Я удивлялся, когда мы жили в Индии, как только жены тамошних плантаторов могли так бесстыдно бегать за ним. А ему тогда не было и двадцати…
– Это их дело. Может быть, они делали еще много других глупостей. – Дизайр с трудом сдерживала вспышку ревности. – Я никогда не полюблю человека, похожего на Моргана. Никогда!
– Ну это и лучше для вас, – спокойно согласился Енох. Лицо его приняло озабоченный вид. – Моргана воспитывали совсем не разбойником с большой дороги. Но когда его поймают, то наверняка повесят так же, как любого вора.
В прямолинейных высказываниях Еноха звучало предостережение. Он предостерегал ее от любви, которая способна погубить. Дизайр изо всех сил старалась убедить Еноха, что не может испытывать к Моргану никаких иных чувств, кроме презрения. Но он не очень-то в это верил.
– Если его повесят, то он вполне заслужил такой конец. Он хорошо понимал, чем рискует.
– Как и я, – спокойно заметил Енох.
Дизайр внимательно посмотрела на него, почувствовав угрызения совести. Она была благодарна ему за постоянное почтительное отношение к себе, и ее обличительная речь предназначалась исключительно Моргану. Она совсем не имела в виду его, Еноха. Она уверена, что только его преданность Моргану – причина участия Еноха в разбойных делах.
Прежде чем Дизайр смогла найти подходящие слова, чтобы объяснить ему это, он сказал:
– Я, пожалуй, попытаюсь уснуть. Но сначала принесу вам бадейку с водой из речки. Наверное, вам захочется привести себя в порядок после длинной дороги.
Набрав воды и поставив бадью вблизи огня, Енох отправился спать в соседнее помещение, где находился горн.
– Спокойной ночи, мисс Дизайр, – услышала она, прежде чем за ним закрылась дверь.
Дизайр оторвала несколько лоскутьев от своего и без того разодранного платья, которое она взяла с собой, затем стянула рубашку и брюки, сняла ботинки и тщательно вымылась. Потом опустилась на колени возле бадьи, окунула голову в воду и стала тереть волосы. Один кусок материи она приберегла для волос. Она вытирала их до тех пор, пока они не засияли сине-черным блеском. «Как хорошо, что снова можно почувствовать себя чистой», – думала Дизайр, пока просушивала волосы возле огня.
Приятная усталость разливалась по телу. Надев рубашку и штаны, Дизайр блаженно вытянулась на своей подстилке и накрылась одеялом. Лежать на полу было неудобно, и она с тоской вспоминала о соломенных тюфяках, которые они вынуждены были оставить в фермерском доме. Она ворочалась с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее.
Несмотря на усталость, сразу заснуть не удалось. Она лежала с широко раскрытыми глазами, смотрела на тени, пробегавшие по балкам у нее над головой, и вспоминала все, что рассказывал Енох о Моргане. Оставалось еще много вопросов. Какой он, этот темноволосый загадочный разбойник, который вторгся в ее жизнь, чтобы так круто ее изменить?
Даже если Морган был вынужден бежать из Англии, он мог вернуться после того, как Карл II снова занял трон Стюартов. Что заставило его заниматься разбоем, вместо того чтобы добиваться права наследования отцовского состояния?
Родерик, первый сын сквайра, открыто поддерживал Кромвеля. Как человек, предавший Стюартов, он не мог претендовать на владение Пендарреном. Хотя Карл II слыл мягким монархом, тем не менее вряд ли он удержался бы от возмездия в отношении одного из врагов своего отца.
Но Енох что-то еще говорил об этом накануне, вспоминала Дизайр. Верно, был еще некий сэр Артур Уиндхэм, который теперь являлся хозяином Пендаррена. Тот самый, который вообще «недостоин называться корнуольцем».
Почему король отдал Пендаррен на откуп сэру Артуру Уиндхэму, а не Моргану? Она найдет способ выяснить все у Еноха завтра. Отяжелевшие веки Дизайр сомкнулись, и она погрузилась в глубокий сон, в этот раз – без устрашающих сновидений.
Проснулась она от ощущения холода и сырости. Она приподняла голову и увидела, что огонь едва мерцает. Дизайр встала, отыскала кочергу и принялась ворошить груду чуть тлевшего хвороста. В это время в комнату вошел Морган.
– Это не поможет, – сказал Морган, забрав у нее кочергу. – Дрова почти сгорели. Завтра нужно собрать их побольше, и сухого мха тоже.
– Но мне холодно сейчас, – капризно заявила Дизайр. – Даже с закрытым окном сюда проникает ветер через трещины в стенах.
– Я приношу вам свои извинения за неудобства, миледи, – с этими словами Морган изобразил шутливый поклон.
