Казалось, обе маски только и дожидались приезда этого экипажа.
— Это он, — прошептал Мефистофель, — я узнал его по походке. Примемся за дело. Более благоприятного случая нам не представится. К утру, под действием шампанского, он легко попадет в наши руки и не сможет сопротивляться.
— А его провожатый? — тихо спросил Квазимодо.
— Если не ошибаюсь, это молодой князь Аронта, — отвечал Мефистофель, — он нам не нужен.
— А что кучер?
— Я знаю его имя и то, что он говорит только по-испански.
— Принимайся за дело, потом пойдем за венецианским дожем и Ромео.
Мефистофель подошел к экипажу.
— Пс! Коко! — прошептал он. Кучер обернулся, услышав свое имя.
— Что вам угодно?
— Знаешь ли ты меня, Коко?
— Никак не могу припомнить.
— Ничего, Коко. Господа, которые только что вышли из экипажа — князь Аронта и дон Олоцага?
— Да, сеньор, — ответил кучер крайне вежливо, приняв красную маску, говорившую по-испански и назвавшую его по имени, за сотрудника посольства.
— Коко, знаешь ли ты, что такое луидоры? — спросил Мефистофель.
— Еще бы, сеньор, кто их не знает в Париже?
— Эти десять луидоров твои, если окажешь нам маленькую услугу.
— Говорите, я это сделаю и без денег.
— Не лги, я тебя лучше знаю, твое сердце скачет от радости при виде золота.
— Это так, сеньор, — проговорил кучер, самодовольно ухмыляясь, — однако говорите скорее, а то вернется лакей Педро.
— С которым ты не хочешь поделиться, не так ли? Когда велено тебе приехать за господами?
— В пятом часу утра.
— Хорошо, десять луидоров твои, если привезешь их не на набережную д'Орфевр, а в Сен-Жерменское предместье.
— Этого я не могу сделать, сеньор, как бы ни желал заработать деньги.
— Не дурачься, Коко, ведь это только карнавальная шутка. Я поеду за вами в экипаже, — проговорил Мефистофель и стал вертеть золото в руках.
Кучер посматривал то на Мефистофеля, который, без сомнения, был из посольства, то на дверь, откуда в любую минуту мог появиться Педро.
— Нельзя, сеньор, никак нельзя.
— И даже за двадцать луидоров? Образумься, Коко! Тебе нечего опасаться, я один отвечаю за шутку, когда догоню ваш экипаж и выиграю таким образом пари.
— Если бы даже я и хотел, — продолжал Коко, почесывая за ухом, — то и тогда нельзя: ведь Педро сидит подле меня на козлах и увидит, что я вместо набережной д'Орфевр поеду в Сен-Жерменское предместье. Он мне непременно помешает.
— Так не бери его с собой, пусть поспит. Приезжай без него в пятом часу. Вот тебе вперед половину, остальные десять луидоров получишь в предместье.
Мефистофель подал десять луидоров кучеру, который нерешительно, но с жадностью протянул руку.
— Я могу потерять место…
— Пустяки! Не беспокойся! Могу ли я рассчитывать на твою аккуратность?
— Можете, сеньор, — отвечал Коко, глядя на полученные золотые монеты, — но мое место?
В эту минуту показался лакей. Мефистофель отскочил в сторону, и, возвращаясь к сгорбленному Квазимодо, прошептал:
— Ты больше не нуждаешься в месте, Коко, у тебя теперь и без того много денег.
— Что, он приедет? — спросил Квазимодо.
— Так же, как и мы. Но где Пепи?
Мефистофель оглянулся и, увидев в тени человека в костюме крестьянина, махнул ему рукой.
— Пепи, в пятом часу утра ты приедешь за нами сюда с большим экипажем, чтобы отвезти нас. Остальные пусть отправятся в Сен-Жерменское предместье и ожидают нас. Понял? В пятом часу!
— Все, что ты приказываешь, благочестивый брат, будет исполнено.
— Поторапливайся и приготовь все, — приказал Мефистофель, — вот вам деньги, но не напивайтесь пьяными.
Пепи исчез в толпе. Мефистофель подошел к Квазимодо.
— Теперь войдем в бальный зал, — сказал он, — маленькое развлечение нам не помешает.
— Да, ты прав, — прошептал тот, улыбаясь под своей отвратительной маской, — я тоже иногда с удовольствием смотрю, как веселятся грешники.
Оба благочестивых брата, в которых читатель, вероятно, узнал Жозе и Кларета, прошли в зал, откуда звучала бравурная музыка.
Глаза Кларета заблестели, когда мимо него порхнули стройные сильфиды, затянутые в прозрачные трико. Надетые поверх юбочки были так коротки, что легкие очаровательные сильфиды казались живыми статуями (прибавьте к этому густые черные волосы, падающие на плечи, и игривые движения, вызванные чрезмерным употреблением шампанского). Набожный Кларет тотчас же постарался потерять в толпе своего брата, чтобы без помех наблюдать за грешным светом. Хитрый иезуит понимал, что ему не скоро выпадет такой счастливый случай.
Жозе, красный Мефистофель в испанском национальном плаще, остроконечной шляпе с красным пером и туго набитым кошельком в кармане, оказался около балерины, поразившей его своей изящной фигуркой. Красавица набросила на себя короткую шелковую юбочку и прозрачную тюлевую шаль явно не для того, чтобы скрыть свои прелести.
— Пойдем, черт, — улыбнулась она так кокетливо, как умеет только француженка, — пойдем, предадимся веселью!
— Хорошо, мой ангел, — прошептал Мефистофель и обвил рукой ее талию, чтобы закружиться в вихре вальса.
Мефистофель крепко прижал балерину к себе, и странная пара завертелась в танце.
— Довольно! Хватит, черт! — с трудом произнесла обессиленная балерина.
— Ты знаешь, ведь черт — тоже ангел, — шепнул ей на ухо Жозе, еще крепче прижимая к себе, — хотя и падший!
Тем временем по тускло освещенному боковому залу, все ниши которого были заняты парами, прохаживались венецианский дож и Ромео, любуясь пестрой толпой масок.
— Посмотрите, какая соблазнительная гречанка, — прошептал князь Аронта, показывая на прекрасно сложенную маску, — какой роскошный стан! Какая маленькая ножка в прелестном башмачке!
— Не углубляйтесь слишком в созерцание этих красавиц, князь, — сказал дон Олоцага, улыбаясь, — мне кажется, это цветки с подозрительным запахом.
— В маскараде все сойдет, — отвечал беспечно молодой князь, — будем веселиться, дон Олоцага.
— Помните, князь, что мы пришли сюда для того, чтобы понаблюдать за прекрасными графинями де Салиньон, придворными дамами императрицы.
— Кто знает? Может быть, они скрываются как раз под этими очаровательными масками. Подойдем к ним, они прекрасны, значит, мы могли ошибиться только относительно имени. Да и не важно, дон Олоцага, мы преклоняемся перед красотой, а не именем.
Гречанка и ее очаровательная подруга обернулись. К ним подошли молодой князь и дон Олоцага, взяли под руки и, весело болтая, вошли в зал.
Вдруг Олоцага почувствовал, что кто-то тронул его за плечо. Он обернулся — позади него стоял Мефистофель.
Салюстиан уже хотел подойти к непонятной красной маске, как вдруг услышал неприятный хриплый смех, и с ужасом вспомнил монаха в парке Фонтенбло. Он хотел побежать вслед за ним, но маска уже исчезла в толпе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115