Но оставим прошлое. Мы и теперь благодаря Пресвятой Деве имеем верных слуг и защитников и, может быть, еще лучших, нежели тогда.
— Извините, ваше величество, если осмелюсь противоречить вам. Не желая быть высокомерным и оставляя в стороне свою собственную личность, я могу только сказать, ваше величество, что никогда вы не имели таких верных слуг, как тогда, когда маршалы Прим и Серано еще не находились в изгнании. Когда сегодня я узнал желание вашего величества, когда после стольких лет услышал приказание явиться к вам, во мне блеснула надежда, что вы, убедившись, наконец, в расстройстве своего государства, намерены устранить своих дурных и лицемерных советников. Я честный человек, ваше величество, во мне нет фальши, никогда еще с моего языка не сорвалось слова лести, поэтому слушайте, что я хочу чистосердечно высказать вам: не те настоящие слуги вашего величества, кто подобострастно исполняют каждое ваше желание, а те, которые не боялись говорить вам правду. Правда, ваше величество, — редкий, драгоценный товар, и к несчастью, признаюсь вам, напрасно вы ищете ее вокруг себя.
— Мы дали вам высказаться до конца, господин контр-адмирал, — проговорила королева с иронической улыбкой, — теперь позвольте и нам сказать несколько слов. Только мечтатели думают о прошлых днях. Приговоры, произнесенные нами над маршалами Серано и Примом, более чем справедливы, и только нашей милости и признательности за прежнюю службу они обязаны своей жизнью. Мы справедливы, дон Топете! Некоторое время тому назад мы были вынуждены изгнать герцога Монпансье, убедившись, что наш родной зять, супруг инфанты Луизы, счел позволительным строить различные планы на престол. Мы должны были расстаться с родной сестрой. Герцогиня, как вы знаете, живет теперь с супругом в Лиссабоне. Мы преодолели горе, чтобы соблюсти объективность, и посчитаем нашим врагом и предателем каждого, — продолжала Изабелла с особенным ударением, пристально глядя на контр-адмирала, — кто осмелится вступить в тайную связь с этими изгнанниками — будь то герцог Монпансье или маршал Серано.
Топете был поражен. Он только теперь понял, зачем королева приказала ему явиться.
— Вы молчите, господин контр-адмирал!
— Маршалы Прим и Серано, как вы, ваше величество, возможно, еще смутно припоминаете, — мои старые дорогие друзья, с которыми меня не может разлучить расстояние.
— Ваши друзья. Очень хорошо! Нам желательно узнать, находились ли вы в постоянной связи с изгнанниками?
Топете слегка смутился, но это продолжалось только минуту.
— Ваше величество, вы не можете ожидать и требовать, чтобы такие старые друзья прервали всякие отношения.
— Но эти отношения, вероятно, только частного характера, дон Топете?
— Никакая власть на свете не может заставить меня давать в этом отчет, ваше величество.
— Вы уклоняетесь от ответа, господин контр-адмирал. Вы так часто хвалились своей честностью и откровенностью, докажите же теперь, что это были не пустые слова.
— Хорошо, ваше величество. На честный вопрос последует честный ответ.
— Господин контр-адмирал, вы привыкли иметь дело со своими капитанами! Не забывайте — мы можем заставить вас ответить на наш вопрос.
— Говорят, ваше величество, — отвечал Топете с иронической улыбкой, которой никогда не замечали на его простодушном лице, — говорят, что с 1854 года инквизиция уничтожена.
— Наша корона имеет еще средства и пути принудить упрямых! — гневно крикнула Изабелла, так как Топете напомнил ей революцию, в которой только он и его друзья спасли престол. — Вы сейчас же услышите ответ на наш вопрос! Горе вам, если вы скомпрометировали себя!
— Ваше величество, даже королева не вправе обижать человека, состарившегося на государственной службе!
Изабелла побледнела, губы ее дрожали. Топете поклонился.
— Я думаю, мне и в будущем придется избегать салонов вашего величества: старый контр-адмирал, который привык общаться с капитанами, старыми моряками, не годится для них.
— Оставаться здесь, — грозно еос кликнула королева, — и обождать результатов обыска в вашем замке!
— Обыска в моем замке, — повторил Топете, отступая назад, — в то время, как я здесь, обыскивается мой дом! Черт возьми, ваше величество, это дурная шутка! Счастье для негодяев, которые исполняют этот приказ, что вы, ваше величество, предусмотрительно позвали меня сюда, не то они не ушли бы с целыми ребрами! Если я встречу одного из них в моем доме, тогда, ваше величество…
— Теперь уже поздно, — проговорила Изабелла, торжествуя, так как в эту минуту в комнату вошел Гонсалес Браво. — Что нашли в замке?
