– Но я не выдумала его, Бесс. И не сержусь на тебя за то, что ты не веришь мне. Но все это правда. Я могу сказать тебе, почему я решилась пойти с тобой в пивную. Я рассчитывала передать письмо на волю.
– Ты собираешься опять пойти туда? Если намерена сделать это, вспомни, что случилось, когда Хокинс пытался изнасиловать тебя.
– Разве можно забыть такое, – сказала Дизайр, вздрогнув от отвращения. – И кроме этого, я обещала Моргану больше не выходить из своей камеры. – С этими словами она взяла Бесс за руку. – Я рассчитываю на тебя, Бесс. Ты наверняка знаешь, кто мог бы помочь мне переправить письмо на волю. Но это нужно сделать как можно скорее.
Видя, что Бесс порывается встать и кончить этот разговор, Дизайр удержала ее за руку.
– Пожалуйста, Бесс. Джеффри – лорд Уоррингтон – благородный человек. Он щедро заплатит.
– Должно быть, своими разговорами ты сбила меня с толку – я только сейчас вспомнила об одном человеке. Да, пожалуй, он годится для этого. Есть тут один, знаешь, из тех самых квакеров. Он такой же странный, как и все они. В свое время его выпороли на глазах у всего города и прокатили в тележке, а потом заперли здесь. Сидеть ему нужно было примерно с год, и я думаю, что вскоре его должны выпустить. Эльф говорит, что родственники заплатили за него много денег. Теперь они, наверное, окончательно выкупят его.
Когда-то дома Дизайр слышала рассказы отца о квакерах. Он говорил, что этих людей преследовали и помещали в тюрьму наравне с преступниками только за то, что они не желали отказываться от своих религиозных убеждений. В защиту этих людей отец обычно говорил: «Нельзя судить человека за его веру. Каждый волен сам выбирать путь для спасения своей души. Что касается отношения этих людей к делу, то я считаю их порядочными и честными».
Слова Бесс вызвали проблеск надежды в душе девушки, и она продолжила разговор.
– Мне бы только раздобыть где-нибудь кусочек бумаги и гусиное перо. И еще мне понадобятся деньги – заплатить этому квакеру, если он согласится передать депешу.
– Возможно, он согласится сделать это и бесплатно. Эти люди славятся своим бескорыстием и добротой. Но все-таки объясни мне, чего ты хочешь добиться своим письмом. Если даже, как ты говоришь, его светлость действительно знает тебя, и, допустим, он переспал с тобой когда-то, неужели ты думаешь, что он сломя голову побежит в Ньюгейт спасать тебя? Как только мужчина получает от девушки, что ему надо, он…
– Я ни с кем не была в постели, кроме Моргана, – остановила ее Дизайр. – Хотя у Джеффри было намерение жениться на мне. – Она привалилась к плечу Бесс, не спуская с нее умоляющих глаз. – Я вижу, ты все равно не веришь мне. Я не могу запретить тебе думать обо мне как о сумасшедшей. Но прошу тебя – будь снисходительна и сделай то, о чем я тебя прошу. Сейчас у меня нет денег заплатить за бумагу и перо, но потом ты получишь все сполна.
На эти заверения Бесс ответила глубоким вздохом.
– Сомневаюсь, – сказала она, не удержавшись от циничной ухмылки, затем встала и расправила шаль, лежавшую у нее на плечах.
– Значит, ты согласна помочь мне! – воскликнула Дизайр, обнимая свою приятельницу, принявшую совершенно растерянный вид от подобного выражения человеческой благодарности.
– Не надо возлагать на меня слишком больших надежд и радоваться преждевременно, – предостерегающим тоном сказала Бесс, отстраняя от себя девушку и направляясь к двери.
23
Согнувшись и подобрав под себя ноги, Дизайр уселась в углу на свой матрац. День уже близился к концу. В камере в это время кроме нее еще находилась Уинни. Бесс отправилась в пивную, а Халда, по-видимому, толкалась где-то в коридоре, прокручивая свои делишки.
Высокая и неуклюжая старая карга, похоже, не хотела расставаться с прежним ремеслом. Она ухитрялась заниматься сводничеством даже здесь, в стенах Ньюгейта. Бесс рассказывала, что Халда неплохо зарабатывает. В тюрьме находится немало заключенных, желающих позабавиться с молодыми, хорошенькими девушками и способных щедро платить за подобные услуги.
– Эта сука готова служить самому дьяволу, лишь бы сорвать куш побольше, – как-то сказала о ней Бесс. – Во всяком случае, благодаря своим занятиям она сможет скостить себе значительную часть срока.
