– Что это еще за тост, братец? – недовольно спросила она Гая.
– Как, сестренка, разве ты не знаешь? Не могу поверить! Ты ведь всегда была в курсе того, что происходит в Ла-Ситадель! Твой муж – настоящий мужчина! К лету у него будет уже четыре бастарда. А ты еще не забеременела, милая Виви? Ничего, зато половине наших служанок это уже удалось благодаря милостям Симона де Бомона. – Гай безжалостно улыбнулся.
Вивиана побледнела от потрясения. Она вопросительно обратила на Симона взгляд своих огромных фиолетовых глаз.
– Милорд? – тихо проговорила она. – Это правда?
Симон де Бомон отхлебнул очередной глоток вина.
– Да! И что с того? – напористо заявил он. – Что толку засевать бесплодное поле, миледи? Ведь ты наверняка бесплодна, иначе уже давно носила бы моего ребенка. Ты думаешь, это будут мои первые бастарды? Я хочу сыновей, миледи.
Ты не можешь родить. Когда мои детки подрастут, я признаю самых способных. Когда их отлучат от материнской груди, я стану воспитывать их здесь, в замке. Ты, жена, научишь их своим благородным штучкам. По крайней мере на это ты сгодишься. Я не стану выгонять тебя из твоего дома. Я добрый человек. – Осушив свой кубок до дна, он поставил его на стол и громко рыгнул.
Прекрасная Вивиана едва не лишилась чувств от этой тирады. На мгновение она потеряла дар речи. Гай зловеще улыбнулся:
– Ты слышала его, сестренка? Он собирается устроить великолепное будущее своим бастардам. Тебе приятно сознавать, что ты тоже будешь в этом участвовать? Будешь их приемной матерью и воспитательницей? – Он невесело рассмеялся, и его темно-фиолетовые глаза почернели от ярости. – Я не позволю тебе позорить мою сестру, де Бомон!
Знай, похотливый кабан, что яд, которым я тебя угостил, уже начинает вгрызаться в твои кишки! Ты чувствуешь? – Он снова захохотал, и по спине Белли пробежал холодок. Он? вопросительно взглянула на Хью.
– Гай! Что ты наделал?! – завопила Вивиана, увидев, что лицо Симона де Бомона стало пепельно-бледным и он согнулся пополам от ужасной боли в желудке. Он покрылся испариной и с трудом хватал ртом воздух.
– Неужто ты решил, что можешь прилюдно оскорблять мою сестру, де Бомон? Неужто ты и впрямь решил, что граф Ален сильнее Гая и Вивианы Бретонских? Когда твой хозяин вздумает поинтересоваться твоим здоровьем, мы расскажем ему о свалившей тебя ужасной болезни и о том, в какой скорби все мы пребываем по поводу твоей безвременной кончины. – Гай злорадно улыбнулся, глядя, как смерть подступает все ближе к его жертве.
Огромный рыцарь уже корчился в чудовищной агонии.
– Т-ты… д-д-дьявол! – простонал он. Тело его еще немного подергалось в судорогах, а затем он замер и больше не дышал.
Изабелла похолодела от ужаса. Она не могла поверить в то, что произошло сейчас на ее глазах. Да, Симона де Бомона нельзя было назвать симпатичным парнем, но смерть его была такой страшной и жестокой, и умер он от руки Гая Бретонского!
Вивиана завыла от горя и принялась рвать на себе волосы.
– Умоляю тебя, Виви, – укоризненно произнес Гай. – Этот мужлан был отъявленным негодяем. Он тебя бил. Он тебе изменял. Он позорил тебя перед всеми, а ты оплакиваешь его смерть? Надо было убить его в первое же утро после вашей свадьбы. Наконец-то мы опять заживем по-прежнему! Мы сбросим его тело с замковой стены в море.
Пускай он кормит рыб! Из него выйдет неплохое блюдо!
