Катчена «перед Богом и людьми», но, тем не менее, занималась с ним любовью в вагоне и приехала с ним в этот отель. Что с ней случилось? Где же ее принципы, идеалы, мораль?
Бонни уже была готова уйти из отеля и найти гостиницу попроще, когда появившийся Элай взял ее нежно, но твердо под руку. Его глаза после выпитого виски сияли оживлением и радостью.
Это покорило ее, хотя он пока не сказал ни слова. Вопреки всему она опять почувствовала себя его женою. Здравый смысл Бонни не мог противостоять ее чувствам и желаниям.
– Поклянись, что никому не расскажешь, – робко попросила она.
Элай поднял брови.
– Сохраню все в тайне, пока ты этого желаешь! Давай поднимемся в номер, устроимся, а затем поищем приличный ресторан. Я умираю с голоду.
Услышав смех Элая, Бонни с облегчением вздохнула. Взяв Бонни под руку, он повел ее к лифту.
– Не думаешь ли ты, любовь моя, что я собираюсь затащить тебя в кровать, как только мы войдем в номер?
Бонни с опаской разглядывала лифт: она не любила эти новшества. Она чувствовала бы себя увереннее, если бы дверь была сплошной, но здесь оказалась металлическая решетка, лязгнувшая, когда ее открыл лифтер.
– Нет, – солгала Бонни, надеясь, что лифтер знает свое дело, – не думаю.
Элай молча ухмыльнулся. Когда они поднялись на верхний этаж и оказались перед дверью номера, он спросил:
– Хочешь, чтобы нам подали ужин сюда?
Бонни возмущенно взглянула на него, уловив намек, однако его слова доставили ей удовлетворение.
– Едва ли мы сможем пойти в приличное заведение, – сказала она, – у меня нет подходящей одежды.
– А ведь ты – хозяйка магазина в Нортридже, – заметил Элай, отпирая дверь номера и пропуская Бонни вперед.
Изысканность номера ошеломила ее. На голубой ковер падали лучи заходящего солнца. Две софы кремового цвета и небольшой камин дополняли убранство комнаты. Бонни и не предполагала, что здесь, у подножья Южной горы в Спокейне, можно увидеть такую прекрасную комнату. Разве что в богатых особняках.
В номере были ванная комната с огромной ванной из серого мрамора, небольшой будуар и спальня, отделанная красным и бледно-розовым шелком.
Кровать блестела, а простыни – Бонни из любопытства отвернула край розового покрывала – оказались из шелка. Застенчиво, как невеста, Бонни поправила покрывало и вернулась в гостиную.
Элай только что отпустил коридорного, который принес его вещи. Он улыбнулся, увидев ее пунцовые щеки.
– Надеюсь, комнаты тебе понравились, дорогая?
– Да, – призналась Бонни, пытаясь держаться спокойно.
– Бонни, – Элай нежно сжал ее ладони, – я только дразнил тебя, когда говорил про кровать. Я к тебе не прикоснусь, пока ты сама этого не захочешь.
– Так зачем же ты отправился со мной? – спросила Бонни, сердясь на Элая и еще больше на себя. – Зачем ты занимался любовью со мной в… в вагоне? И зачем заставил ехать сюда?
Элай засмеялся и поцеловал ее в нос.
– Разве я заставлял тебя, Бонни? Разве только я виноват в том, что произошло в поезде?
Бонни и не винила его, хотя, конечно, он затеял все это. Говоря по правде, она желала этого так же, как и он, если не больше.
– Даже не верится, что мы на это решились, – пробормотала она.
– Это были цветочки по сравнению с…
Бонни заставила Элая замолчать, быстро прижав палец к губам. Даже через перчатку его губы обожгли Бонни, и она быстро отдернула руку.
– Неблагородно с вашей стороны, сэр, – сказала она с упреком, – напоминать мне о моем легкомыслии. – Бонни на всякий случай отступила от Элая. – Я очень голодна, – добавила она, – можно ли где-нибудь перекусить?
Они пообедали при свечах в огромном ресторане.
– Почти, как в старые времена, – заметил Элай, глядя на нее поверх бокала, – иногда мне хочется вернуть дни медового месяца.
– Это невозможно, – отозвалась Бонни, жалея о том, что они поженились. Она будет осуждена на вечные муки, если не научится управлять своими чувствами.
Но возможно ли это, если речь идет об Элае? Этот человек позволял себе с Бонни любые вольности – и все сходило ему с рук. Однажды он довел ее до экстаза в ложе театра, во время оперы, ловко работая пальцами и говоря о любви такое, что при всем желании не назовешь приличным. Бонни покраснела при одном воспоминании об этом. Элай, заметив ее смущение, промолчал и улыбнулся.
