Мы, как правило, обсуждали не научные вопросы. Именно этим
преподавателям и удалось научить меня чему-либо, и я думаю, что в
определенном смысле они руководили моей деятельностью. Они не хотели,
чтобы я делал что-то, по их мнению, нужное, они хотели, чтобы я сумел
увидеть то, что видели они. Что-то вроде их взгляда на жизнь, без прикрас.
Так вот, поскольку вам, одному из немногих, в течение нескольких лет
удавалось избегать назначения на пост моего куратора, я считаю вас своим
настоящим наставником.
- Я совсем не намеренно... - проговорил профессор.
- Именно. В моем случае это было самым лучшим способом решения
проблемы. Возможно, единственным. Вы многое показали мне и таким образом
помогли. Вы помогали мне не раз. Сейчас я думаю о нашем последнем
разговоре, там, в университетском городке, перед вашей отставкой.
- Прекрасно помню.
Я закурил.
- Ситуацию, в которой я оказался, довольно трудно объяснить. Попробую
изложить просто: звездный камень, инопланетный артефакт, полученный нами
на хранение на неограниченное время, обладает разумом. Его создала раса,
похожая на нашу, - она погибла. Камень нашли среди руин этой цивилизации
многие века спустя после ее гибели, и никто не понял, что это такое.
Ничего удивительного - ничто не указывало на то, что он является тем самым
Спейкусом, о котором говорилось в сохранившихся и переведенных на другие
языки записях. Было принято считать, что речь идет о каком-то
исследовательском комитете или процессе, а может быть, программе,
собиравшей и обрабатывавшей информацию с точки зрения социальной науки.
Однако на самом деле в записях речь шла о звездном камне. Чтобы он мог
действовать на полную мощность, нужно существо, похожее на нас. Он
становится чем-то вроде симбиотического гостя внутри этого существа,
получая и обрабатывая данные из его нервной системы, в то время как его
"хозяин" занимается своей работой. Используя полученные сведения, Спейкус
становится чем-то вроде социального компьютера. Взамен он до бесконечности
обеспечивает своего "хозяина" безупречным и всегда здоровым организмом. Он
может предоставить анализ всех явлений, с которыми встретился впрямую или
косвенным путем, выдать сравнительные данные, абсолютно непредвзятые,
поскольку не относится ни к одной из форм жизни, но при этом он
определенным образом сориентирован благодаря своей конструкции. Он
предпочитает находиться в теле подвижного существа, голова которого
наполнена разнообразными идеями.
- Потрясающе. А как тебе удалось все это узнать?
- Совершенно случайно я его частично активировал. После этого
"камень" забрался внутрь моего тела и сумел уговорить меня включить его на
полную мощность. Что я и сделал. Однако в процессе я практически лишил
себя возможности общаться с ним - наша связь проходила на самом
элементарном уровне. Потом его удалили, и я вернулся в свое нормальное
состояние. Тем не менее он продолжает функционировать, и
телепаты-аналитики могут с ним общаться. Сейчас Галактический Совет и ООН
хотели бы, чтобы "камень" заработал снова. Было предложено оставить его
одним из специальных объектов в цепочке кула, обеспечивая каждый мир,
который он посетит, подробным отчетом о его социальных условиях.
Путешествуя меж звезд на протяжении многих лет, он сможет существенно
расширить базу своих данных. Кроме того, Спейкус обеспечит Совет
сведениями о целых секторах цивилизованной Галактики. Это живой процессор,
с определенными телепатическими способностями - за несколько веков своей
жизни он накопил массу самой разнообразной информации, так что он дал мне
совет по поводу одной из статей Галактического Кодекса и знал, как
действует машина Ренниуса. Спейкус обладает уникальной комбинацией
объективности и способности к сопереживанию, благодаря этому его доклады
могут представлять более чем обычный интерес.
- Кажется, я начинаю понимать, - сказал профессор Добсон.
- Да. Такое впечатление, что Спейкус ко мне привязался и хочет, чтобы
я стал его "хозяином".
- Потрясающие возможности.
- Вот именно. Однако если я отклоню это предложение, я все равно
смогу заняться изучением всех этих проблем на Земле в качестве специалиста
по инопланетной культуре.
- А зачем на это соглашаться, если можно получить ту работу?