Халда делала вид, что не замечает Дизайр, но девушка по-прежнему чувствовала себя неспокойно, когда поблизости находилась эта женщина с неприятным, злым лицом. Слухи о стычке между Морганом и Хокинсом уже распространились по всей тюрьме. Несомненно, дошли они и до Халды. Так что теперь она относилась к Дизайр с особой осторожностью, боясь навлечь на себя гнев знаменитого разбойника. Понимая это, Дизайр с тревогой думала о том, что может случиться с ней, если свершится суд над Морганом и ему будет вынесен приговор.
Она старалась отогнать от себя эти мысли. Они не виделись после того раза, когда она побывала у него. С тех пор она упорно продолжала лелеять мечту о том, что он снова даст знать о себе и пришлет кого-нибудь за ней. Воспоминания об их последнем свидании наполняли ее душу нежностью и любовью. В мыслях она начинала заново переживать те эпизоды, которые он ей подарил, живо ощущая его сильное тело, ласковые, успокаивающие руки…
Она думала о предстоящем суде и о том, как должен вести себя Морган. У него есть аргументы в свою защиту, а судьи могли проявить хоть какое-то милосердие. Однако, вспоминая его лицо во время их последней встречи – с выражением бравады и готовности принять свою участь так, как есть, она понимала, что он не рассчитывает на пощаду. Она убедилась, что все его мысли о ней – добиться для нее менее сурового приговора.
Во время своих размышлений Дизайр ненароком взглянула на Уинни. Девушка оторвала от подола своей юбки широкие полоски материи и явно мастерила веревку. Несколько дней назад Дизайр удалось наводящими вопросами и терпением вытянуть из девушки кое-какие сведения. Оказалось, что ее обвиняют в краже куска говядины и пирога с начинкой из почек. «Я сделала это, потому что была голодна и хотела накормить маму», – призналась ей тогда Уинни.
Чего могла ожидать Уинни, представ перед судом? По предположениям Дизайр, ее не должны приговорить ни к клейму, ни к позорному столбу за столь ничтожное преступление. Но, когда она высказала свои соображения Бесс, та неопределенно пожала плечами. Как и Морган, Бесс не обольщала себя напрасными надеждами на снисходительность судей.
Послышался скрипучий звук, Дизайр повернула голову в сторону двери и быстро соскочила со своего матраца.
– Бесс, тебе удалось узнать что-нибудь новое? Что слышно насчет суда? Он еще не начался?
Вот уже две недели она задавала своей приятельнице один и тот же вопрос. Каждый раз, услышав отрицательный ответ, Дизайр с облегчением вздыхала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Ты собираешься опять пойти туда? Если намерена сделать это, вспомни, что случилось, когда Хокинс пытался изнасиловать тебя.
– Разве можно забыть такое, – сказала Дизайр, вздрогнув от отвращения. – И кроме этого, я обещала Моргану больше не выходить из своей камеры. – С этими словами она взяла Бесс за руку. – Я рассчитываю на тебя, Бесс. Ты наверняка знаешь, кто мог бы помочь мне переправить письмо на волю. Но это нужно сделать как можно скорее.
Видя, что Бесс порывается встать и кончить этот разговор, Дизайр удержала ее за руку.
– Пожалуйста, Бесс. Джеффри – лорд Уоррингтон – благородный человек. Он щедро заплатит.
– Должно быть, своими разговорами ты сбила меня с толку – я только сейчас вспомнила об одном человеке. Да, пожалуй, он годится для этого. Есть тут один, знаешь, из тех самых квакеров. Он такой же странный, как и все они. В свое время его выпороли на глазах у всего города и прокатили в тележке, а потом заперли здесь. Сидеть ему нужно было примерно с год, и я думаю, что вскоре его должны выпустить. Эльф говорит, что родственники заплатили за него много денег. Теперь они, наверное, окончательно выкупят его.
Когда-то дома Дизайр слышала рассказы отца о квакерах. Он говорил, что этих людей преследовали и помещали в тюрьму наравне с преступниками только за то, что они не желали отказываться от своих религиозных убеждений. В защиту этих людей отец обычно говорил: «Нельзя судить человека за его веру. Каждый волен сам выбирать путь для спасения своей души. Что касается отношения этих людей к делу, то я считаю их порядочными и честными».
Слова Бесс вызвали проблеск надежды в душе девушки, и она продолжила разговор.
– Мне бы только раздобыть где-нибудь кусочек бумаги и гусиное перо. И еще мне понадобятся деньги – заплатить этому квакеру, если он согласится передать депешу.
