На моих часах было почти восемь. Если движение на дорогах будет не очень большое, к четырем утра я могу быть в Сан-Франциско.
Всю дорогу Дани спала, даже не открывая глаз. Дорога была практически пуста. Когда я в половине четвертого отнес Дани в детскую и положил ее в кроватку, в мастерской Норы еще горел свет.
Я пошел было в свою комнату и тут вспомнил о ней. Я могу все сказать ей и утром, подумал я. Впрочем, поговорить с ней можно и сейчас, поскольку она все равно не спит. Спустившись, я вошел в мастерскую.
Свет в ней горел, но помещение мастерской было пусто.
– Нора, – позвал я.
Из маленькой комнатки рядом с мастерской, я услышал голоса и распахнул дверь в нее. Я хотел было еще раз позвать ее, но у меня перехватило горло.
Привстав на постели, они в причудливых позах застыли друг у друга в объятиях. Первой опомнилась Нора.
– Убирайся! – завопила она.
У меня было ощущение, что голова моя прорезает облака и я смотрю на них с высоты в девять миль. Передо мной предстала классическая развязка драмы, и я разрывался между гневом, который вспыхнул во мне, когда я столь неожиданно столкнулся с истиной, и диким желанием расхохотаться от нелепости всей ситуации. Гнев одержал верх.
Подойдя к кровати, я схватил мужчину за шиворот и швырнул его на пол. Развернув его, я врезал ему по челюсти. Он вылетел в двери и рухнул на пол, опрокинув какую-то статую. Оба они свалились на пол с грохотом, который мог разбудить и мертвого.
Я двинулся к нему, но что-то удержало мою руку. Я посмотрел на него. Чувство страха и вины лишило его сил. Он был всего лишь мальчишкой. Рука моя опустилась.
Придерживая халат, в мастерскую вбежал Чарльз. За его спиной я увидел повара и горничную, заглядывавших в мастерскую.
Вернувшись в комнатку, я собрал вещи этого мальчишки и швырнул их в мастерскую.
– Чарльз, – сказал я, – выкини этого маленького подонка отсюда! Закрыв за собой двери, я повернулся к Норе. Лицо ее было бледно от гнева и ненависти.
– Тебе бы лучше что-нибудь накинуть на себя. А то в таком виде ты выглядишь как двухдолларовая шлюха.
– Зачем тебе надо было будить слуг? Как теперь я посмотрю им в глаза?
Я посмотрел на нее. Тот факт, что я поймал ее в постели с другим, ее не волновал. Ее беспокоила лишь реакция прислуги. Я понял, что мне еще учиться и учиться жизни. И внезапно я нашел ответы на все вопросы.
– Не думаю, что тебе надо из-за этого волноваться, Нора, – с подчеркнутой вежливостью сказал я. – Никто и никогда не заблуждался на твой счет. Кроме меня.
– Ты никогда мне не верил! Ты слышал сплетни обо мне, и я знала, что ты им верил!
– Вот тут ты и ошибаешься, Нора. Я никогда не слышал никаких сплетен, да и сейчас их не знаю. Разве тебе не известно, что, как правило, обо всем последним узнает муж?
– Чего ты от меня ждал? После того, как родилась Дани, ты ко мне даже не подходил!
Я покачал головой.
– Не пройдет, Нора. Теперь уже это не годится. Она начала плакать.
– Я ушел от всего этого. Слезы на меня больше не действуют. Они прекратились так же внезапно, как и начались.
– Прошу тебя, Люк, – сказала она, поднимаясь с кровати и подходя ко мне. – Ничего подобного больше не будет.
Я засмеялся.
– Вот тут ты права. Со мной этого не произойдет. Я уезжаю.
– Нет, Люк, нет! – Она обхватила меня руками и прижалась ко мне. – Ради тебя я все брошу. Я обещаю!
– Долго ты этого не вынесешь!
Я оторвал ее от себя. Глаза ее расширились, и в них стоял испуг.
– Что ты собираешься делать? Внезапно боль и горечь преисполнили меня.
– То, что я должен был сделать давным-давно.
Тыльной стороной ладони я наотмашь ударил ее по лицу и, пролетев через комнату, она свалилась на пол рядом с кроватью. И прежде, чем она поднялась, меня в комнате уже не было.
Миновав мастерскую, я пошел по коридору. Я видел лица слуг, глядевших на меня. Когда я подошел к лестнице, Чарльз, закрыв входные двери, оказался рядом со мной. Бедный старик не мог поднять на меня глаз.
Дверь мастерской распахнулась, и Нора голой вылетела в холл.
– Ты сукин сын! – заорала она. – Я всему миру расскажу, кто ты такой. Ты даже не мужчина. Ты гомосексуалист, извращенец, педрила!
Я посмотрел на Чарльза.
– Позаботьтесь о ней, Чарльз. Вызовите врача в случае необходимости.
Он молча кивнул. Когда я поднимался наверх, она продолжала орать. Миссис Холман встретила меня у дверей встревоженным взглядом.
– С Дани все в порядке? – спросил я.
Она кивнула, и лицо ее покрывала бледность.
Я вошел в детскую. Малышка безмятежно спала, как и полагается детям в ее возрасте. Наклонившись, я поцеловал ее в щечку. Слава Богу, что он дарует сон невинным детям.
В Корее мне сопутствовала та же удача, что и во время войны. Я отлично себя чувствовал на реактивных машинах и успел сделать девять вылетов, сбив два МИГа, прежде чем они достали меня. Когда я вышел из госпиталя, война уже шла к концу, так что я не успел дослужиться до генеральского чина; меня списали по медицинским показаниям и отправили на судне домой.
