В награду превратила для себя, да и для него, Венецианский карнавал в сказку наяву. В Ирландии они полюбили друг друга, но кого полюбила Тони? Разбогатевшего в Индии дикаря? Или дикого, неукротимого Леопарда с покрытым шрамами лицом? Или титулованного дворянина, маркиза Блэкуотера? Сможет ли она полюбить такого, какой он есть в жизни? Сможет ли полюбить Адама Сэвиджа?
Отложив в сторону дневник, он подошел к ней. Она слабо вскрикнула, когда он, высоко подняв ее, прижал к сердцу. Возглас сказал ему, что она с удовольствием ожидает новых приключений, и он смело понес ее в свою спальню. На возвышении стояла кровать под темно-красным прозрачным пологом. На кровать наброшено спускающееся до застеленного черным шелковым ковром пола покрывало из леопардовых шкур.
Сэвидж посмеялся собственной причуде. Он тоже был не чужд фантазиям. Бережно положив ее на постель, снял сапоги и рубашку. Не снимая узких черных бриджей, лег рядом. Она глядела на него широко раскрытыми очаровательными зелеными глазами, пытаясь понять, что собирается с ней делать этот страшный дьявол. Охнула, когда он смело залез рукой под подол девичьей сорочки, но Адам лишь погладил ее длинные стройные ноги и заговорил.
От его хриплого голоса у нее по спине побежали мурашки.
— Тони, ты знаешь, что в прошлом я причинял зло и был нечистоплотен в отношениях с людьми. Нет, дай мне кончить. Если верить дневнику, тебе известно, что я лгу, обманываю, ворую, занимаюсь контрабандой. Что я неразборчив в средствах, пользуюсь сомнительной репутацией, распутничаю. То, чем я занимаюсь, незаконно, даже преступно. Словом, нарушаю все законы, известные Богу и человеку.
Он почувствовал, как она напряглась и чуть заметно отпрянула от него.
— Тебе известно, что я корыстен и продажен, но, говоря по правде, тебе это нравится.
Его рука, творя порочное колдовство, скользнула вверх по гладкому бедру
— Нет! Пожалуйста, не надо, — крикнула Тони, пытаясь отодвинуться.
— Тони, мне нравится быть гнусным негодяем, но если точнее, это нравится тебе.
Убрав руку с бедра, он принялся расстегивать ряд крошечных пуговок на груди.
— Нет! Неправда! — решительно возразила она.
— Нам с тобой лучше знать.
Адам рассмеялся глубоким грудным смехом. Тони послышались в нем зловещие нотки Ему удалось расстегнуть все пуговки и беспрепятственно добраться до грудей Раскрыв ворот он обхватил ее тонкую шею мозолистыми руками.
— Тебя возбуждает что эти самые руки, которые касаются всех интимных частей твоего тела, убивали людей
В ее зеленых глазах светились отвращение и страх.
— Сэвидж, перестань!
— Сэвидж, — вкрадчиво повторил он — «Nomen est Omen» Имя — это судьба! Само мое имя щекочет тебе нервы
Он стянул сорочку с плеч, обнажая груди. Его светлые голубые глаза лизали ее взглядом словно пламя свечи.
— Шрам на моей губе так страшен, что, когда трется о сосок, вызывает в тебе безумное желание Он показал, как это делается С ее уст сорвался стон и она ужаснулась себе самой
Он накрыл ее грудь ладонью, и она почувствовала, как в нее переливается жар его тела. Потершись губами о щеку, он стал целовать за ухом, нашептывая:
— По-моему, твоя страсть разгорается жарче всего, когда ты воображаешь меня эдаким распутником. Это ты придумываешь, что я не могу быть верен одной женщине. Это ты считаешь меня развратным, распущенным любителем плотских удовольствий…
Он почувствовал, как Антонию ударило в дрожь.
— Раньше тебе всегда приходилось быть паинькой. Лежать в миленькой ночной рубашечке такой непорочной. Но когда ты оказываешься в постели со мной, то оживают все твои ангельские и дьявольские фантазии. Благодаря тому что я такой развратник, ты можешь быть такой неразборчивой. Раз у меня были любовницы, ты тоже должна стать моей любовницей. Раз я пользовался услугами шлюх, тебе хочется стать шлюхой.
Антония с силой ударила его по лицу. Она натянула на плечи сорочку, прикрыв груди, и попыталась выскользнуть из постели, но он сильными пальцами ухватился за запястье.
— Тони, в чем дело?
— Грязный развратник! — Она задыхалась от ярости. Он пристально посмотрел ей в глаза.
— Тони, вряд ли ты хочешь иметь в мужья зануду, ни на шаг не отступающего от закона
— Хочу! Именно такого!
— Черт побери, тебе не нужен муж, у которого не хватит духу изменить
— Да, именно такой мне нужен!
