Почтенные дамы тревожно переглядывались, горя желанием узнать, что происходило в запретной для них комнате последние три дня. Фолкон тоже проснулся и, поднявшись, встал позади Джезмин, приподнял светлые пряди, прижался поцелуем к теплому затылку, обнял, скользнул ладонями по груди – каждая частица ее тела была открыта для его страстных ласк. Настойчивое недремлющее орудие, мгновенно поднявшись, уперлось в ее ягодицы.
– Уходите! – велела Джезмин.– Мы остаемся еще на день.– Троица обменялась изумленными взглядами. За дверью послышался торжествующий смех де Берга.
Наконец зима неохотно уступила место весне. Горы Уэльса запестрели цветочными коврами, зазвенели птичьими песнями. Обитатели Маунтин-Эш немного привыкли к тому, что хозяин с хозяйкой страстно влюблены, но были по-прежнему несколько шокированы их весьма вольным поведением, особенно по вечерам в зале. Они напоминали новобрачных, а ведь леди Джезмин вот-вот должна была родить. Фолкон кормил жену со своей тарелки. Как-то он предложил ей засахаренную сливу, но Джезмин наморщила носик.
– Теперь мне хочется только кислого! – Фолкон нежно взглянул на жену. Наклонившись ближе, она прошептала: – Мне нравится, когда ты так смотришь.
– Как именно?
– Словно я совсем раздета...
Фолкон взял ее руку, коснулся губами пальцев, испытывая в этот момент такую нежность и беспокойство за нее, что в горле появился ком, мешающий дышать. В тысячный раз он вознес к небу молитву, прося Бога о том, чтобы роды прошли благополучно и любимая осталась жива. Они много говорили о предстоящем испытании, и Фолкон был поражен, узнав, что Джезмин нисколько не боится Она приготовилась к страданиям, и Фолкон от всей души желал бы поручиться в этом отношении и за себя... но не мог. Всякий раз, видя расстроенное лицо Эстеллы, он вновь испытывал угрызения совести за то, что по его вине Джезмин может погибнуть, но скрывал тревогу ради любимой, зная, что и ей и ему скоро понадобятся все силы.
Ранним утром, в последний день мая, Фолкон повсюду разыскивал Джезмин, едва не обезумев от волнения. Наконец он нашел ее в прачечной. Наклонившись над лоханью, как простая прачка, она стирала, а вокруг в ужасе заламывали руки служанки.
– Какого дьявола ты вытворяешь? – взорвался Фолкон.– А вы все спятили, что позволяете такое?!
– Не кричи, Фолкон. Я хотела, чтобы роды поскорее начались, все женщины в один голос говорят, что схватки обычно начинаются во время стирки.
Но Фолкону было не до веселья – наоборот, он никогда еще не был так зол.
– Слишком рано. До родов еще две-три недели, – процедил он.
– О Фолкон, по-моему, получилось... кажется, началось, – неожиданно охнула Джезмин, ощутив, как боль разрывает спину.
Муж схватил ее на руки и понес в спальню, нетерпеливо зовя Большую Мег и Эстеллу.
– Ради Бога, Мег, ты не должна была спускать с нее глаз, сама знаешь, ей нельзя доверять! Скорее откинь покрывало!
– Если схватки только начались, ребенок родится не раньше следующего месяца, – засмеялась великанша.
– Какого черта ты мелешь, женщина?!– тупо осведомился Фолкон.
Джезмин положила руку мужу на плечо, чтобы хоть немного его успокоить.
– Она просто хотела развеселить тебя, дорогой. Сегодня последний день мая... малыш появится только в июне.
– Нашла время шутить, – раздраженно проворчал Фолкон.– Эстелла, слава Богу, хоть ты здесь. Подумай, я застал ее за стиркой!
Они обменялись встревоженными взглядами; Фолкон подошел к окну, поманил ее за собой.
– У тебя есть питье для облегчения боли, о котором ты говорила?
– Да, отвар мака и листовой капусты, на случай, если станет совсем плохо. Фолкон, роды не кончаются за пять минут, у нас целый день и вся ночь. Самое лучшее для тебя – пойти выпить чего-нибудь покрепче. Это женское дело.
– Провались эта чепуха! Джезмин, дорогая, ты ведь хочешь, чтобы я остался?
– Конечно. Помоги мне раздеться и потри спину.– Фолкон уложил жену в постель, скинул сапоги и примостился рядом.
– Ну вот, обопрись на меня, пока я прогоню боль.– Она облокотилась на твердые мускулистые ляжки, ощущая себя в полной безопасности, тепле и, как ни странно, покое. Джезмин даже подремала немного, пока не началась очередная схватка, правда, боль пока была не такой уж сильной.
– Помнищь, как ты дразнил меня, что я слишком худа, чтобы носить ребенка? – спросила она, прикоснувшись к взбухшему животу.
