Уж она-то ни за что не упустит возможности быть в центре внимания, когда лорду Лэмбу будут вручать приз.
Принц Уэльский взял у своего конюшего, лорда Онслоу, тугой кошелек и уговорил миссис Марию Фитцгерберт вручить награду. Тони шагнула вперед и была поражена красотой дамы. Мария научилась одеваться во Франции. На лице нежный румянец. По плечам вьются роскошные светло-золотистые ненапудренные локоны. Великолепие пышных грудей поражало воображение, и это при том, что они были скрыты платьем со скромным вырезом.
Мария вложила кошелек в ладони Тони. Та, галантно щелкнув каблуками, поднесла к губам нежную белую руку дамы. Толпа зааплодировала умело исполненной церемонии. Шерри тут же закинул удочку насчет займа.
— Отвали! Поищи другого голубка пощипать перышки
— Ты сказал пощипать? — скаламбурил Шерри. Долли захихикала:
— Его королевское высочество ощиплют еще до конца дня.
— Нет, сия прекрасная леди не желает быть ничьей любовницей, — просветил ее Шерри.
— Он не кто-нибудь, а принц. Она женщина умная Может быть, ждет драгоценностей.
— Или чего-нибудь подороже рубинов, — бросил Шерри, обратившись к Тони. И снова улыбнулся Долли. — Почему, моя дорогая, ты считаешь ее умной?
— Она назвала свой особняк «Марбл-хиллз» («Мраморные горки»), не так ли? Похоже на рекламу ее роскошных грудей.
— Ну прямо как из пьесы, ей-Богу! Оглядев Шеридана оценивающим взглядом, Долли доверительно сообщила:
— Я актриса.
— Не может быть! — воскликнул Шерри, сохраняя серьезное выражение, но тут Аморет с видом собственницы взяла его под руку и увела подальше от предприимчивой Долли.
Его королевское высочество не мог отвести глаз от мраморных горок Марии Фитцгерберт, ему страстно хотелось подержать их в ладонях. В сотый раз от одной мысли у него поднимался и твердел. И в самом деле, он в этот день столько раз поднимался и опускался, что напрашивалось сравнение с флагштоком.
Принц Георг использовал все средства, чтобы заманить Марию в Уайт-лодж, где она могла бы осмотреть помещения, а он бы, в свою очередь, тоже кое-что посмотрел. Каждый божий день он ездил в Ричмонд. Она угощала его чаем и пирогами, засахаренными фруктами и сладкими поцелуями, но не положила конец его мучениям.
Поначалу Мария относилась к нему как к мальчику. Она была на шесть лет старше, дважды замужем и дважды овдовела. Ей польстило, когда она поняла, что он питает к ней любовные чувства. Для Марии это было в новинку, потому что ее мужья были престарелыми джентльменами и обращаться с ними не составляло труда. У Его высочества был горячий темперамент, он ее возбуждал, но все же, сравнивая себя с очень царственным, но очень молодым поклонником, она пока что чувствовала себя слишком умудренной жизнью.
Поймав руку Марии, Георг многозначительно пожал ее. Он пододвинулся поближе, и она поняла, что он любой ценой хочет сорвать поцелуй. Она вскочила на ноги и наконец согласилась войти внутрь здания. Если она и позволит ему поцеловать себя, то только не на людях.
— Кисуленька, дай мне свою лапку, — умолял Георг.
Мария снова удостоила его своей руки, подумывая, а может ли вообще так случиться, что она отдаст ему руку во браке. Она стала бы принцессой Уэльской, а позднее королевой Англии! Конечно, это невозможно из-за проклятого Закона о браке. И все же, всякое может быть, если того хотят звезды.
Воспитанность не позволяла Георгу вести ее прямо в спальню, и он повел ее в уединенную гостиную, со вкусом обставленную обитыми парчой креслами и уютными кушетками. Плотно прикрыв дверь, он привлек Марию в свои объятия. Она позволила ему один поцелуй и попыталась освободиться, но одного поцелуя Его высочеству было мало, он лишь разжег его аппетит к этой восхитительной женщине. Не выпуская ее из объятий, он снова прильнул к ней губами. На этот раз поцелуй не был нежным, он был горячим.
— Ваше высочество, — произнесла она, задыхаясь. ГРУДЬ вздымалась от растущего возбуждения.
— Кошечка, не называй меня так. Я не хочу официальности, хочу интимности.
Мария покраснела до ушей. У нее изредка были интимные отношения, но только с верным пожилым мужем.
Георг снова поцеловал ее, но на этот раз слегка раздвинул ее губы своими и скользнул кончиком языка ей в рот. Затем прижался членом к ее мягким местам, давая знать, что он ее хочет.
— Не будь жестокой, кошечка, не разбивай мне сердце, Мария.
Молодой необузданный мужчина был для нее в новинку. Он был баловнем света, весьма испорчен и способен во всем добиться своего. Мария вдруг осознала власть над ним. Она могла кормить молодого жеребчика из своих рук.