Вивиана медленно подняла голову и взглянула на брата. Лицо ее было искажено от боли.
– Ты не понимаешь, Гай. Я любила его! Как бы он ни поступал со мной, я все равно любила его! – Глядя на Гая сквозь мокрые ресницы, она спросила:
– Как ты сделал эту ужасную вещь. Гай? Как?! Мы все пили это вино сегодня вечером. Почему мы не отравились все?
– Виви, Виви, – проговорил Гай, неодобрительно качая головой. – Как ты могла забыть, что не обязательно убивать весь зал, чтобы уничтожить одного-единственного врага? Я не стал отравлять вино, чтобы не поставить под угрозу все наши жизни. Я просто отравил кубок, из которого пил твой муж. Когда ты наполнила его вином, яд растворился и попал ему прямо в его ненасытную пасть. Я никогда бы не стал рисковать твоей жизнью, жизнью Хью или моей возлюбленной Белли, сестренка.
Изабелла поднялась, чтобы утешить Вивиану. Она бережно обняла ее, стараясь успокоить, но Вивиана раздраженно оттолкнула ее, воскликнув:
– Мой Симон мертв! Теперь я никогда не буду счастлива! А у тебя, братец, остается твоя прекрасная Белли! Это нечестно!
– С нами есть Хью. Он утешит тебя, Виви, – сказал Гай.
– Я не хочу Хью! – взвизгнула Вивиана. – Я хочу моего мужа! – Она повернулась к Изабелле:
– Как я жалею, что ты попалась на глаза моему брату! Как я тебя ненавижу!
– Ну, Виви, – упрекнул ее Гай, – ты не должна ненавидеть Белли. Ведь после тебя я люблю ее больше всех на свете.
– Правда, братец? Это правда? – Фиолетовые глаза Вивианы угрожающе блеснули. – Ты хочешь, чтобы у нас все стало по-прежнему. Гай? Ты сам так сказал. Что ж, прекрасно! Я все устрою! – Вивиана занесла руку: пальцы ее сжимали серебряный нож. Она метила прямо в грудь Изабеллы.
С криком ужаса Гай Бретонский бросился между двумя женщинами. И кинжал Вивианы вонзился в его грудь по самую резную рукоятку, сделанную в форме дракона.
Гай изумленно уставился на торчащее из его тела оружие.
– Гай! – в страхе взвизгнула Вивиана. Пальцы ее разжались. Она побледнела, увидев, что натворила. – Гай! О, брат мой, прости меня! – И, схватив кубок Симона, Вивиана Бретонская допила из него остаток вина. – Я не смогу жить, лишившись людей, которых любила! – воскликнула она, падая на стул. – Мы умрем вместе, мой возлюбленный Гай!
Гай Бретонский опустился на колени; кровь окрасила его черную бархатную тунику.
– Белли! – выдохнул он и навеки затих у ее ног. Изабелла зажала рот ладонью, чтобы сдержать крик. Она переводила взгляд с Гая на Вивиану, в которой уже едва теплилась жизнь.
Было видно, что она испытывает ужасную боль, но кричать она не хотела. Тело ее корчилось в смертных судорогах, но прекрасные глаза продолжали насмешливо глядеть на женщину, которую она всегда считала своим врагом.
– Теперь, – медленно, но отчетливо проговорила она, – ты больше не получишь его тоже. Гай всегда был моим. – Голова ее упала на грудь, и последним усилием воли она заставила себя произнести:
– Ла-Ситадель… всегда… будет… моей! – По телу ее пробежала дрожь, и Вивиана испустила дух.
В зале повисла мертвая тишина. Затем раздался чей-то вопль:
– Ла-Ситадель проклята! Бежим! Бежим отсюда!
И в считанные секунды Большой зал опустел: стражники и слуги ринулись вон, торопясь оповестить всех, что хозяева замка мертвы. Остались только шестеро лэнгстонцев, двое сокольничих, Хью и Изабелла.
– Изабелла!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118