– Сколько вам тогда было лет? – тихо спросила она.
– Когда он умер? Восемнадцать. Мой дядюшка, лорд Уэдделл, был в ярости, оттого что старик прожил до моего совершеннолетия. Он чуть с ума не сошел – так ему хотелось, став опекуном, прибрать к рукам имущество Девериллов. – Валентин презрительно фыркнул. – С тех пор я его никогда не видел.
– Должно быть, в столь юном возрасте это было для вас тяжелым бременем.
Он пожал плечами.
– Я делал то, что должен был. А теперь живу, как мне хочется.
– Значит, ваше неприятие общепринятых правил – гоже своего рода мятеж, как называет это Себастьян, говоря обо мне…
– Это не так, – решительно заявил он и резко остановил лошадей. Жестом, указав груму на упряжку, он спрыгнул на землю. – Хотите пройтись со мной?
– Но…
Пока она размышляла о том, что он затевает, Валентин обошел экипаж и подошел к ней. Он знал правила, но пренебрегал ими. И если она его разозлит…
Он протянул ей руку.
– Предлагаю пройтись пешком. Вы, Хелен, подождите нас здесь.
Они направились к ближайшему пруду и свернули на дорожку, бежавшую вдоль заросшего Камышом берега. Некоторое время Элинор тихо шла рядом с ним, пытаясь угадать его мысли. Если он пытался напомнить ей, какой беспомощной она чувствовала себя в компании Стивена, то ему это не вполне удалось. Валентин и отличие от Кобб-Хардинга не удерживал девушку против ее воли, не опаивал наркотиками, не вел в такое место, откуда она не могла бы найти дорогу домой. Тем не менее, сейчас она была наедине с человеком, который сумел заработать себе скверную репутацию, с мужчиной, который уже знал один из ее секретов.
– Знайте, что я ничуть вас не боюсь, – заявила она. Он искоса взглянул на нее.
– Я не пытаюсь запугивать вас.
– Я хотела сказать, что если вы хотели испугать меня, не говоря, куда мы идем и каковы ваши планы, то вам это не удалось.
Деверилл усмехнулся.
– Я мог бы изменить ваше мнение в мгновение ока, – пробормотал он.
Только этого не хватало! Спровоцировала завзятого ловеласа на какие-то действия, о которых теперь, несомненно, пожалеет.
– Нам с вами нужно поговорить, Элинор. Так, чтобы нас никто не услышал – ни ваша преданная служанка, ни кто-либо другой.
– Хорошо, – сказала она, судорожно глотнув воздух.
– Что вы хотите? На самом деле? Только, пожалуйста, скажите мне правду.
Значит, он догадался. Понял, что она в тот вечер, когда написала свою «декларацию», верила, что жизнь ее должна измениться. Правда, каким образом, она понятия не имела.
– Обещайте, что не будете смеяться. Он покачал головой.
– Я не даю обещаний.
– Ладно. – Она высвободила руку из-под его локтя и пошла по тропинке впереди него. – Я и сама не могу это определить.
– Трудно поверить.
– Но именно для этого я и прошу вашей помощи, Деверилл. По сравнению со мной у вас гораздо больше опыта… во всем. Он нагнал ее, но руку не предложил.
– Поскольку трудно предположить, чтобы вы хотели строить свою жизнь по образцу моей, я не могу догадаться, чего вы хотите лично от меня.
– Я намереваюсь построить свою жизнь по образцу вашей. По крайней мере, часть ее.
Деверилл усмехнулся.
– Какую же часть? Ту, где я завожу интрижки с замужними женщинами? Они опытны в подобных делах, не требуют постоянства. Мне это нравится. Или ту, где я пропускаю назначенные встречи с друзьями, если подвернется что-нибудь более забавное? Или где я играю в азартные игры? Или пью?
Она некоторое время смотрела на него, лишившись от удивления дара речи. – Но вы не такой.
– Почему же?
Элинор остановилась. Ей хотелось больше знать о Валентине Корбетте, чтобы ее слова могли звучать весомее.
– Ну что ж, возможно, так оно и есть, но вы не только такой.
Остановившись в нескольких шагах от нее, он прищурил глаза.
– Вот как? В таком случае расскажите мне о моем характере. Возможно, я заблуждаюсь насчет себя.
– Позавчера вечером вы спасли меня. И разозлились на Стивена за его поведение. Хоть воспоминания у меня несколько смутные, это я помню. И вы проводили меня домой в целости и сохранности, не попытавшись воспользоваться моим состоянием.
– Дорогая моя, одно доброе дело за всю жизнь еще не делает человека героем. Но речь идет не о моих дурных привычках, а о тех, которые вы желаете культивировать в себе.
– Я этого не говорила.
– В таком случае скажите на милость, что я делаю здесь? – воскликнул он.
Как могла она объяснить, что человек, которого он описал, не был похож на того, которого девушка видела совсем недавно. Да, у него были некоторые не совсем хорошие склонности – но ведь он же первый в них и признавался. Однако он обладал и немалыми достоинствами. И незаурядным интеллектом и остроумием. Был честен. Не лгал ради защиты собственных интересов – только для того, чтобы спасти ее.
– Вы мне нравитесь, – сказала она в ответ. Деверилл моргнул.
– Простите, не понял?
– Вы сказали, что я вам нравлюсь. Вы мне тоже нравитесь. Мне по душе, что вы не пытаетесь возвыситься над всеми, потому что обладаете титулом или принадлежите к старинной, уважаемой фамилии. Вы такой, какой есть. Вы не меняетесь, чтобы доставить кому-то удовольствие, но все же можете, когда захотите, быть обаятельным и добрым.
– Я рискую показаться сентиментальным, но мне кажется, что вы описываете себя. Вам не надо никого искать. Вы такая и есть.
– Нет, – возразила она, пытаясь не отвлекаться на неожиданный комплимент. – Я перечислила, за что вы мне нравитесь. А мне хотелось бы понять, как вы живете, Не то, что вы описываете, а… вашу свободу. Вам не приходится болтать о погоде, взвешивать каждое слово даже в разговоре с друзьями из опасения причинить вред могущественному и безупречному семейству Гриффин, история которого насчитывает восемь сотен лет. – Она глубоко вздохнула, и голос ее зазвенел. – Я тоже не хочу, чтобы мне приходилось делать это.
– Так не делайте, – помолчав, предложил он.
– Я пытаюсь. Но не могу… сообразить, как поступить подобным образом, не причинив ущерб моей семье. Есть люди, чью жизнь и репутацию я должна принимать во внимание. Я люблю свою семью. Она всегда будет для меня много значить.
Он покачал головой.
– Если первое, что приходит вам в голову, это нежелание сделать что-нибудь неправильно, то это не свобода, Элинор. Это страх.
– Но мне приходится учитывать многое другое, кроме свободы. Я ведь не мужчина…
– Я это заметил.
– …и не хочу, чтобы меня вынуждали к «хорошему» браку в понимании моего брата. Я хочу сделать собственный выбор. Для этого надо следовать определенным правилам. Игнорировать их было бы просто глупо.
– Ну, так следуйте им. Мне кажется, вы знаете, что хотите, а я знаю, что я не тот человек, которому вам стоит подражать, если желаете, чтобы все были счастливы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79