— Принц Георг, если не уйметесь, я упаду в обморок.
— Кисуленька, если ты не будешь ко мне добра, я умру.
Он терся о ее живот, решительно хватал рукой яблоко любви.
Она так же решительно отвела его руку.
— Если вы обещаете хорошо вести себя, я позволю отвезти себя домой в вашей карете, но сейчас мы уйдем отсюда, иначе моя репутация будет непоправимо испорчена.
— Ах, кошечка, ты так непреклонна и в то же время так добра. Да будет известно, что принц подчиняется твоим приказаниям.
У него был для нее маленький золотой медальон с его миниатюрным портретом, но он подарит его в карете, где она от него не ускользнет. Он закажет закрытую карету, чтобы отвезти ее домой в Марбл-хиллз.
Поглядев на солнце, Тони поняла, что уже около четырех. Ей хотелось без происшествий вернуть упряжку Сэвиджа в Лондон. Она направилась к загону, где паслись кони, и попросила форейтора помочь запрячь их в темно-красный фаэтон. Долли нерешительно переступала с ноги на ногу,
— Оставайся, если хочешь, — предложила Тони.
— Нет, не могу, надо в театр. — Поколебавшись, добавила: — Не могли бы вы обратно ехать чуть потише?
— Обещаю, поползем как улитка, — поклялась Тони.
Она проверила, на месте ли удила, и, взобравшись на высокие козлы, твердой рукой натянула поводья. О чудо, кони вели себя как надо, и Тони, убаюкиваемая ритмичным, пружинистым бегом фаэтона, размечталась об Адаме Сэвидже.
Ее мечты прервал шум мчащейся позади упряжки. Испуганно оглянувшись, она увидела, что Бернард Лэмб, стоя, кнутом погоняет лошадей. Она отпустила поводья, и ее упряжка, подгоняемая скачущими сзади лошадьми, рванула вперед.
Расстояние между экипажами увеличилось — сказалась порода. Тони перепугалась. Она понимала, что кузен Бернард намерен не обогнать, а убить ее!
Как бы он ни старался, здесь, за городом, у него не было шансов нагнать их, но до Лондона оставалась всего лишь миля, а там, чтобы безопасно лавировать, необходимо придержать лошадей. Упряжка поубавила бег, правда, скорее не благодаря усилиям Тони, а из-за встречного движения, но все еще казалось, что они несутся по городским улицам с ужасающей скоростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Принц Уэльский взял у своего конюшего, лорда Онслоу, тугой кошелек и уговорил миссис Марию Фитцгерберт вручить награду. Тони шагнула вперед и была поражена красотой дамы. Мария научилась одеваться во Франции. На лице нежный румянец. По плечам вьются роскошные светло-золотистые ненапудренные локоны. Великолепие пышных грудей поражало воображение, и это при том, что они были скрыты платьем со скромным вырезом.
Мария вложила кошелек в ладони Тони. Та, галантно щелкнув каблуками, поднесла к губам нежную белую руку дамы. Толпа зааплодировала умело исполненной церемонии. Шерри тут же закинул удочку насчет займа.
— Отвали! Поищи другого голубка пощипать перышки
— Ты сказал пощипать? — скаламбурил Шерри. Долли захихикала:
— Его королевское высочество ощиплют еще до конца дня.
— Нет, сия прекрасная леди не желает быть ничьей любовницей, — просветил ее Шерри.
— Он не кто-нибудь, а принц. Она женщина умная Может быть, ждет драгоценностей.
— Или чего-нибудь подороже рубинов, — бросил Шерри, обратившись к Тони. И снова улыбнулся Долли. — Почему, моя дорогая, ты считаешь ее умной?
— Она назвала свой особняк «Марбл-хиллз» («Мраморные горки»), не так ли? Похоже на рекламу ее роскошных грудей.
— Ну прямо как из пьесы, ей-Богу! Оглядев Шеридана оценивающим взглядом, Долли доверительно сообщила:
— Я актриса.
— Не может быть! — воскликнул Шерри, сохраняя серьезное выражение, но тут Аморет с видом собственницы взяла его под руку и увела подальше от предприимчивой Долли.
Его королевское высочество не мог отвести глаз от мраморных горок Марии Фитцгерберт, ему страстно хотелось подержать их в ладонях. В сотый раз от одной мысли у него поднимался и твердел. И в самом деле, он в этот день столько раз поднимался и опускался, что напрашивалось сравнение с флагштоком.
Принц Георг использовал все средства, чтобы заманить Марию в Уайт-лодж, где она могла бы осмотреть помещения, а он бы, в свою очередь, тоже кое-что посмотрел. Каждый божий день он ездил в Ричмонд. Она угощала его чаем и пирогами, засахаренными фруктами и сладкими поцелуями, но не положила конец его мучениям.
