Затем он поднялся и, опустив голову на грудь, вышел в сопровождении стражи.
– Ваше величество – неумолимый враг, – сказал Кричтон, с глубоким сожалением глядя вслед несчастному проповеднику.
– И надежный друг, – отвечала королева. – От вас, шевалье Кричтон, зависит, буду ли я для вас другом или врагом. Еще одно слово, прежде чем расстаться. В Генрихе вы имеете соперника: он любит принцессу Эклермонду.
– Я это знаю.
– Сегодня вечером она будет ваша или его.
– Она никогда не будет принадлежать ему.
– Значит, вы принимаете наши предложения?
В эту минуту в конце арены раздались громкие звуки охотничьего рога.
– Вот рыцарский вызов! – вскричал Кричтон, прислушиваясь и ожидая повторения сигнала.
– Королевский вызов, – отвечала Екатерина. – Это вызов Генриха Наваррского!
– Генриха Наваррского? – вскричал Кричтон вне себя от удивления. – Так вот какого предводителя гугенотов судьба отдала в ваши руки?
– Его самого. Мы обязаны этим важным событием одной из девиц нашей свиты, которая по дороге в Лувр заметила, что один из солдат барона Росни поразительно похож на Генриха Бурбона. Мы случайно услышали ее слова и тотчас же послали на розыски наших шпионов, Скоро мы узнали, что солдат – действительно не кто иной, как переодетый монарх. Это тайна, которая должна остаться между нами, шевалье.
– Не бойтесь, ваше величество, я буду нем.
– Мы узнали также, что король Наваррский рассчитывает быть сегодня участником турнира, желая переломить с вами копье.
– Со мной, ваше величество?
– Слухи о вашем искусстве достигли и его ушей, и он хочет убедиться в их справедливости на деле. Но слушайте, рог трубит во второй раз. Мы должны окончить наш разговор. Ваш ответ на наши предложения?
– Я дам его после турнира.
– Хорошо. После турнира мы будем ожидать вас в королевской галерее, положите как бы случайно руку на рукоятку кинжала, это будет для нас знаком согласия. Храни вас Господь, шевалье.
С этими словами Екатерина вышла из павильона.
– Эй! Копье! Лошадь! – поспешно крикнул Кричтон.
Оруженосец тотчас же прибежал на его зов.
– Клянусь Святым Андреем, – прошептал Кричтон, поспешно надевая вооружение, – скрестить копье с самым храбрым из христианских принцев – эта честь стоит того, чтобы из-за нее подвергнуться тысячи опасностей.
Едва шотландец вышел из павильона, как ковер, покрывавший стол, у которого происходил разговор Екатерины с Кричтоном, зашевелился, и из-под него показалась высокая остроконечная шапка, а затем испуганное лицо и шутовской костюм Шико, который щелкал зубами от страха.
– Бррр! Не напрасно я залез сюда! – пробормотал он. – Хорошие вещи удалось мне услышать. Заговор должен вот-вот вспыхнуть. Бедный Генрих! Его ждет участь отца! Если бы его осудили на заключение в монастыре, я бы ничего не сказал, – он всегда чувствовал влечение к рясе… но убийство!.. Что теперь делать? К счастью, я не связан клятвами, да если бы и был связан, так не задумался бы ни на минуту их нарушить. Но что же делать? Я вторично задаю себе этот вопрос. Ничего не придумаешь!.. Кто захочет поверить моей истории? Надо мной станут смеяться, меня побьют, а может быть, даже просто отправят на тот свет. Это общая участь тех, кто лезет не в свои дела. Ах! Вот идея! Я подожду конца турнира и тогда переговорю с шотландцем, так как могу предвидеть, какой ответ даст он нашей Иезавели.
С этими словами шут осторожно выскользнул из павильона.
БЕАРНЕЦ
Вернувшись на арену, Кричтон нашел короля, окруженного фаворитами и, видимо, заинтересованного гордым вызовом, все еще отдававшимся в стенах Лувра.
– Бегите, Монжуа, – вскричал он, обращаясь к распорядителю турнира и герольдам. – Выполните ваши обязанности поскорее и возвращайтесь сообщить нам, кто дерзнул явиться без приглашения на наш турнир. Кто бы он ни был, он поплатится за свою дерзость. Ступайте же и узнайте, кто он такой. – А! Вот и вы вернулись, – прибавил он, увидев приближавшегося шотландца, – мы после расспросим вас о вашем бесконечном разговоре с нашей матерью. По вашему лицу мы подозреваем, что вы задумываете изменить нам. Так ведь?
– Государь! – вскричал, краснея, Кричтон.
– Ну, вот вы и сердитесь! Видно, этот разговор был настолько серьезным, что вы не выносите даже нашей шутки. Впрочем, тут нет ничего удивительного, – сказал, улыбаясь, король. – Разговор, да еще такой длинный, с ее величеством Екатериной Медичи – невеселая вещь, даже для нас. Мы, однако, должны бы не бранить вас, а скорее благодарить за то, что вы ее так долго удерживали, так как это позволило нам осаждать одну прекрасную особу настойчивее, чем мы могли бы это делать в присутствии нашей матери. Кстати, о прекрасной Эклермонде, шевалье Кричтон. Как только мы покончим с этим неизвестным бойцом, мы намерены переломить с вами копье в ее честь. Вы видите, мы вполне вам доверяем, иначе мы не решились бы так безрассудно отдавать нашу жизнь в ваши руки.
– Государь! Не выходите сегодня на арену! – раздался вдруг глухой голос.
Генрих вздрогнул.
– Кто это говорит? – спросил он, обращаясь в ту сторону, откуда, как ему казалось, слышался голос.
Но его взгляд упал на открытое лицо Жуаеза, выражавшее неменьшее удивление.
– Sang Dieu! – вскричал взбешенный король. – Кто смел так говорить с нами? Пусть он покажется.
Никто не ответил на приказ короля.
Придворные подозрительно оглядывали друг друга, но никто не мог приписать своему соседу слова, возмутившие короля.
– Господи! – вскричал смущенным голосом Генрих. – этот голос напоминает нам наши безумные ужасы последней ночи. Но здесь не может быть сарбакана.
– Нет, государь! – вскричал Жуаез. – Но может быть, это какая-нибудь другая выдумка?
– Может быть, было бы благоразумнее не пренебрегать этим предостережением, – сказал Сен-Люк, почти такой же суеверный, как и его повелитель. – Вспомните, Карлу Возлюбленному также было предостережение.
– И нашему несчастному отцу тоже! – задумчиво сказал король.
– Неужели это помешает вашему величеству выйти на арену? – произнес Жуаез. – На вашем месте я ответил бы на слова этого тайного изменника тем, что схватил бы копье и тотчас выступил за барьер.
– Жуаез прав, – сказал герцог Неверский со странной улыбкой, – иначе вы оскорбите шевалье Кричтона, если откажете ему под таким ничтожным предлогом заслужить честь переломить копье с вашим величеством.
– Этой чести я не искал, герцог, – отвечал твердым тоном Кричтон, – и я прошу вас вспомнить, что удар, причинивший смерть Генриху II, был случайным.
– Не говорите об этом, мой милый! – сказал, вздрогнув, король.
– Государь! – вскричал Жуаез, стараясь рассеять мрачные думы короля. – Подумайте о прекрасных глазах, свидетелях ваших подвигов, подумайте о прекрасной Эклермонде!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111