– Возможно, он согласится сделать это и бесплатно. Эти люди славятся своим бескорыстием и добротой. Но все-таки объясни мне, чего ты хочешь добиться своим письмом. Если даже, как ты говоришь, его светлость действительно знает тебя, и, допустим, он переспал с тобой когда-то, неужели ты думаешь, что он сломя голову побежит в Ньюгейт спасать тебя? Как только мужчина получает от девушки, что ему надо, он…
– Я ни с кем не была в постели, кроме Моргана, – остановила ее Дизайр. – Хотя у Джеффри было намерение жениться на мне. – Она привалилась к плечу Бесс, не спуская с нее умоляющих глаз. – Я вижу, ты все равно не веришь мне. Я не могу запретить тебе думать обо мне как о сумасшедшей. Но прошу тебя – будь снисходительна и сделай то, о чем я тебя прошу. Сейчас у меня нет денег заплатить за бумагу и перо, но потом ты получишь все сполна.
На эти заверения Бесс ответила глубоким вздохом.
– Сомневаюсь, – сказала она, не удержавшись от циничной ухмылки, затем встала и расправила шаль, лежавшую у нее на плечах.
– Значит, ты согласна помочь мне! – воскликнула Дизайр, обнимая свою приятельницу, принявшую совершенно растерянный вид от подобного выражения человеческой благодарности.
– Не надо возлагать на меня слишком больших надежд и радоваться преждевременно, – предостерегающим тоном сказала Бесс, отстраняя от себя девушку и направляясь к двери.
23
Согнувшись и подобрав под себя ноги, Дизайр уселась в углу на свой матрац. День уже близился к концу. В камере в это время кроме нее еще находилась Уинни. Бесс отправилась в пивную, а Халда, по-видимому, толкалась где-то в коридоре, прокручивая свои делишки.
Высокая и неуклюжая старая карга, похоже, не хотела расставаться с прежним ремеслом. Она ухитрялась заниматься сводничеством даже здесь, в стенах Ньюгейта. Бесс рассказывала, что Халда неплохо зарабатывает. В тюрьме находится немало заключенных, желающих позабавиться с молодыми, хорошенькими девушками и способных щедро платить за подобные услуги.
– Эта сука готова служить самому дьяволу, лишь бы сорвать куш побольше, – как-то сказала о ней Бесс. – Во всяком случае, благодаря своим занятиям она сможет скостить себе значительную часть срока.
Халда делала вид, что не замечает Дизайр, но девушка по-прежнему чувствовала себя неспокойно, когда поблизости находилась эта женщина с неприятным, злым лицом. Слухи о стычке между Морганом и Хокинсом уже распространились по всей тюрьме. Несомненно, дошли они и до Халды. Так что теперь она относилась к Дизайр с особой осторожностью, боясь навлечь на себя гнев знаменитого разбойника. Понимая это, Дизайр с тревогой думала о том, что может случиться с ней, если свершится суд над Морганом и ему будет вынесен приговор.
Она старалась отогнать от себя эти мысли. Они не виделись после того раза, когда она побывала у него. С тех пор она упорно продолжала лелеять мечту о том, что он снова даст знать о себе и пришлет кого-нибудь за ней. Воспоминания об их последнем свидании наполняли ее душу нежностью и любовью. В мыслях она начинала заново переживать те эпизоды, которые он ей подарил, живо ощущая его сильное тело, ласковые, успокаивающие руки…
Она думала о предстоящем суде и о том, как должен вести себя Морган. У него есть аргументы в свою защиту, а судьи могли проявить хоть какое-то милосердие. Однако, вспоминая его лицо во время их последней встречи – с выражением бравады и готовности принять свою участь так, как есть, она понимала, что он не рассчитывает на пощаду. Она убедилась, что все его мысли о ней – добиться для нее менее сурового приговора.
Во время своих размышлений Дизайр ненароком взглянула на Уинни. Девушка оторвала от подола своей юбки широкие полоски материи и явно мастерила веревку. Несколько дней назад Дизайр удалось наводящими вопросами и терпением вытянуть из девушки кое-какие сведения. Оказалось, что ее обвиняют в краже куска говядины и пирога с начинкой из почек. «Я сделала это, потому что была голодна и хотела накормить маму», – призналась ей тогда Уинни.
Чего могла ожидать Уинни, представ перед судом? По предположениям Дизайр, ее не должны приговорить ни к клейму, ни к позорному столбу за столь ничтожное преступление. Но, когда она высказала свои соображения Бесс, та неопределенно пожала плечами. Как и Морган, Бесс не обольщала себя напрасными надеждами на снисходительность судей.
Послышался скрипучий звук, Дизайр повернула голову в сторону двери и быстро соскочила со своего матраца.
– Бесс, тебе удалось узнать что-нибудь новое? Что слышно насчет суда? Он еще не начался?
Вот уже две недели она задавала своей приятельнице один и тот же вопрос. Каждый раз, услышав отрицательный ответ, Дизайр с облегчением вздыхала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118