– Ну нет, – пошутил Фолкон, – не помню такого. Разве ты не всегда бьша пухленькой, как поросенок?
Джезмин счастливо хихикнула, думая, как слепа любовь. Муж снова и снова повторял, как она расцвела, какой стала красавицей, хотя на деле Джезмин чувствовала себя отяжелевшей и неуклюжей.
– Нужно придумать имена. Если будет мальчик... не могу решить, как назвать... Рикард или Майкл. Дай подумать... Рикард де Берг... Майкл де Берг...
– Мне нравится Рикард, – решительно заявил Фолкон.
– А мне – Майкл, – объявила Джезмин.
– Ну конечно, а если бы я выбрал Майкла, ты тут же бы захотела Рикарда, – заметил Фолкон.
– И вообще, по-моему, родится девочка. Какое имя тебе нравится?
Фолкон поцеловал жену в ушко.
– И поделом тебе будет. Надеюсь, появится своевольная маленькая ведьма, вроде тебя самой.
Прошло больше двенадцати долгих часов, прежде чем начались потуги. И когда Джезмин приблизилась к воротам в страну извечной женской боли, о Фолконе забыли. Эстелла бесцеремонно указала ему на дверь, и Фолкон почти с радостью исчез – он не мог больше вынести страданий жены. Как многие мужчины до него, де Берг клялся всеми святыми, что отныне не притронется к ней. Всю ночь он играл в карты и кости со своими людьми, но неизменно проигрывал, а потом попросту метался по залу, швыряясь табуретками и разбрасывая сложенные у камина дрова.
А в это время наверху, на огромной кровати, Джезмин, чтобы не кричать, вцепилась в свернутое полотенце, пока темная головка ее сына пробивалась на свет. Она была мокра от пота; силы почти иссякли. Эстелла облегченно вздохнула, видя, что дело близится к концу. Если только послед выйдет быстро и не начнется кровотечение, все обойдется. Она осторожно положила ребенка на руки Мег. Тот громко, требовательно закричал.
– Святая Матерь Божья! – внезапно охнула Эс-телла.– Второй ребенок!
– Я знала...– слабо прошептала Джезмин.
– Давно? – допытывалась бабка, вне себя от волнения.
– Несколько недель, – выдавила Джезмин, закрывая глаза, но тут же широко распахивая их – с побелевших губ сорвался пронзительный вопль.
Де Берг, перепрыгивая через три ступеньки, взлетел наверх, как только услышал плач ребенка, и ворвался в спальню словно вихрь, казалось, его огромное тело заполнило всю комнату.
– Вон! – скомандовала Эстелла.
– Черт бы все побрал! – завопил Фолкон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Уходите! – велела Джезмин.– Мы остаемся еще на день.– Троица обменялась изумленными взглядами. За дверью послышался торжествующий смех де Берга.
Наконец зима неохотно уступила место весне. Горы Уэльса запестрели цветочными коврами, зазвенели птичьими песнями. Обитатели Маунтин-Эш немного привыкли к тому, что хозяин с хозяйкой страстно влюблены, но были по-прежнему несколько шокированы их весьма вольным поведением, особенно по вечерам в зале. Они напоминали новобрачных, а ведь леди Джезмин вот-вот должна была родить. Фолкон кормил жену со своей тарелки. Как-то он предложил ей засахаренную сливу, но Джезмин наморщила носик.
– Теперь мне хочется только кислого! – Фолкон нежно взглянул на жену. Наклонившись ближе, она прошептала: – Мне нравится, когда ты так смотришь.
– Как именно?
– Словно я совсем раздета...
Фолкон взял ее руку, коснулся губами пальцев, испытывая в этот момент такую нежность и беспокойство за нее, что в горле появился ком, мешающий дышать. В тысячный раз он вознес к небу молитву, прося Бога о том, чтобы роды прошли благополучно и любимая осталась жива. Они много говорили о предстоящем испытании, и Фолкон был поражен, узнав, что Джезмин нисколько не боится Она приготовилась к страданиям, и Фолкон от всей души желал бы поручиться в этом отношении и за себя... но не мог. Всякий раз, видя расстроенное лицо Эстеллы, он вновь испытывал угрызения совести за то, что по его вине Джезмин может погибнуть, но скрывал тревогу ради любимой, зная, что и ей и ему скоро понадобятся все силы.
Ранним утром, в последний день мая, Фолкон повсюду разыскивал Джезмин, едва не обезумев от волнения. Наконец он нашел ее в прачечной. Наклонившись над лоханью, как простая прачка, она стирала, а вокруг в ужасе заламывали руки служанки.
– Какого дьявола ты вытворяешь? – взорвался Фолкон.– А вы все спятили, что позволяете такое?!
– Не кричи, Фолкон. Я хотела, чтобы роды поскорее начались, все женщины в один голос говорят, что схватки обычно начинаются во время стирки.