Поначалу Мария относилась к нему как к мальчику. Она была на шесть лет старше, дважды замужем и дважды овдовела. Ей польстило, когда она поняла, что он питает к ней любовные чувства. Для Марии это было в новинку, потому что ее мужья были престарелыми джентльменами и обращаться с ними не составляло труда. У Его высочества был горячий темперамент, он ее возбуждал, но все же, сравнивая себя с очень царственным, но очень молодым поклонником, она пока что чувствовала себя слишком умудренной жизнью.
Поймав руку Марии, Георг многозначительно пожал ее. Он пододвинулся поближе, и она поняла, что он любой ценой хочет сорвать поцелуй. Она вскочила на ноги и наконец согласилась войти внутрь здания. Если она и позволит ему поцеловать себя, то только не на людях.
— Кисуленька, дай мне свою лапку, — умолял Георг.
Мария снова удостоила его своей руки, подумывая, а может ли вообще так случиться, что она отдаст ему руку во браке. Она стала бы принцессой Уэльской, а позднее королевой Англии! Конечно, это невозможно из-за проклятого Закона о браке. И все же, всякое может быть, если того хотят звезды.
Воспитанность не позволяла Георгу вести ее прямо в спальню, и он повел ее в уединенную гостиную, со вкусом обставленную обитыми парчой креслами и уютными кушетками. Плотно прикрыв дверь, он привлек Марию в свои объятия. Она позволила ему один поцелуй и попыталась освободиться, но одного поцелуя Его высочеству было мало, он лишь разжег его аппетит к этой восхитительной женщине. Не выпуская ее из объятий, он снова прильнул к ней губами. На этот раз поцелуй не был нежным, он был горячим.
— Ваше высочество, — произнесла она, задыхаясь. ГРУДЬ вздымалась от растущего возбуждения.
— Кошечка, не называй меня так. Я не хочу официальности, хочу интимности.
Мария покраснела до ушей. У нее изредка были интимные отношения, но только с верным пожилым мужем.
Георг снова поцеловал ее, но на этот раз слегка раздвинул ее губы своими и скользнул кончиком языка ей в рот. Затем прижался членом к ее мягким местам, давая знать, что он ее хочет.
— Не будь жестокой, кошечка, не разбивай мне сердце, Мария.
Молодой необузданный мужчина был для нее в новинку. Он был баловнем света, весьма испорчен и способен во всем добиться своего. Мария вдруг осознала власть над ним. Она могла кормить молодого жеребчика из своих рук.
— Принц Георг, если не уйметесь, я упаду в обморок.
— Кисуленька, если ты не будешь ко мне добра, я умру.
Он терся о ее живот, решительно хватал рукой яблоко любви.
Она так же решительно отвела его руку.
— Если вы обещаете хорошо вести себя, я позволю отвезти себя домой в вашей карете, но сейчас мы уйдем отсюда, иначе моя репутация будет непоправимо испорчена.
— Ах, кошечка, ты так непреклонна и в то же время так добра. Да будет известно, что принц подчиняется твоим приказаниям.
У него был для нее маленький золотой медальон с его миниатюрным портретом, но он подарит его в карете, где она от него не ускользнет. Он закажет закрытую карету, чтобы отвезти ее домой в Марбл-хиллз.
Поглядев на солнце, Тони поняла, что уже около четырех. Ей хотелось без происшествий вернуть упряжку Сэвиджа в Лондон. Она направилась к загону, где паслись кони, и попросила форейтора помочь запрячь их в темно-красный фаэтон. Долли нерешительно переступала с ноги на ногу,
— Оставайся, если хочешь, — предложила Тони.
— Нет, не могу, надо в театр. — Поколебавшись, добавила: — Не могли бы вы обратно ехать чуть потише?
— Обещаю, поползем как улитка, — поклялась Тони.
Она проверила, на месте ли удила, и, взобравшись на высокие козлы, твердой рукой натянула поводья. О чудо, кони вели себя как надо, и Тони, убаюкиваемая ритмичным, пружинистым бегом фаэтона, размечталась об Адаме Сэвидже.
Ее мечты прервал шум мчащейся позади упряжки. Испуганно оглянувшись, она увидела, что Бернард Лэмб, стоя, кнутом погоняет лошадей. Она отпустила поводья, и ее упряжка, подгоняемая скачущими сзади лошадьми, рванула вперед.
Расстояние между экипажами увеличилось — сказалась порода. Тони перепугалась. Она понимала, что кузен Бернард намерен не обогнать, а убить ее!
Как бы он ни старался, здесь, за городом, у него не было шансов нагнать их, но до Лондона оставалась всего лишь миля, а там, чтобы безопасно лавировать, необходимо придержать лошадей. Упряжка поубавила бег, правда, скорее не благодаря усилиям Тони, а из-за встречного движения, но все еще казалось, что они несутся по городским улицам с ужасающей скоростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139