— Посмотри вокруг Все это может быть твоим взамен за твои ласки, — соблазнял он. Антония взорвалась
— Можешь забрать свой паршивый рассчитанный напоказ Эденвуд и засунуть себе за пазуху Ты самый себялюбивый самонадеянный мужик, какого я имела несчастье знать. Считаешь, что своим богатством можешь все купить. Но меня не купишь! Боже мой, ты всего лишь жалкий сибарит, украшающий прислугу рубинами, спящий на троне, покупающий титулы
— Ты действительно предпочла бы порядочного мужчину?
— Другого не полюблю! — с жаром воскликнула она. Он отпустил ее руну:
— Одевайся, Тони. Отвезу тебя в Лондон. Она выбежала в соседнюю спальню. Все позади. Едва выкрутилась. Она самая счастливая девушка на свете. Видно, ангелы на ее стороне. Тони бросилась на кровать. Тут чувства хлынули наружу, и она разрыдалась.
— К черту-у-у проклятых ангелов!
Глава 39
Она вышла из спальни в изящном полотняном выходном платье кремового цвета и подобранных в тон лайковых перчатках. Темные волосы собраны в строгий пучок, прикрывающий стройную шею. Каждая деталь свидетельствовала о том, что перед вами с головы до пят — хорошо воспитанная леди Антония Лэмб.
Адам Сэвидж ожидал ее на верхней площадке величественно изогнутой лестницы. Безупречно скроенный темный костюм, белоснежная рубашка. Вежливо, но сухо поклонился. Сойдя вместе вниз, они вошли в необъятную кухню.
— Женщины должны видеть, но не слышать, — наставлял Киринду Джон Булль.
— Женщину должно быть видно, но не слышно, — тихо поправил его Сэвидж.
— Видишь? Превосходительство со мной согласен, — довольно произнес Джон Булль.
Антония окинула его и Сэвиджа злым, презрительным взглядом:
— В таком случае Превосходительство — неотесанный болван!
Внезапно она услышала раздававшиеся из столовой голоса. Говорили по-французски. Вряд ли это была прислуга.
— Джон Булль, проследи, пожалуйста, чтобы дорожные вещи миледи снесли вниз.
Обернувшись к Антонии, жестом пригласил ее пройти в столовый салон.
Навстречу ей поднялись три одетых в атласное платье джентльмена.
Стараясь говорить как можно мягче, Сэвидж произнес:
— Позволь мне представить наших гостей, дорогая. Это граф де Баррас… его прелестная супруга… его дочери.
Французский аристократ поцеловал Антонии руну.
— Мадам Соваж, я польщен, — произнес он с сильным акцентом. Видно, слабо говорит по-английски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Отложив в сторону дневник, он подошел к ней. Она слабо вскрикнула, когда он, высоко подняв ее, прижал к сердцу. Возглас сказал ему, что она с удовольствием ожидает новых приключений, и он смело понес ее в свою спальню. На возвышении стояла кровать под темно-красным прозрачным пологом. На кровать наброшено спускающееся до застеленного черным шелковым ковром пола покрывало из леопардовых шкур.
Сэвидж посмеялся собственной причуде. Он тоже был не чужд фантазиям. Бережно положив ее на постель, снял сапоги и рубашку. Не снимая узких черных бриджей, лег рядом. Она глядела на него широко раскрытыми очаровательными зелеными глазами, пытаясь понять, что собирается с ней делать этот страшный дьявол. Охнула, когда он смело залез рукой под подол девичьей сорочки, но Адам лишь погладил ее длинные стройные ноги и заговорил.
От его хриплого голоса у нее по спине побежали мурашки.
— Тони, ты знаешь, что в прошлом я причинял зло и был нечистоплотен в отношениях с людьми. Нет, дай мне кончить. Если верить дневнику, тебе известно, что я лгу, обманываю, ворую, занимаюсь контрабандой. Что я неразборчив в средствах, пользуюсь сомнительной репутацией, распутничаю. То, чем я занимаюсь, незаконно, даже преступно. Словом, нарушаю все законы, известные Богу и человеку.
Он почувствовал, как она напряглась и чуть заметно отпрянула от него.
— Тебе известно, что я корыстен и продажен, но, говоря по правде, тебе это нравится.
Его рука, творя порочное колдовство, скользнула вверх по гладкому бедру
— Нет! Пожалуйста, не надо, — крикнула Тони, пытаясь отодвинуться.
— Тони, мне нравится быть гнусным негодяем, но если точнее, это нравится тебе.
Убрав руку с бедра, он принялся расстегивать ряд крошечных пуговок на груди.
— Нет! Неправда! — решительно возразила она.
— Нам с тобой лучше знать.
Адам рассмеялся глубоким грудным смехом. Тони послышались в нем зловещие нотки Ему удалось расстегнуть все пуговки и беспрепятственно добраться до грудей Раскрыв ворот он обхватил ее тонкую шею мозолистыми руками.
