Она не могла позволить любимой девочке продолжать такую жизнь, но разгласить ее грехи перед мужем было еще хуже. Служанка полагала, что, если ей удастся вывести лорда Бурка из подавленного состояния, он снова станет любящим мужем, и Констанца бросит свои опасные приключения, пока еще не слишком поздно.
— Слушаю тебя, Ана.
— Милорд, моя девочка несчастна, и все потому, что несчастны вы. — Его сумрачный взгляд заставил ее поколебаться, но, набравшись храбрости, Ана продолжала:
— Вы совсем не обращаете внимания на Констанцу, милорд. Вы знаете, что я права. Как будто между вами вдруг что-то встало. Вы ведь ее любите не меньше, чем раньше?
Лорд Бурк вздохнул. Надоедливая старуха говорила правду, и он это знал.
— Мы, ирландцы, подвержены дурным настроениям, Ана. Констанце придется к этому привыкать. Она хорошая девочка.
— А почему вы не едете домой в Ирландию, милорд?
— Я могу вернуться туда только вместе с женой и сыном.
— Но на это трудно рассчитывать, если вы будете так редко видеться с моей госпожой, — сухо ответила Ана.
— Потише, женщина! — прикрикнул на нее Найл Бурк. — Сейчас я в плохом настроении, и это надо пережить. У твоей госпожи было два года, чтобы родить мне наследника, а я не вижу никаких признаков ни сына, ни дочери. Она не жалуется на недостаток внимания и, кажется, все эти дни прекрасно развлекается. Бог мой, да она бывает дома меньше, чем я!
— И вам неинтересно знать, куда она ходит? Серебристые глаза Найла Бурка сузились.
— О чем ты говоришь, женщина? — угрожающе спросил он. Волна страха чуть не задушила Ану.
— Ни о чем, милорд, ни о чем! — выпалила она и тотчас вышла из комнаты. Боже! Она чуть не выдала свою девочку. Прислонившись к стене, она беззвучно заплакала, горячие соленые слезы оросили веки. Ана была уже немолода, и подобные встряски ей были противопоказаны.
Она вспомнила, как восемнадцать лет назад они с красивой матерью Констанцы были похищены мавританскими пиратами. Когда наконец их вернули домой, она поклялась, что госпожа осталась нетронутой. Тогда она надеялась, что Бог простит ей ложь. Кондесса уже забеременела от мужа к тому дню, когда налетели пираты, а говорить правду означало бы ставить под сомнение отцовство ребенка. В конце концов Конд спросил ее прямо, и ради ребенка она солгала. И поскольку все остальные пленницы сгинули на восточных базарах, ее рассказ никто не мог опровергнуть.
Но сама Ана все живо помнила. Пираты нагрянули после захода солнца и под прикрытием темноты подобрались к летней вилле Конда на отдаленном острове. Они обшарили всю деревню и свезли на корабль детей, девушек, способных еще рожать женщин и здоровых мужчин. Всех остальных безжалостно убили. На вилле повторилась та же картина, но молодая Кондесса и ее дуэнья оказались в лучшем положении — с ними обошлись не так жестоко: заперли на корабле в отдельной маленькой каюте с одним топчаном, низким столиком и разбросанными на полу подушками. Через некоторое время о них вспомнили. Дверь распахнулась, и внутрь ввалился капитан. Трое сопровождавших его мужчин сорвали одежду с юной Кондессы. Ана попыталась укрыть госпожу от похотливых взоров, но свирепый удар капитана опрокинул ее на пол. В ужасе она наблюдала, как симпатичный мавр тщательно рассматривает ее обнаженную хозяйку. Он не спеша прохаживался вокруг нее, сжимал рукой бедра, трогал груди, как будто пробовал на вес, гладил серебристые светлые волосы. Он что-то сказал компаньонам на своем гортанном языке, и те рассмеялись. Капитан склонился над Аной и поднял ее за волосы.
— Твоя госпожа девственница? — спросил он на безукоризненном испанском языке.
— Нет, — выдавила Ана. — Она жена богатого и влиятельного господина, королевского губернатора с островов. За ее возвращение он заплатит целое состояние.
Мужчины громко расхохотались. Капитан посмотрел на женщину и сказал:
— Какой-нибудь жирный паша заплатит намного больше, чтобы иметь твою госпожу в своем гареме, чем отдаст ее мужу. А поскольку она не девственница, мы можем позабавиться первыми.
Глаза обеих женщин наполнились ужасом.
— Нет! — закричала Ана. — Прошу вас, капитан, возьмите меня, но не трогайте госпожу!
— Не волнуйся, девушка, — рассмеялся капитан. — Неужели ты полагаешь, что мы не возьмем и тебя. Али, вот эта сильно жаждет любви. Ты уж постарайся!
