– Это и печалит сегодня принцессу. Она поняла, что между ней и шевалье теперь лежит бездна. К тому же она узнала из записки, полученной ею сегодня от Кричтона, что тот случайно открыл ее знатное происхождение и даже, рискуя жизнью, вырвал у королевы Екатерины доказательства, но что во время попытки передать эти бумаги принцессе пакет, заключавший их, был, к несчастью, потерян.
– Ventre-saint-gris! – вскричал король. – Так существуют и доказательства?
– Да, государь. Шевалье Кричтон утверждает, что в пакете были письма королевы-матери, маршала Таванна и кардинала Лотарингского.
– Черт возьми! – вскричал с живостью король. – Эти письма стоят того, чтобы он рисковал за них жизнью. Он избавил бы нас от необходимости выдвигать сомнительную историю вашей новообращенной. Дай Бог, чтобы они не попали снова в когти Екатерины. Однако это был смелый поступок – вырвать добычу у львицы. Этот Кричтон, должно быть, не совсем обычный человек. Еще один вопрос, Кретьен. Не обещал ли этот шотландский дворянин освободить нашу пленную кузину?
– Сказать правду, ваше величество, он это обещал, – отвечал с некоторыми колебаниями проповедник.
– Я был в этом уверен, – сказал, улыбаясь, Генрих. – Эклермонда теперь в Лувре?
– В свите королевы Луизы, которую она сопровождает в полдень на турнир. Король назначил ее царицей турнира. Сегодня вечером будет снова праздник и маскарад в Лувре. До этого времени она должна быть освобождена, или все погибло.
– Она будет освобождена! – отвечал король. – Или я сам объявлю о ее происхождении Генриху перед всем двором. Но время идет, Кретьен, и я должен спешить на турнир.
– Ваше величество!
– Это мое твердое решение. Не теряйте напрасно слов, стараясь отговорить меня. Оставайтесь здесь до конца турнира, тогда я вернусь к вам.
С этими словами король сделал знак Росни, который тотчас же подошел к нему, бросив презрительный взгляд на студентов. После короткого разговора с проповедником и прощания с Фредегондой (что чрезвычайно смутило старика) король и его спутник вышли из таверны.
Они собирались сесть на лошадей, ожидавших их у дверей, как вдруг на улицу Пеликана под звуки труб и гобоев въехала толпа пажей и оруженосцев, одетых в красный бархат, с криками:
– Дорогу королеве-матери! Назад! Назад! Генрих нахлобучил шляпу на лоб и сделал вид, что поправляет седло своей лошади.
В ту же минуту показалась сама Екатерина Медичи, окруженная своим дамским конвоем. Невозможно было вообразить себе более веселого и привлекательного зрелища, чем эта группа молодых всадниц, за каждой из которых ехали пажи, одетые в цвета своих дам. Все дамы были в полумасках, и зрители могли только догадываться об их красоте. Но изящество и грация красавиц, блеск их глаз, сверкавших в отверстиях масок, оставляли на этот счет мало сомнений.
Несмотря на опасность, которой он подвергался, Генрих не мог противиться искушению бросить украдкой взгляд на прекрасных амазонок в ту минуту, когда они проезжали мимо него.
Одна из красавиц, на которую более других обратил внимание король (это была ла Ребур), заметила, обращаясь к своей спутнице:
– Пресвятая Дева! Смотрите, Форез, как этот солдат похож на короля Наваррского.
– На Генриха? – отвечала та. – Ну, я не нахожу никакого сходства. И если даже оно существует, то солдат имеет положительное преимущество перед монархом, его плечи шире.
– Может быть, – вздохнула ла Ребур, – но сходство очень примечательно.
С этими словами она повернула голову, чтобы хорошенько разглядеть солдата, но он уже исчез.
"Это странно!" – подумала она, удивленная этим обстоятельством.
Но вернемся на время в кабачок Сокола. После ухода Росни студенты не стали более сдерживать своего гнева и ярости, и шотландцу со всех сторон грозила смерть. Ни сильные руки Блунта и швейцарского сержанта, ни вмешательство Кретьена не могли отвратить грозу. Студенты громко требовали крови Огильви. Шпаги и кинжалы были обнажены, столы и скамьи опрокинуты среди взрыва проклятий и криков о возмездии. Кровавое столкновение было неизбежно, если бы в эту минуту не вошел в таверну отряд городской стражи в сопровождении нескольких человек, одетых в черное, в которых по их желтым лицам и некоторым особенностям костюма легко было узнать итальянцев.
Начальник стражи потребовал во имя короля прекратить ссору, и противники вынуждены были покориться, опасаясь последствий отказа.
Но в ту же минуту случилось нечто, давшее новый оборот делу и возбудившее вновь драматические события. Увидя вошедших итальянцев, Джиневра вскрикнула. Один из них, услыша это, бросился к ней, и, прежде чем несчастная молодая девушка могла опомниться, она была уже во власти людей Гонзаго.
Броситься к ней на помощь и вырвать ее из рук похитителя было для Огильви делом одной минуты. Но его помощь была бесплодна. Джиневра спаслась из рук одного, только для того, чтобы быть тотчас же схваченной другим. Студент Сорбонны схватил ее и передал снова похитителям. В то же время Огильви не выпускал итальянца. Стараясь освободиться, тот выронил вдруг пакет, тотчас же узнанный шотландцем.
– Ко мне! – вскричал Огильви, наступая ногой на бумаги. – Блунт, ко мне! Вот документы, которые ищет Кричтон. Это доказательство происхождения принцессы. Ко мне! Ко мне!
– Боже мой! – вскричал Кретьен. – Помогите ему, молодой человек! Тут я сам взялся бы за шпагу! Помогите ему! Помогите ему!
Блунт не заставил себя просить. Он выхватил шпагу и, бросившись на итальянцев, уложил на месте первого попавшегося ему под руку. Но он не мог отвратить внезапный и роковой исход борьбы. Один из людей Гонзаго, воспользовавшись удобной минутой, погрузил свой стилет в грудь Огильви.
Шотландец даже не вскрикнул, хотя нанесенная рана была очень опасна и, нагнувшись, схватил пакет, не обращая внимания на сыпавшиеся на него со всех сторон удары.
– Возьмите его… вы знаете его назначение, – сказал он Блунту, отдавая пакет. – Не обращайте теперь на меня внимания, бегите… Найдите Кричтона, скажите ему… но нет, идите, идите скорей!
– Ступайте за мной, – прошептала, хватая Блунта за руку, Фредегонда, приблизившись к сражающимся под защитой швейцарца. – И вы, святой человек, идите, – продолжала она, обращаясь к проповеднику. – Вы не сможете ничего сделать для этого несчастного, а ваше присутствие только еще более усилит ярость этих убийц… Жак! Обратите внимание на их шпаги! Господи, сжалься над нами! Не дайте им подойти!.. Я найду, чем наградить вашу храбрость!.. Идите же сюда, сюда!
Но Блунт остановился в нерешительности.
– Клянусь Святым Бенуа, я никогда не показывал спины неприятелю. Разве я могу бежать, когда мне надо отомстить за друга.
– Если ты хочешь отомстить за меня, беги, беги скорей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111