— Тебя возбуждает что эти самые руки, которые касаются всех интимных частей твоего тела, убивали людей
В ее зеленых глазах светились отвращение и страх.
— Сэвидж, перестань!
— Сэвидж, — вкрадчиво повторил он — «Nomen est Omen» Имя — это судьба! Само мое имя щекочет тебе нервы
Он стянул сорочку с плеч, обнажая груди. Его светлые голубые глаза лизали ее взглядом словно пламя свечи.
— Шрам на моей губе так страшен, что, когда трется о сосок, вызывает в тебе безумное желание Он показал, как это делается С ее уст сорвался стон и она ужаснулась себе самой
Он накрыл ее грудь ладонью, и она почувствовала, как в нее переливается жар его тела. Потершись губами о щеку, он стал целовать за ухом, нашептывая:
— По-моему, твоя страсть разгорается жарче всего, когда ты воображаешь меня эдаким распутником. Это ты придумываешь, что я не могу быть верен одной женщине. Это ты считаешь меня развратным, распущенным любителем плотских удовольствий…
Он почувствовал, как Антонию ударило в дрожь.
— Раньше тебе всегда приходилось быть паинькой. Лежать в миленькой ночной рубашечке такой непорочной. Но когда ты оказываешься в постели со мной, то оживают все твои ангельские и дьявольские фантазии. Благодаря тому что я такой развратник, ты можешь быть такой неразборчивой. Раз у меня были любовницы, ты тоже должна стать моей любовницей. Раз я пользовался услугами шлюх, тебе хочется стать шлюхой.
Антония с силой ударила его по лицу. Она натянула на плечи сорочку, прикрыв груди, и попыталась выскользнуть из постели, но он сильными пальцами ухватился за запястье.
— Тони, в чем дело?
— Грязный развратник! — Она задыхалась от ярости. Он пристально посмотрел ей в глаза.
— Тони, вряд ли ты хочешь иметь в мужья зануду, ни на шаг не отступающего от закона
— Хочу! Именно такого!
— Черт побери, тебе не нужен муж, у которого не хватит духу изменить
— Да, именно такой мне нужен!
— Посмотри вокруг Все это может быть твоим взамен за твои ласки, — соблазнял он. Антония взорвалась
— Можешь забрать свой паршивый рассчитанный напоказ Эденвуд и засунуть себе за пазуху Ты самый себялюбивый самонадеянный мужик, какого я имела несчастье знать. Считаешь, что своим богатством можешь все купить. Но меня не купишь! Боже мой, ты всего лишь жалкий сибарит, украшающий прислугу рубинами, спящий на троне, покупающий титулы
— Ты действительно предпочла бы порядочного мужчину?
— Другого не полюблю! — с жаром воскликнула она. Он отпустил ее руну:
— Одевайся, Тони. Отвезу тебя в Лондон. Она выбежала в соседнюю спальню. Все позади. Едва выкрутилась. Она самая счастливая девушка на свете. Видно, ангелы на ее стороне. Тони бросилась на кровать. Тут чувства хлынули наружу, и она разрыдалась.
— К черту-у-у проклятых ангелов!
Глава 39
Она вышла из спальни в изящном полотняном выходном платье кремового цвета и подобранных в тон лайковых перчатках. Темные волосы собраны в строгий пучок, прикрывающий стройную шею. Каждая деталь свидетельствовала о том, что перед вами с головы до пят — хорошо воспитанная леди Антония Лэмб.
Адам Сэвидж ожидал ее на верхней площадке величественно изогнутой лестницы. Безупречно скроенный темный костюм, белоснежная рубашка. Вежливо, но сухо поклонился. Сойдя вместе вниз, они вошли в необъятную кухню.
— Женщины должны видеть, но не слышать, — наставлял Киринду Джон Булль.
— Женщину должно быть видно, но не слышно, — тихо поправил его Сэвидж.
— Видишь? Превосходительство со мной согласен, — довольно произнес Джон Булль.
Антония окинула его и Сэвиджа злым, презрительным взглядом:
— В таком случае Превосходительство — неотесанный болван!
Внезапно она услышала раздававшиеся из столовой голоса. Говорили по-французски. Вряд ли это была прислуга.
— Джон Булль, проследи, пожалуйста, чтобы дорожные вещи миледи снесли вниз.
Обернувшись к Антонии, жестом пригласил ее пройти в столовый салон.
Навстречу ей поднялись три одетых в атласное платье джентльмена.
Стараясь говорить как можно мягче, Сэвидж произнес:
— Позволь мне представить наших гостей, дорогая. Это граф де Баррас… его прелестная супруга… его дочери.
Французский аристократ поцеловал Антонии руну.
— Мадам Соваж, я польщен, — произнес он с сильным акцентом. Видно, слабо говорит по-английски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139