То, что последовало за этим, было сплошным кошмаром, о котором Ана, наверное, никогда не сможет забыть. Ее изнасиловали несколько раз, но это казалось ей не очень важным. Она была крестьянкой, а с крестьянками такие вещи, хоть и неприятные, случаются довольно часто. Но она видела, что происходило с госпожой, которую швырнули на топчан.
Поначалу она сопротивлялась и кричала, в то время как симпатичный капитан овладевал ею. Но вскоре она кричала уже не от стыда, а от страсти, и моряк, раззадоренный ее красотой, тоже вошел в раж. Наконец он не мог уже сдерживаться и излил семя. Его место быстро занял другой моряк из команды, потом третий и в конце концов последний.
Ана слышала, как госпожа подбадривала мужчин, по очереди сменявших друг друга. Капитан и все его три офицера быстро оставили служанку в покое, чтобы провести ночь в разгуле с Кондессой. Ана не верила ни глазам, ни ушам. Что стало с милой девушкой?
Когда четверо усталых мужчин покинули каюту, Ана доползла до госпожи. Тело Кондессы было влажно от пота и семени, под покрасневшими глазами появились синяки. При виде Аны она расплылась в улыбке:
— Ах, Боже мой, дорогая Ана! С тех пор, как мы уехали из Кастильи, меня ни разу так сладко не любили.
— Ты с ума сошла, девочка, — ужаснулась служанка. — В брачную ночь ты была еще девушкой. Я сама видела кровь на простынях.
Женщина звонко расхохоталась.
— Цыплячья кровь, — объяснила она. — Конд сумел бы распознать девственницу, если бы у него была хоть одна. После свадьбы ему не терпелось обладать мной, а я долго отнекивалась и притворялась скромницей. Он два часа не мог содрать с меня ночную рубашку. — Она снова рассмеялась. — А когда ему наконец удалось меня взять, я кричала и брыкалась. Потом притворилась, что наконец лишилась девственности, и в это время раздавила пузырь с куриной кровью, который припасла на этот случай. И тут же изобразила обморок. Тут я, пожалуй, перегнула палку. Конд, и так не слишком пылкий любовник, после нашей брачной ночи стал обращаться со мной так осторожно, что мне казалось, меня почесывают перышком. Меня уже много месяцев мучило желание, но я не решалась завести любовника. На Мальорке нет секретов.
— Дорогая, — разволновалась Ана, — ты хочешь мне сказать, что не была девственницей, когда выходила замуж за Конда? Но это не так. Я сама приглядывала за тобой. Когда ты могла меня обмануть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
— Слушаю тебя, Ана.
— Милорд, моя девочка несчастна, и все потому, что несчастны вы. — Его сумрачный взгляд заставил ее поколебаться, но, набравшись храбрости, Ана продолжала:
— Вы совсем не обращаете внимания на Констанцу, милорд. Вы знаете, что я права. Как будто между вами вдруг что-то встало. Вы ведь ее любите не меньше, чем раньше?
Лорд Бурк вздохнул. Надоедливая старуха говорила правду, и он это знал.
— Мы, ирландцы, подвержены дурным настроениям, Ана. Констанце придется к этому привыкать. Она хорошая девочка.
— А почему вы не едете домой в Ирландию, милорд?
— Я могу вернуться туда только вместе с женой и сыном.
— Но на это трудно рассчитывать, если вы будете так редко видеться с моей госпожой, — сухо ответила Ана.
— Потише, женщина! — прикрикнул на нее Найл Бурк. — Сейчас я в плохом настроении, и это надо пережить. У твоей госпожи было два года, чтобы родить мне наследника, а я не вижу никаких признаков ни сына, ни дочери. Она не жалуется на недостаток внимания и, кажется, все эти дни прекрасно развлекается. Бог мой, да она бывает дома меньше, чем я!
— И вам неинтересно знать, куда она ходит? Серебристые глаза Найла Бурка сузились.
— О чем ты говоришь, женщина? — угрожающе спросил он. Волна страха чуть не задушила Ану.
— Ни о чем, милорд, ни о чем! — выпалила она и тотчас вышла из комнаты. Боже! Она чуть не выдала свою девочку. Прислонившись к стене, она беззвучно заплакала, горячие соленые слезы оросили веки. Ана была уже немолода, и подобные встряски ей были противопоказаны.
Она вспомнила, как восемнадцать лет назад они с красивой матерью Констанцы были похищены мавританскими пиратами. Когда наконец их вернули домой, она поклялась, что госпожа осталась нетронутой. Тогда она надеялась, что Бог простит ей ложь. Кондесса уже забеременела от мужа к тому дню, когда налетели пираты, а говорить правду означало бы ставить под сомнение отцовство ребенка. В конце концов Конд спросил ее прямо, и ради ребенка она солгала. И поскольку все остальные пленницы сгинули на восточных базарах, ее рассказ никто не мог опровергнуть.