Но Фолкону было не до веселья – наоборот, он никогда еще не был так зол.
– Слишком рано. До родов еще две-три недели, – процедил он.
– О Фолкон, по-моему, получилось... кажется, началось, – неожиданно охнула Джезмин, ощутив, как боль разрывает спину.
Муж схватил ее на руки и понес в спальню, нетерпеливо зовя Большую Мег и Эстеллу.
– Ради Бога, Мег, ты не должна была спускать с нее глаз, сама знаешь, ей нельзя доверять! Скорее откинь покрывало!
– Если схватки только начались, ребенок родится не раньше следующего месяца, – засмеялась великанша.
– Какого черта ты мелешь, женщина?!– тупо осведомился Фолкон.
Джезмин положила руку мужу на плечо, чтобы хоть немного его успокоить.
– Она просто хотела развеселить тебя, дорогой. Сегодня последний день мая... малыш появится только в июне.
– Нашла время шутить, – раздраженно проворчал Фолкон.– Эстелла, слава Богу, хоть ты здесь. Подумай, я застал ее за стиркой!
Они обменялись встревоженными взглядами; Фолкон подошел к окну, поманил ее за собой.
– У тебя есть питье для облегчения боли, о котором ты говорила?
– Да, отвар мака и листовой капусты, на случай, если станет совсем плохо. Фолкон, роды не кончаются за пять минут, у нас целый день и вся ночь. Самое лучшее для тебя – пойти выпить чего-нибудь покрепче. Это женское дело.
– Провались эта чепуха! Джезмин, дорогая, ты ведь хочешь, чтобы я остался?
– Конечно. Помоги мне раздеться и потри спину.– Фолкон уложил жену в постель, скинул сапоги и примостился рядом.
– Ну вот, обопрись на меня, пока я прогоню боль.– Она облокотилась на твердые мускулистые ляжки, ощущая себя в полной безопасности, тепле и, как ни странно, покое. Джезмин даже подремала немного, пока не началась очередная схватка, правда, боль пока была не такой уж сильной.
– Помнищь, как ты дразнил меня, что я слишком худа, чтобы носить ребенка? – спросила она, прикоснувшись к взбухшему животу.
– Ну нет, – пошутил Фолкон, – не помню такого. Разве ты не всегда бьша пухленькой, как поросенок?
Джезмин счастливо хихикнула, думая, как слепа любовь. Муж снова и снова повторял, как она расцвела, какой стала красавицей, хотя на деле Джезмин чувствовала себя отяжелевшей и неуклюжей.
– Нужно придумать имена. Если будет мальчик... не могу решить, как назвать... Рикард или Майкл. Дай подумать... Рикард де Берг... Майкл де Берг...
– Мне нравится Рикард, – решительно заявил Фолкон.
– А мне – Майкл, – объявила Джезмин.
– Ну конечно, а если бы я выбрал Майкла, ты тут же бы захотела Рикарда, – заметил Фолкон.
– И вообще, по-моему, родится девочка. Какое имя тебе нравится?
Фолкон поцеловал жену в ушко.
– И поделом тебе будет. Надеюсь, появится своевольная маленькая ведьма, вроде тебя самой.
Прошло больше двенадцати долгих часов, прежде чем начались потуги. И когда Джезмин приблизилась к воротам в страну извечной женской боли, о Фолконе забыли. Эстелла бесцеремонно указала ему на дверь, и Фолкон почти с радостью исчез – он не мог больше вынести страданий жены. Как многие мужчины до него, де Берг клялся всеми святыми, что отныне не притронется к ней. Всю ночь он играл в карты и кости со своими людьми, но неизменно проигрывал, а потом попросту метался по залу, швыряясь табуретками и разбрасывая сложенные у камина дрова.
А в это время наверху, на огромной кровати, Джезмин, чтобы не кричать, вцепилась в свернутое полотенце, пока темная головка ее сына пробивалась на свет. Она была мокра от пота; силы почти иссякли. Эстелла облегченно вздохнула, видя, что дело близится к концу. Если только послед выйдет быстро и не начнется кровотечение, все обойдется. Она осторожно положила ребенка на руки Мег. Тот громко, требовательно закричал.
– Святая Матерь Божья! – внезапно охнула Эс-телла.– Второй ребенок!
– Я знала...– слабо прошептала Джезмин.
– Давно? – допытывалась бабка, вне себя от волнения.
– Несколько недель, – выдавила Джезмин, закрывая глаза, но тут же широко распахивая их – с побелевших губ сорвался пронзительный вопль.
Де Берг, перепрыгивая через три ступеньки, взлетел наверх, как только услышал плач ребенка, и ворвался в спальню словно вихрь, казалось, его огромное тело заполнило всю комнату.
– Вон! – скомандовала Эстелла.
– Черт бы все побрал! – завопил Фолкон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125