– Действительно, глупо рассчитывать, что вы будете беспокоиться обо мне, даже если я окоченею от холода в этой отвратительной лачуге.
Она сверкнула глазами, как рассерженная кошка.
– Вы плохо думаете обо мне, Дизайр, – продолжал Морган. – Я не допущу этого. Придется позаботиться, чтобы вы спали в тепле остаток ночи.
Прежде чем она смогла воспротивиться, он схватил свое закатанное в рулон одеяло и расстелил его рядом с ней. Там, в фермерском доме, на кухне между их тюфяками располагался широкий камин. Сегодня, как она поняла, они будут спать бок о бок.
Морган снял свой тяжелый плащ.
– Я не могу обеспечить вам комфорт на атласных простынях, – сказал он, – но под этим плащом, думаю, вам будет тепло.
– Но, наверное, нет необходимости…
Не обращая внимания на слова Дизайр, Морган уселся на свое одеяло и начал стаскивать сапоги. Когда он лег рядом с ней, она затаила дыхание. В следующее мгновение она почувствовала, что ее не только укутали плащом, теперь ее грело еще и жаркое тело.
Губы Моргана прижались к ее шее. Раздался его взволнованный шепот:
– Сегодня мы будем согревать друг друга, Дизайр.
Он обвил ее рукой и притянул к себе. Потом выпрямился и прижался к ней всем телом. Предвидя его дальнейшие действия, Дизайр задрожала.
Предупреждения Еноха, как эхо, звучали у нее в голове. Она хотела оторваться от этого горячего тела, но новые, проснувшиеся в ней чувства заглушили голос разума. Она лежала тихо и не двигалась, а пальцы Моргана стали снимать с нее пальто и торопливо расстегивать рубашку. От его прикосновений томительно заныла грудь. Морган нежно взял в ладонь ее грудь, и девушка слабым звуком выразила ему одобрение.
В ее памяти внезапно ожили совсем свежие воспоминания. Она как будто заново переживала впечатления той первой ночи, когда Морган посадил ее к себе на лошадь и увез с собой. Тогда он увозил ее от прошлого в предназначенную судьбой неизвестность.
Теперь она уже хорошо представляла себе, куда он собирался ее отвезти. На какой-то миг ее тело сжалось, как бы противясь его вторжению. Он отнял руку от ее груди. Темные глаза встретились с ее глазами. Даже сейчас еще не поздно остановить его.
Но Дизайр не могла произнести ни единого звука, когда твердые горячие губы припали к ее груди и покрыли быстрыми поцелуями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Это их дело. Может быть, они делали еще много других глупостей. – Дизайр с трудом сдерживала вспышку ревности. – Я никогда не полюблю человека, похожего на Моргана. Никогда!
– Ну это и лучше для вас, – спокойно согласился Енох. Лицо его приняло озабоченный вид. – Моргана воспитывали совсем не разбойником с большой дороги. Но когда его поймают, то наверняка повесят так же, как любого вора.
В прямолинейных высказываниях Еноха звучало предостережение. Он предостерегал ее от любви, которая способна погубить. Дизайр изо всех сил старалась убедить Еноха, что не может испытывать к Моргану никаких иных чувств, кроме презрения. Но он не очень-то в это верил.
– Если его повесят, то он вполне заслужил такой конец. Он хорошо понимал, чем рискует.
– Как и я, – спокойно заметил Енох.
Дизайр внимательно посмотрела на него, почувствовав угрызения совести. Она была благодарна ему за постоянное почтительное отношение к себе, и ее обличительная речь предназначалась исключительно Моргану. Она совсем не имела в виду его, Еноха. Она уверена, что только его преданность Моргану – причина участия Еноха в разбойных делах.
Прежде чем Дизайр смогла найти подходящие слова, чтобы объяснить ему это, он сказал:
– Я, пожалуй, попытаюсь уснуть. Но сначала принесу вам бадейку с водой из речки. Наверное, вам захочется привести себя в порядок после длинной дороги.
Набрав воды и поставив бадью вблизи огня, Енох отправился спать в соседнее помещение, где находился горн.
– Спокойной ночи, мисс Дизайр, – услышала она, прежде чем за ним закрылась дверь.
Дизайр оторвала несколько лоскутьев от своего и без того разодранного платья, которое она взяла с собой, затем стянула рубашку и брюки, сняла ботинки и тщательно вымылась. Потом опустилась на колени возле бадьи, окунула голову в воду и стала тереть волосы. Один кусок материи она приберегла для волос. Она вытирала их до тех пор, пока они не засияли сине-черным блеском. «Как хорошо, что снова можно почувствовать себя чистой», – думала Дизайр, пока просушивала волосы возле огня.