— К несчастью, обыск был напрасен, — с выражением глубочайшего сожаления отвечал министр-президент, — по всей вероятности, письма уже унесли из замка контр-адмирала.
Топете заскрежетал зубами, он готов был собственными руками задушить этого человека.
— Да, да, вы правы, господин министр, — заметила Изабелла с язвительной усмешкой, — дон Топете заранее позаботился о том, чтобы спрятать эти компрометирующие письма. Но нам говорят, что господин контр-адмирал очень часто посещает замок маршала Серано, где теперь томится супруга герцога, эта сеньора из народа. Нам кажется, что недурно немедленно устроить такой же обыск и в замке Дельмонте. Дом осужденного, тем более изгнанника, в любое время подлежит обыску. Господину контр-адмиралу мы поручаем с ближайшим поездом отправиться на свой пост в Кадис. Господин министр-президент в эту же ночь исполнит наше приказание!
Топете не мог произнести ни слова. Он никогда не предполагал, чтобы из той королевы, за которую он с друзьями прежде жертвовал жизнью, могло получиться столь бессердечное существо.
«В Дельмонте, — прошептал он, — хорошо, что там нет сеньоры Энрики! Я думаю, эта фурия и теперь в состоянии преследовать и замучить до смерти эту чистую душу».
— Не мешкайте, господин контр-адмирал, мы постараемся узнать, было ли наше приказание тотчас отправиться в Кадис исполнено вами.
— Не сомневайтесь, ваше величество, я по-прежнему также точно стану исполнять все ваши приказы. С вечерним поездом я отправляюсь в Кадис. Поручение это очень радует меня, ваше величество: пусть никто не успеет сказать мне в лицо, что мой замок, подобно дому обманщика или преступника, обыскали полицейские чиновники.
Изабелла ничего не ответила. Наслаждаясь сознанием своей силы и могущества, она радовалась мысли, что отрезала дону Топете всякое сообщение с Дельмонте и получит, таким образом, письма, которые он, по всей вероятности, передал этой сеньоре Энрике.
Когда контр-адмирал вышел из комнаты, Изабелла быстро обратилась к Гонсалесу Браво:
— Поручаем вам, господин министр-президент, позаботиться об отстранении сеньора, который только что оставил нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Извините, ваше величество, если осмелюсь противоречить вам. Не желая быть высокомерным и оставляя в стороне свою собственную личность, я могу только сказать, ваше величество, что никогда вы не имели таких верных слуг, как тогда, когда маршалы Прим и Серано еще не находились в изгнании. Когда сегодня я узнал желание вашего величества, когда после стольких лет услышал приказание явиться к вам, во мне блеснула надежда, что вы, убедившись, наконец, в расстройстве своего государства, намерены устранить своих дурных и лицемерных советников. Я честный человек, ваше величество, во мне нет фальши, никогда еще с моего языка не сорвалось слова лести, поэтому слушайте, что я хочу чистосердечно высказать вам: не те настоящие слуги вашего величества, кто подобострастно исполняют каждое ваше желание, а те, которые не боялись говорить вам правду. Правда, ваше величество, — редкий, драгоценный товар, и к несчастью, признаюсь вам, напрасно вы ищете ее вокруг себя.
— Мы дали вам высказаться до конца, господин контр-адмирал, — проговорила королева с иронической улыбкой, — теперь позвольте и нам сказать несколько слов. Только мечтатели думают о прошлых днях. Приговоры, произнесенные нами над маршалами Серано и Примом, более чем справедливы, и только нашей милости и признательности за прежнюю службу они обязаны своей жизнью. Мы справедливы, дон Топете! Некоторое время тому назад мы были вынуждены изгнать герцога Монпансье, убедившись, что наш родной зять, супруг инфанты Луизы, счел позволительным строить различные планы на престол. Мы должны были расстаться с родной сестрой. Герцогиня, как вы знаете, живет теперь с супругом в Лиссабоне. Мы преодолели горе, чтобы соблюсти объективность, и посчитаем нашим врагом и предателем каждого, — продолжала Изабелла с особенным ударением, пристально глядя на контр-адмирала, — кто осмелится вступить в тайную связь с этими изгнанниками — будь то герцог Монпансье или маршал Серано.
Топете был поражен. Он только теперь понял, зачем королева приказала ему явиться.
— Вы молчите, господин контр-адмирал!
— Маршалы Прим и Серано, как вы, ваше величество, возможно, еще смутно припоминаете, — мои старые дорогие друзья, с которыми меня не может разлучить расстояние.