- Я подумал о мелких шажках, а потом об ускорении. Совсем недавно мы
были там, и вот мы уже здесь. А все что между - немного нереально:
интервал между вершинами башен, на которые нам удалось взобраться. Здесь,
наверху, куда я смотрел вниз и оглянулся назад, я впервые заметил, что
вершины моих башен приблизились друг к другу. Скорость течения времени
заметно увеличилась. Все, что находится там, внизу и между, впадает в
отчаяние, становится абсурдным. Вы сказали, что когда мне наконец придут в
голову такие мысли, я должен вспомнить бренди.
- Говорил. Вот, держи.
Я выбросил сигарету.
- Если бы расстояния не были такими большими, ты мог бы плюнуть в
лицо Времени, - заметил профессор, когда я вернул ему бутылку. - Да, я все
это говорил, и тогда это было правдой. Для меня.
- Ну и где мы в результате оказались? - спросил я. - На вершине
шпиля, куда было особенно трудно забраться и где, как мы прекрасно знаем,
уже давно сидят другие. Они считают нас развивающимся миром - примитивным,
варварским. Скорее всего, они правы. Нужно смотреть правде в глаза. Не мы
первые забрались на вершину. Если я соглашусь на эту работу, роль дисплея
в большей степени буду играть я, а не Спейкус.
- Говоря статистически, - заметил профессор, - весьма маловероятно,
что мы окажемся среди первых, так же, как и среди последних. Во все, что
говорил в тот момент, я верил, кое-чему я верю и сейчас. Однако обрати
внимание: когда я беседовал с тобой, моя карьера была завершена, твоя же
только начинается, в тот момент меня занимал тот факт, что мое время
подошло к концу. Но с тех пор в моей голове поселились новые мысли.
Например, я не раз обдумывал высказывание профессора Кюна о структуре
научных революций - возникает мощная новая идея, традиционные схемы
мышления рушатся, и строительство начинается с нуля. Маленькие шажки, один
за другим. Проходит время, и все снова кажется аккуратным и разумным, если
не считать нескольких лишних, никуда не укладывающихся кусочков. Тогда
кто-то другой швыряет очередной кирпич в окно. Так было всегда, а в
последние годы кирпичи стали падать чаще и чаще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
преподавателям и удалось научить меня чему-либо, и я думаю, что в
определенном смысле они руководили моей деятельностью. Они не хотели,
чтобы я делал что-то, по их мнению, нужное, они хотели, чтобы я сумел
увидеть то, что видели они. Что-то вроде их взгляда на жизнь, без прикрас.
Так вот, поскольку вам, одному из немногих, в течение нескольких лет
удавалось избегать назначения на пост моего куратора, я считаю вас своим
настоящим наставником.
- Я совсем не намеренно... - проговорил профессор.
- Именно. В моем случае это было самым лучшим способом решения
проблемы. Возможно, единственным. Вы многое показали мне и таким образом
помогли. Вы помогали мне не раз. Сейчас я думаю о нашем последнем
разговоре, там, в университетском городке, перед вашей отставкой.
- Прекрасно помню.
Я закурил.
- Ситуацию, в которой я оказался, довольно трудно объяснить. Попробую
изложить просто: звездный камень, инопланетный артефакт, полученный нами
на хранение на неограниченное время, обладает разумом. Его создала раса,
похожая на нашу, - она погибла. Камень нашли среди руин этой цивилизации
многие века спустя после ее гибели, и никто не понял, что это такое.
Ничего удивительного - ничто не указывало на то, что он является тем самым
Спейкусом, о котором говорилось в сохранившихся и переведенных на другие
языки записях. Было принято считать, что речь идет о каком-то
исследовательском комитете или процессе, а может быть, программе,
собиравшей и обрабатывавшей информацию с точки зрения социальной науки.
Однако на самом деле в записях речь шла о звездном камне. Чтобы он мог
действовать на полную мощность, нужно существо, похожее на нас. Он
становится чем-то вроде симбиотического гостя внутри этого существа,
получая и обрабатывая данные из его нервной системы, в то время как его
"хозяин" занимается своей работой. Используя полученные сведения, Спейкус
становится чем-то вроде социального компьютера. Взамен он до бесконечности
обеспечивает своего "хозяина" безупречным и всегда здоровым организмом. Он
может предоставить анализ всех явлений, с которыми встретился впрямую или
косвенным путем, выдать сравнительные данные, абсолютно непредвзятые,
поскольку не относится ни к одной из форм жизни, но при этом он
определенным образом сориентирован благодаря своей конструкции. Он
предпочитает находиться в теле подвижного существа, голова которого
наполнена разнообразными идеями.