Но сама Ана все живо помнила. Пираты нагрянули после захода солнца и под прикрытием темноты подобрались к летней вилле Конда на отдаленном острове. Они обшарили всю деревню и свезли на корабль детей, девушек, способных еще рожать женщин и здоровых мужчин. Всех остальных безжалостно убили. На вилле повторилась та же картина, но молодая Кондесса и ее дуэнья оказались в лучшем положении — с ними обошлись не так жестоко: заперли на корабле в отдельной маленькой каюте с одним топчаном, низким столиком и разбросанными на полу подушками. Через некоторое время о них вспомнили. Дверь распахнулась, и внутрь ввалился капитан. Трое сопровождавших его мужчин сорвали одежду с юной Кондессы. Ана попыталась укрыть госпожу от похотливых взоров, но свирепый удар капитана опрокинул ее на пол. В ужасе она наблюдала, как симпатичный мавр тщательно рассматривает ее обнаженную хозяйку. Он не спеша прохаживался вокруг нее, сжимал рукой бедра, трогал груди, как будто пробовал на вес, гладил серебристые светлые волосы. Он что-то сказал компаньонам на своем гортанном языке, и те рассмеялись. Капитан склонился над Аной и поднял ее за волосы.
— Твоя госпожа девственница? — спросил он на безукоризненном испанском языке.
— Нет, — выдавила Ана. — Она жена богатого и влиятельного господина, королевского губернатора с островов. За ее возвращение он заплатит целое состояние.
Мужчины громко расхохотались. Капитан посмотрел на женщину и сказал:
— Какой-нибудь жирный паша заплатит намного больше, чтобы иметь твою госпожу в своем гареме, чем отдаст ее мужу. А поскольку она не девственница, мы можем позабавиться первыми.
Глаза обеих женщин наполнились ужасом.
— Нет! — закричала Ана. — Прошу вас, капитан, возьмите меня, но не трогайте госпожу!
— Не волнуйся, девушка, — рассмеялся капитан. — Неужели ты полагаешь, что мы не возьмем и тебя. Али, вот эта сильно жаждет любви. Ты уж постарайся!
То, что последовало за этим, было сплошным кошмаром, о котором Ана, наверное, никогда не сможет забыть. Ее изнасиловали несколько раз, но это казалось ей не очень важным. Она была крестьянкой, а с крестьянками такие вещи, хоть и неприятные, случаются довольно часто. Но она видела, что происходило с госпожой, которую швырнули на топчан.
Поначалу она сопротивлялась и кричала, в то время как симпатичный капитан овладевал ею. Но вскоре она кричала уже не от стыда, а от страсти, и моряк, раззадоренный ее красотой, тоже вошел в раж. Наконец он не мог уже сдерживаться и излил семя. Его место быстро занял другой моряк из команды, потом третий и в конце концов последний.
Ана слышала, как госпожа подбадривала мужчин, по очереди сменявших друг друга. Капитан и все его три офицера быстро оставили служанку в покое, чтобы провести ночь в разгуле с Кондессой. Ана не верила ни глазам, ни ушам. Что стало с милой девушкой?
Когда четверо усталых мужчин покинули каюту, Ана доползла до госпожи. Тело Кондессы было влажно от пота и семени, под покрасневшими глазами появились синяки. При виде Аны она расплылась в улыбке:
— Ах, Боже мой, дорогая Ана! С тех пор, как мы уехали из Кастильи, меня ни разу так сладко не любили.
— Ты с ума сошла, девочка, — ужаснулась служанка. — В брачную ночь ты была еще девушкой. Я сама видела кровь на простынях.
Женщина звонко расхохоталась.
— Цыплячья кровь, — объяснила она. — Конд сумел бы распознать девственницу, если бы у него была хоть одна. После свадьбы ему не терпелось обладать мной, а я долго отнекивалась и притворялась скромницей. Он два часа не мог содрать с меня ночную рубашку. — Она снова рассмеялась. — А когда ему наконец удалось меня взять, я кричала и брыкалась. Потом притворилась, что наконец лишилась девственности, и в это время раздавила пузырь с куриной кровью, который припасла на этот случай. И тут же изобразила обморок. Тут я, пожалуй, перегнула палку. Конд, и так не слишком пылкий любовник, после нашей брачной ночи стал обращаться со мной так осторожно, что мне казалось, меня почесывают перышком. Меня уже много месяцев мучило желание, но я не решалась завести любовника. На Мальорке нет секретов.
— Дорогая, — разволновалась Ана, — ты хочешь мне сказать, что не была девственницей, когда выходила замуж за Конда? Но это не так. Я сама приглядывала за тобой. Когда ты могла меня обмануть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155