– Не хочешь ли пойти в театр или куда-нибудь еще? – спросил он, когда они пообедали. – Еще рано.
Бонни предпочла бы остаться наедине с бывшим мужем, хотя она и ругала себя за то, что так легко поддается его чарам. Вот потому-то после той памятной ночи он и оставил ей деньги в оплату за услуги. Возможно, она заслужила этого, как заслуживает презрения к себе после каждой случайной встречи с Элаем.
– Я наведаюсь к поставщикам завтра, – сказала Бонни, – мне лучше немного отдохнуть.
Элай не возразил ей, хотя ни он, ни Бонни не верили в этот отдых.
Оплатив счет, Элай предложил Бонни руку.
Им было легко изображать женатую пару из высшего общества. В какой-то миг Бонни забыла обо всем: о разводе, бегстве в Нортридж, о «Медном Ястребе», о злосчастном магазине. Казалось, этого никогда и не было.
Они молча поднялись на лифте, не замечая лифтера, который сразу понял, что эти двое любят друг друга, и улыбнулся при мысли, что есть еще романтика на свете.
Бонни очень устала, поэтому любезность Элая особенно обрадовала ее.
– Я могу подышать свежим воздухом, – предложил он, – а ты устраивайся поудобнее и постарайся отдохнуть.
«Отдохнуть»? Да разве она может отдыхать без него? Если он пожелает заняться любовью прямо здесь на полу, она не станет протестовать.
– Ты не сердишься?
Элай провел пальцем по ее носу.
– Нет, не сержусь. Я хочу убить время, Бонни, пока не наступит ночь.
Трепет охватил усталое тело Бонни. Ноги ее еще болели после вагона, разорванные трусики еле держались на бедрах, но она уже готова была снова отдаться Элаю. Она тоже ждет ночи, и то, что тогда произойдет, останется в ее памяти на всю жизнь.
Не ответив, Бонни повернулась и пошла в ванную комнату. Она закрыла дверь и включила воду. «О, по части выдержки и умения держаться – ты настоящий образец для подражания», – сказала она себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Глава 14
Отель оказался роскошным: холл с цветами в горшках, красивая кожаная мебель. Огромные хрустальные люстры с рожками в виде подсвечников свисали с высокого потолка, заливая ярким светом пышные персидские ковры.
У Бонни перехватило дыхание от этой роскоши: вернувшись в Нортридж, она уже забыла, что такое бывает. Она с изумлением разглядывала холл, пока Элай разговаривал с портье, но вдруг поняла, что уже не принадлежит к тем, для кого предназначены такие отели.
Держа в руке потрепанный чемодан, Бонни чувствовала укоры совести. Она больше не жена Элая Мак Катчена «перед Богом и людьми», но, тем не менее, занималась с ним любовью в вагоне и приехала с ним в этот отель. Что с ней случилось? Где же ее принципы, идеалы, мораль?
Бонни уже была готова уйти из отеля и найти гостиницу попроще, когда появившийся Элай взял ее нежно, но твердо под руку. Его глаза после выпитого виски сияли оживлением и радостью.
Это покорило ее, хотя он пока не сказал ни слова. Вопреки всему она опять почувствовала себя его женою. Здравый смысл Бонни не мог противостоять ее чувствам и желаниям.
– Поклянись, что никому не расскажешь, – робко попросила она.
Элай поднял брови.
– Сохраню все в тайне, пока ты этого желаешь! Давай поднимемся в номер, устроимся, а затем поищем приличный ресторан. Я умираю с голоду.
Услышав смех Элая, Бонни с облегчением вздохнула. Взяв Бонни под руку, он повел ее к лифту.
– Не думаешь ли ты, любовь моя, что я собираюсь затащить тебя в кровать, как только мы войдем в номер?
Бонни с опаской разглядывала лифт: она не любила эти новшества. Она чувствовала бы себя увереннее, если бы дверь была сплошной, но здесь оказалась металлическая решетка, лязгнувшая, когда ее открыл лифтер.
– Нет, – солгала Бонни, надеясь, что лифтер знает свое дело, – не думаю.
Элай молча ухмыльнулся. Когда они поднялись на верхний этаж и оказались перед дверью номера, он спросил:
– Хочешь, чтобы нам подали ужин сюда?
Бонни возмущенно взглянула на него, уловив намек, однако его слова доставили ей удовлетворение.
– Едва ли мы сможем пойти в приличное заведение, – сказала она, – у меня нет подходящей одежды.
– А ведь ты – хозяйка магазина в Нортридже, – заметил Элай, отпирая дверь номера и пропуская Бонни вперед.