Приятная усталость разливалась по телу. Надев рубашку и штаны, Дизайр блаженно вытянулась на своей подстилке и накрылась одеялом. Лежать на полу было неудобно, и она с тоской вспоминала о соломенных тюфяках, которые они вынуждены были оставить в фермерском доме. Она ворочалась с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее.
Несмотря на усталость, сразу заснуть не удалось. Она лежала с широко раскрытыми глазами, смотрела на тени, пробегавшие по балкам у нее над головой, и вспоминала все, что рассказывал Енох о Моргане. Оставалось еще много вопросов. Какой он, этот темноволосый загадочный разбойник, который вторгся в ее жизнь, чтобы так круто ее изменить?
Даже если Морган был вынужден бежать из Англии, он мог вернуться после того, как Карл II снова занял трон Стюартов. Что заставило его заниматься разбоем, вместо того чтобы добиваться права наследования отцовского состояния?
Родерик, первый сын сквайра, открыто поддерживал Кромвеля. Как человек, предавший Стюартов, он не мог претендовать на владение Пендарреном. Хотя Карл II слыл мягким монархом, тем не менее вряд ли он удержался бы от возмездия в отношении одного из врагов своего отца.
Но Енох что-то еще говорил об этом накануне, вспоминала Дизайр. Верно, был еще некий сэр Артур Уиндхэм, который теперь являлся хозяином Пендаррена. Тот самый, который вообще «недостоин называться корнуольцем».
Почему король отдал Пендаррен на откуп сэру Артуру Уиндхэму, а не Моргану? Она найдет способ выяснить все у Еноха завтра. Отяжелевшие веки Дизайр сомкнулись, и она погрузилась в глубокий сон, в этот раз – без устрашающих сновидений.
Проснулась она от ощущения холода и сырости. Она приподняла голову и увидела, что огонь едва мерцает. Дизайр встала, отыскала кочергу и принялась ворошить груду чуть тлевшего хвороста. В это время в комнату вошел Морган.
– Это не поможет, – сказал Морган, забрав у нее кочергу. – Дрова почти сгорели. Завтра нужно собрать их побольше, и сухого мха тоже.
– Но мне холодно сейчас, – капризно заявила Дизайр. – Даже с закрытым окном сюда проникает ветер через трещины в стенах.
– Я приношу вам свои извинения за неудобства, миледи, – с этими словами Морган изобразил шутливый поклон.
– Действительно, глупо рассчитывать, что вы будете беспокоиться обо мне, даже если я окоченею от холода в этой отвратительной лачуге.
Она сверкнула глазами, как рассерженная кошка.
– Вы плохо думаете обо мне, Дизайр, – продолжал Морган. – Я не допущу этого. Придется позаботиться, чтобы вы спали в тепле остаток ночи.
Прежде чем она смогла воспротивиться, он схватил свое закатанное в рулон одеяло и расстелил его рядом с ней. Там, в фермерском доме, на кухне между их тюфяками располагался широкий камин. Сегодня, как она поняла, они будут спать бок о бок.
Морган снял свой тяжелый плащ.
– Я не могу обеспечить вам комфорт на атласных простынях, – сказал он, – но под этим плащом, думаю, вам будет тепло.
– Но, наверное, нет необходимости…
Не обращая внимания на слова Дизайр, Морган уселся на свое одеяло и начал стаскивать сапоги. Когда он лег рядом с ней, она затаила дыхание. В следующее мгновение она почувствовала, что ее не только укутали плащом, теперь ее грело еще и жаркое тело.
Губы Моргана прижались к ее шее. Раздался его взволнованный шепот:
– Сегодня мы будем согревать друг друга, Дизайр.
Он обвил ее рукой и притянул к себе. Потом выпрямился и прижался к ней всем телом. Предвидя его дальнейшие действия, Дизайр задрожала.
Предупреждения Еноха, как эхо, звучали у нее в голове. Она хотела оторваться от этого горячего тела, но новые, проснувшиеся в ней чувства заглушили голос разума. Она лежала тихо и не двигалась, а пальцы Моргана стали снимать с нее пальто и торопливо расстегивать рубашку. От его прикосновений томительно заныла грудь. Морган нежно взял в ладонь ее грудь, и девушка слабым звуком выразила ему одобрение.
В ее памяти внезапно ожили совсем свежие воспоминания. Она как будто заново переживала впечатления той первой ночи, когда Морган посадил ее к себе на лошадь и увез с собой. Тогда он увозил ее от прошлого в предназначенную судьбой неизвестность.
Теперь она уже хорошо представляла себе, куда он собирался ее отвезти. На какой-то миг ее тело сжалось, как бы противясь его вторжению. Он отнял руку от ее груди. Темные глаза встретились с ее глазами. Даже сейчас еще не поздно остановить его.
Но Дизайр не могла произнести ни единого звука, когда твердые горячие губы припали к ее груди и покрыли быстрыми поцелуями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118