- Потрясающе. А как тебе удалось все это узнать?
- Совершенно случайно я его частично активировал. После этого
"камень" забрался внутрь моего тела и сумел уговорить меня включить его на
полную мощность. Что я и сделал. Однако в процессе я практически лишил
себя возможности общаться с ним - наша связь проходила на самом
элементарном уровне. Потом его удалили, и я вернулся в свое нормальное
состояние. Тем не менее он продолжает функционировать, и
телепаты-аналитики могут с ним общаться. Сейчас Галактический Совет и ООН
хотели бы, чтобы "камень" заработал снова. Было предложено оставить его
одним из специальных объектов в цепочке кула, обеспечивая каждый мир,
который он посетит, подробным отчетом о его социальных условиях.
Путешествуя меж звезд на протяжении многих лет, он сможет существенно
расширить базу своих данных. Кроме того, Спейкус обеспечит Совет
сведениями о целых секторах цивилизованной Галактики. Это живой процессор,
с определенными телепатическими способностями - за несколько веков своей
жизни он накопил массу самой разнообразной информации, так что он дал мне
совет по поводу одной из статей Галактического Кодекса и знал, как
действует машина Ренниуса. Спейкус обладает уникальной комбинацией
объективности и способности к сопереживанию, благодаря этому его доклады
могут представлять более чем обычный интерес.
- Кажется, я начинаю понимать, - сказал профессор Добсон.
- Да. Такое впечатление, что Спейкус ко мне привязался и хочет, чтобы
я стал его "хозяином".
- Потрясающие возможности.
- Вот именно. Однако если я отклоню это предложение, я все равно
смогу заняться изучением всех этих проблем на Земле в качестве специалиста
по инопланетной культуре.
- А зачем на это соглашаться, если можно получить ту работу?
- Я подумал о мелких шажках, а потом об ускорении. Совсем недавно мы
были там, и вот мы уже здесь. А все что между - немного нереально:
интервал между вершинами башен, на которые нам удалось взобраться. Здесь,
наверху, куда я смотрел вниз и оглянулся назад, я впервые заметил, что
вершины моих башен приблизились друг к другу. Скорость течения времени
заметно увеличилась. Все, что находится там, внизу и между, впадает в
отчаяние, становится абсурдным. Вы сказали, что когда мне наконец придут в
голову такие мысли, я должен вспомнить бренди.
- Говорил. Вот, держи.
Я выбросил сигарету.
- Если бы расстояния не были такими большими, ты мог бы плюнуть в
лицо Времени, - заметил профессор, когда я вернул ему бутылку. - Да, я все
это говорил, и тогда это было правдой. Для меня.
- Ну и где мы в результате оказались? - спросил я. - На вершине
шпиля, куда было особенно трудно забраться и где, как мы прекрасно знаем,
уже давно сидят другие. Они считают нас развивающимся миром - примитивным,
варварским. Скорее всего, они правы. Нужно смотреть правде в глаза. Не мы
первые забрались на вершину. Если я соглашусь на эту работу, роль дисплея
в большей степени буду играть я, а не Спейкус.
- Говоря статистически, - заметил профессор, - весьма маловероятно,
что мы окажемся среди первых, так же, как и среди последних. Во все, что
говорил в тот момент, я верил, кое-чему я верю и сейчас. Однако обрати
внимание: когда я беседовал с тобой, моя карьера была завершена, твоя же
только начинается, в тот момент меня занимал тот факт, что мое время
подошло к концу. Но с тех пор в моей голове поселились новые мысли.
Например, я не раз обдумывал высказывание профессора Кюна о структуре
научных революций - возникает мощная новая идея, традиционные схемы
мышления рушатся, и строительство начинается с нуля. Маленькие шажки, один
за другим. Проходит время, и все снова кажется аккуратным и разумным, если
не считать нескольких лишних, никуда не укладывающихся кусочков. Тогда
кто-то другой швыряет очередной кирпич в окно. Так было всегда, а в
последние годы кирпичи стали падать чаще и чаще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58