Изысканность номера ошеломила ее. На голубой ковер падали лучи заходящего солнца. Две софы кремового цвета и небольшой камин дополняли убранство комнаты. Бонни и не предполагала, что здесь, у подножья Южной горы в Спокейне, можно увидеть такую прекрасную комнату. Разве что в богатых особняках.
В номере были ванная комната с огромной ванной из серого мрамора, небольшой будуар и спальня, отделанная красным и бледно-розовым шелком.
Кровать блестела, а простыни – Бонни из любопытства отвернула край розового покрывала – оказались из шелка. Застенчиво, как невеста, Бонни поправила покрывало и вернулась в гостиную.
Элай только что отпустил коридорного, который принес его вещи. Он улыбнулся, увидев ее пунцовые щеки.
– Надеюсь, комнаты тебе понравились, дорогая?
– Да, – призналась Бонни, пытаясь держаться спокойно.
– Бонни, – Элай нежно сжал ее ладони, – я только дразнил тебя, когда говорил про кровать. Я к тебе не прикоснусь, пока ты сама этого не захочешь.
– Так зачем же ты отправился со мной? – спросила Бонни, сердясь на Элая и еще больше на себя. – Зачем ты занимался любовью со мной в… в вагоне? И зачем заставил ехать сюда?
Элай засмеялся и поцеловал ее в нос.
– Разве я заставлял тебя, Бонни? Разве только я виноват в том, что произошло в поезде?
Бонни и не винила его, хотя, конечно, он затеял все это. Говоря по правде, она желала этого так же, как и он, если не больше.
– Даже не верится, что мы на это решились, – пробормотала она.
– Это были цветочки по сравнению с…
Бонни заставила Элая замолчать, быстро прижав палец к губам. Даже через перчатку его губы обожгли Бонни, и она быстро отдернула руку.
– Неблагородно с вашей стороны, сэр, – сказала она с упреком, – напоминать мне о моем легкомыслии. – Бонни на всякий случай отступила от Элая. – Я очень голодна, – добавила она, – можно ли где-нибудь перекусить?
Они пообедали при свечах в огромном ресторане.
– Почти, как в старые времена, – заметил Элай, глядя на нее поверх бокала, – иногда мне хочется вернуть дни медового месяца.
– Это невозможно, – отозвалась Бонни, жалея о том, что они поженились. Она будет осуждена на вечные муки, если не научится управлять своими чувствами.
Но возможно ли это, если речь идет об Элае? Этот человек позволял себе с Бонни любые вольности – и все сходило ему с рук. Однажды он довел ее до экстаза в ложе театра, во время оперы, ловко работая пальцами и говоря о любви такое, что при всем желании не назовешь приличным. Бонни покраснела при одном воспоминании об этом. Элай, заметив ее смущение, промолчал и улыбнулся.
– Не хочешь ли пойти в театр или куда-нибудь еще? – спросил он, когда они пообедали. – Еще рано.
Бонни предпочла бы остаться наедине с бывшим мужем, хотя она и ругала себя за то, что так легко поддается его чарам. Вот потому-то после той памятной ночи он и оставил ей деньги в оплату за услуги. Возможно, она заслужила этого, как заслуживает презрения к себе после каждой случайной встречи с Элаем.
– Я наведаюсь к поставщикам завтра, – сказала Бонни, – мне лучше немного отдохнуть.
Элай не возразил ей, хотя ни он, ни Бонни не верили в этот отдых.
Оплатив счет, Элай предложил Бонни руку.
Им было легко изображать женатую пару из высшего общества. В какой-то миг Бонни забыла обо всем: о разводе, бегстве в Нортридж, о «Медном Ястребе», о злосчастном магазине. Казалось, этого никогда и не было.
Они молча поднялись на лифте, не замечая лифтера, который сразу понял, что эти двое любят друг друга, и улыбнулся при мысли, что есть еще романтика на свете.
Бонни очень устала, поэтому любезность Элая особенно обрадовала ее.
– Я могу подышать свежим воздухом, – предложил он, – а ты устраивайся поудобнее и постарайся отдохнуть.
«Отдохнуть»? Да разве она может отдыхать без него? Если он пожелает заняться любовью прямо здесь на полу, она не станет протестовать.
– Ты не сердишься?
Элай провел пальцем по ее носу.
– Нет, не сержусь. Я хочу убить время, Бонни, пока не наступит ночь.
Трепет охватил усталое тело Бонни. Ноги ее еще болели после вагона, разорванные трусики еле держались на бедрах, но она уже готова была снова отдаться Элаю. Она тоже ждет ночи, и то, что тогда произойдет, останется в ее памяти на всю жизнь.
Не ответив, Бонни повернулась и пошла в ванную комнату. Она закрыла дверь и включила воду. «О, по части выдержки и умения держаться – ты настоящий образец для подражания», – сказала она себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70