— И мать и ребенок еле живы и следующие несколько месяцев нуждаются в постоянном уходе. Иначе им грозит смерть, — леди Алиса заявила это так твердо, что сэр Джон сразу понял — она не потерпит никакого вмешательства.
— Дорогая, — вкрадчиво проговорил он. — Я вовсе не против, чтобы сестра леди Бурк оставалась с ней. Но не я принимаю решение.
— Ты пользуешься некоторым влиянием, Джон. Постарайся сделать что-нибудь. Я вообще не понимаю, почему королева заключила леди Бурк в Тауэр без всяких обвинений.
— Тише! Я вижу, наша гостья тебя покорила, но мы должны верить, что королева и лорд Сесил знают, что делают. Я пошлю сообщение для королевы.
Когда пришла весть о рождении леди Дейры Бурк, у королевы как раз начались нерегулярные и болезненные месячные.
— Боже! — раздраженно воскликнула она. — Ирландка сделала это нарочно.
— Что сделала, мадам? — не понял Сесил.
— Родила ребенка в Тауэре. Тон записки сэра Джона вполне сочувствующий леди Бурк, и мне это не нравится. В ней чувствуется осуждение моих действий и нежное участие в этой… мятежной ирландке.
— Матери со своими новорожденными обычно пробуждают сочувствие у окружающих, — успокоил королеву Сесил.
Елизавета резко повернулась, и ее красивые рыжеватые волосы разметались по плечам. Лицо побелело и исказилось от боли.
— Ты несколько недель не мог допросить ее! Черт возьми, эту пиратку надо разоблачить. Ты знаешь, как в разгар бури она прошлой зимой выкинула Дадли из замка?
«Хо! — хмыкнул про себя канцлер. — Так вот в чем причина этой вендетты. Обидели драгоценного лорда Роберта. Плохо я подумал, когда рассказал Елизавете о девонских пиратах. Она воспользовалась этим, чтобы отомстить за Дадли. Надо это запомнить». Сесил сладчайшим образом улыбнулся королеве.
— Возвращайтесь в постель, дорогая. Вы дурно себя чувствуете, а это дело подождет. Вы совершенно правы, нам не удастся его расследовать до тех пор, пока леди Бурк не оправится от родов. Присутствовавшая при них жена сэра Джона утверждает, что они оказались трудными. Думаю, пройдет несколько недель, пока леди Бурк придет в себя.
Елизавета снова забралась в кровать и натянула на себя бархатное одеяло.
— Ах, Сесил, — пожаловалась она. — Иногда мне жаль, что я не родилась простой девушкой. Корона так меня гнетет, а я ведь существо хрупкое!
— Нет, мадам, хрупкой вы только выглядите. Но когда вы вышли из утробы матери, в вас уже было львиное сердце отца. Вам нечего опасаться за свои возможности.
— Ты моя поддержка, Сесил, — вздохнула Елизавета. — А теперь я хочу отдохнуть. Поступай с леди Бурк, как найдешь нужным. — И закрыла глаза.
— Я вас не подведу, мадам, — холодно улыбнулся советник.
— Ты меня никогда не подводил, — пробормотала королева, засыпая.
25
Адам де Мариско не верил своему невероятному счастью Вот уже несколько месяцев с тех пор, как его вызвали в Линмут, чтобы рассказать о печальной судьбе Скай, он ощущал себя слабым, беспомощным и бесполезным. Теперь же он располагал средством ее освободить. Самому Богу было угодно надоумить его. Но план, как использовать этот шанс, был его собственным, что возвратило де Мариско уверенность в себе. Теперь Адам тепло приветствовал на Ланди лорда Бурка. От тревог и бессонницы громадный ирландец выглядел изможденным. Де Мариско вложил в его руку стакан с виски.
— Выпейте это, — проговорил он. — Я знаю, как вернуть ее домой целой и невредимой.
— Как? — Найл Бурк одним глотком выпил темноватую жидкость и почувствовал, как тепло распространяется по венам.
— У моего маяка есть хорошо замаскированная бухта, в ней стоит корабль, корабль мертвецов. Приливные течения с той стороны острова неустойчивы, и они прибили к берегу этот корабль. Два дня назад его нашли наполовину затонувшим в бухте. Я велел, чтобы к нему никто не приближался, распорядился перевезти на него мою долю добычи с «Санта-Марии». Этим занималась семья глухонемых. Я всегда заботился о них и знаю, что эти люди меня никогда не выдадут, даже если бы умели говорить.
Корабль английской постройки, но трупы на борту напоминают арабов или мавритан. Готов поспорить, это берберийские пираты. Не имею представления, что их убило, но если нам удастся отбуксировать корабль в Лондон, мы сможем убедить Сесила, что эти несчастные — часть людей, замешанных в недавних пиратствах. Особенно если учесть, что будет найдено в трюме. Тогда он будет вынужден освободить Скай!
По мере того, как лорд Бурк начинал осознавать план де Мариско, его лицо оживало.
— Что ж, это может удаться. — Он секунду помедлил. — А вы обнаружили на борту вахтенный журнал?
— Да, но он на каком-то странном языке. Ничего подобного я никогда не видел.
Уголки серовато-стальных глаз Найла растянулись в улыбке.
— Наверное, арабский. Должно быть, вы правы, де Мариско, это берберийские пираты! Но вот проблема: вахтенный журнал уничтожать нельзя — это будет выглядеть подозрительно, — а лорд Сесил может найти кого-нибудь, кто прочтет по-арабски. Тогда, вероятно, обнаружится, что это вовсе не пираты. Нужно прочесть этот журнал.
— Но кто, черт возьми, может знать арабский?! — воскликнул де Мариско. Уверенность начинала его покидать.
— Скай, — рассмеялся Найл.
— Вот это да! А есть ли что-нибудь такое, что эта женщина не умеет делать?
— Надеюсь, на этот вопрос вы не знаете ответа, — сразу посерьезнел Найл.
Адам де Мариско по крайней мере на два дюйма возвышался над Найлом Бурком. Он встал и, посмотрев на мужа Скай сверху вниз, произнес:
— Пора нам выяснить отношения, малыш! Да, я любил ее и, наверное, никогда не перестану любить. Но я ей не муж и прекрасно это понимаю. И мог этим, как гордился бы, если бы стал ее мужем…
Слова растаяли в воздухе, и на мгновение между мужчинами возникло полное взаимопонимание. Потом Адам докончил:
— Она вас любит, и вы поступаете глупо, считая, что я могу встать между вами. А теперь, малыш, займемся вызволением Скай из рук Елизаветы Тюдор!
— Черт возьми, де Мариско! Вы заставляете меня почувствовать себя впервые влюбившимся зеленым мальчишкой. Но хоть вы и считаете меня слишком маленьким, чтобы принять ваш вызов, я хотел бы попробовать. Вашу руку, англичанин! Должен признать, вы мне нравитесь…
Если бы Скай могла видеть их, стоящих рядом и улыбающихся друг другу! Оба ее любили, а теперь их связала и дружба в попытке ее освободить. Они крепко пожали друг другу руки, две пары глаз встретились друг с другом — одни серовато-стальные, другие «дымчато-голубые.
— Нам нужен в помощь еще один человек. Роберт Смолл подойдет. Он не простит, если мы его не возьмем с собой. И он сможет разобраться в арабском языке. Этого, наверное, хватит, чтобы представить Сесилу журнал. Мы будем по крайней мере знать, не противоречит ли журнал нашему рассказу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155