— Ваши друзья. Очень хорошо! Нам желательно узнать, находились ли вы в постоянной связи с изгнанниками?
Топете слегка смутился, но это продолжалось только минуту.
— Ваше величество, вы не можете ожидать и требовать, чтобы такие старые друзья прервали всякие отношения.
— Но эти отношения, вероятно, только частного характера, дон Топете?
— Никакая власть на свете не может заставить меня давать в этом отчет, ваше величество.
— Вы уклоняетесь от ответа, господин контр-адмирал. Вы так часто хвалились своей честностью и откровенностью, докажите же теперь, что это были не пустые слова.
— Хорошо, ваше величество. На честный вопрос последует честный ответ.
— Господин контр-адмирал, вы привыкли иметь дело со своими капитанами! Не забывайте — мы можем заставить вас ответить на наш вопрос.
— Говорят, ваше величество, — отвечал Топете с иронической улыбкой, которой никогда не замечали на его простодушном лице, — говорят, что с 1854 года инквизиция уничтожена.
— Наша корона имеет еще средства и пути принудить упрямых! — гневно крикнула Изабелла, так как Топете напомнил ей революцию, в которой только он и его друзья спасли престол. — Вы сейчас же услышите ответ на наш вопрос! Горе вам, если вы скомпрометировали себя!
— Ваше величество, даже королева не вправе обижать человека, состарившегося на государственной службе!
Изабелла побледнела, губы ее дрожали. Топете поклонился.
— Я думаю, мне и в будущем придется избегать салонов вашего величества: старый контр-адмирал, который привык общаться с капитанами, старыми моряками, не годится для них.
— Оставаться здесь, — грозно еос кликнула королева, — и обождать результатов обыска в вашем замке!
— Обыска в моем замке, — повторил Топете, отступая назад, — в то время, как я здесь, обыскивается мой дом! Черт возьми, ваше величество, это дурная шутка! Счастье для негодяев, которые исполняют этот приказ, что вы, ваше величество, предусмотрительно позвали меня сюда, не то они не ушли бы с целыми ребрами! Если я встречу одного из них в моем доме, тогда, ваше величество…
— Теперь уже поздно, — проговорила Изабелла, торжествуя, так как в эту минуту в комнату вошел Гонсалес Браво. — Что нашли в замке?
— К несчастью, обыск был напрасен, — с выражением глубочайшего сожаления отвечал министр-президент, — по всей вероятности, письма уже унесли из замка контр-адмирала.
Топете заскрежетал зубами, он готов был собственными руками задушить этого человека.
— Да, да, вы правы, господин министр, — заметила Изабелла с язвительной усмешкой, — дон Топете заранее позаботился о том, чтобы спрятать эти компрометирующие письма. Но нам говорят, что господин контр-адмирал очень часто посещает замок маршала Серано, где теперь томится супруга герцога, эта сеньора из народа. Нам кажется, что недурно немедленно устроить такой же обыск и в замке Дельмонте. Дом осужденного, тем более изгнанника, в любое время подлежит обыску. Господину контр-адмиралу мы поручаем с ближайшим поездом отправиться на свой пост в Кадис. Господин министр-президент в эту же ночь исполнит наше приказание!
Топете не мог произнести ни слова. Он никогда не предполагал, чтобы из той королевы, за которую он с друзьями прежде жертвовал жизнью, могло получиться столь бессердечное существо.
«В Дельмонте, — прошептал он, — хорошо, что там нет сеньоры Энрики! Я думаю, эта фурия и теперь в состоянии преследовать и замучить до смерти эту чистую душу».
— Не мешкайте, господин контр-адмирал, мы постараемся узнать, было ли наше приказание тотчас отправиться в Кадис исполнено вами.
— Не сомневайтесь, ваше величество, я по-прежнему также точно стану исполнять все ваши приказы. С вечерним поездом я отправляюсь в Кадис. Поручение это очень радует меня, ваше величество: пусть никто не успеет сказать мне в лицо, что мой замок, подобно дому обманщика или преступника, обыскали полицейские чиновники.
Изабелла ничего не ответила. Наслаждаясь сознанием своей силы и могущества, она радовалась мысли, что отрезала дону Топете всякое сообщение с Дельмонте и получит, таким образом, письма, которые он, по всей вероятности, передал этой сеньоре Энрике.
Когда контр-адмирал вышел из комнаты, Изабелла быстро обратилась к Гонсалесу Браво:
— Поручаем вам, господин министр-президент, позаботиться об отстранении сеньора, который только что оставил нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115