В Сан-Франциско меня ждал несколько странный прием. Единственный, кто встретил меня в аэропорту, был судебный исполнитель.
– Полковник Кэри?
– Да.
– Прошу прощения, – сказал он, сунув мне в руки какую-то бумажку и нырнул в толпу, как крыса, за которой гонится терьер.
Развернув бумагу, я прочел текст. Он был датирован 21 июля 1951 года. Нора Хайден Кэри версус Люк Кэри. Заявление о разводе, поданное истицей, миссис Кэри. На основании жестокого обращения, ухода из семьи и оставления без помощи.
– Добро пожаловать домой, – сказал я себе, засовывая бумагу в карман. Ничего нет лучше, чем возвращение в милый старый дом.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ИСТОРИЯ ЛЮКА
Уик-энд
1
Поднявшись на лифте из гаража, я посмотрел на часы. К тому времени, когда я вернулся в мотель из суда для несовершеннолетних, было уже полдень. Значит, в Чикаго уже два часа. Элизабет ждет моего звонка.
Внезапно у меня стали дрожать руки. Мне нужно было выпить. Я вышел из лифта в главном холле и подошел к бару, где заказал порцию «Джека Даниэлса». Всего одну. Наскоро проглотив ее, я поднялся к себе в номер.
Бросив куртку на стул, я присел на постели и набрал номер. Ожидая связи, я распустил галстук, и ничком растянулся на постели.
Тепло ее голоса донеслось до меня и через расстояние.
– Привет.
– Элизабет, – сказал я.
– Люк? – В голосе ее было нескрываемое облегчение. – С тобой все в порядке?
Я с трудом мог говорить.
– Я в полном порядке.
– Так плохо? – тихо спросила она.
– Достаточно. Ничего не изменилось. – Я достал пачку сигарет из нагрудного кармана рубашки. – Нора по-прежнему ненавидит меня.
– Но ты же ведь и не предполагал, что она может измениться, не так ли?
Я закурил.
– В общем-то нет. Только…
– Только что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Всю дорогу Дани спала, даже не открывая глаз. Дорога была практически пуста. Когда я в половине четвертого отнес Дани в детскую и положил ее в кроватку, в мастерской Норы еще горел свет.
Я пошел было в свою комнату и тут вспомнил о ней. Я могу все сказать ей и утром, подумал я. Впрочем, поговорить с ней можно и сейчас, поскольку она все равно не спит. Спустившись, я вошел в мастерскую.
Свет в ней горел, но помещение мастерской было пусто.
– Нора, – позвал я.
Из маленькой комнатки рядом с мастерской, я услышал голоса и распахнул дверь в нее. Я хотел было еще раз позвать ее, но у меня перехватило горло.
Привстав на постели, они в причудливых позах застыли друг у друга в объятиях. Первой опомнилась Нора.
– Убирайся! – завопила она.
У меня было ощущение, что голова моя прорезает облака и я смотрю на них с высоты в девять миль. Передо мной предстала классическая развязка драмы, и я разрывался между гневом, который вспыхнул во мне, когда я столь неожиданно столкнулся с истиной, и диким желанием расхохотаться от нелепости всей ситуации. Гнев одержал верх.
Подойдя к кровати, я схватил мужчину за шиворот и швырнул его на пол. Развернув его, я врезал ему по челюсти. Он вылетел в двери и рухнул на пол, опрокинув какую-то статую. Оба они свалились на пол с грохотом, который мог разбудить и мертвого.
Я двинулся к нему, но что-то удержало мою руку. Я посмотрел на него. Чувство страха и вины лишило его сил. Он был всего лишь мальчишкой. Рука моя опустилась.
Придерживая халат, в мастерскую вбежал Чарльз. За его спиной я увидел повара и горничную, заглядывавших в мастерскую.
Вернувшись в комнатку, я собрал вещи этого мальчишки и швырнул их в мастерскую.
– Чарльз, – сказал я, – выкини этого маленького подонка отсюда! Закрыв за собой двери, я повернулся к Норе. Лицо ее было бледно от гнева и ненависти.
– Тебе бы лучше что-нибудь накинуть на себя. А то в таком виде ты выглядишь как двухдолларовая шлюха.
– Зачем тебе надо было будить слуг? Как теперь я посмотрю им в глаза?
Я посмотрел на нее. Тот факт, что я поймал ее в постели с другим, ее не волновал. Ее беспокоила лишь реакция прислуги. Я понял, что мне еще учиться и учиться жизни. И внезапно я нашел ответы на все вопросы.
– Не думаю, что тебе надо из-за этого волноваться, Нора, – с подчеркнутой вежливостью сказал я. – Никто и никогда не заблуждался на твой счет. Кроме меня.
– Ты никогда мне не верил! Ты слышал сплетни обо мне, и я знала, что ты им верил!
– Вот тут ты и ошибаешься, Нора. Я никогда не слышал никаких сплетен, да и сейчас их не знаю. Разве тебе не известно, что, как правило, обо всем последним узнает муж?
– Чего ты от меня ждал? После того, как родилась Дани, ты ко мне даже не подходил!
Я покачал головой.
– Не пройдет, Нора. Теперь уже это не годится. Она начала плакать.
– Я ушел от всего этого. Слезы на меня больше не действуют. Они прекратились так же внезапно, как и начались.
– Прошу тебя, Люк, – сказала она, поднимаясь с кровати и подходя ко мне. – Ничего подобного больше не будет.
Я засмеялся.
– Вот тут ты права. Со мной этого не произойдет. Я уезжаю.
– Нет, Люк, нет! – Она обхватила меня руками и прижалась ко мне. – Ради тебя я все брошу. Я обещаю!
– Долго ты этого не вынесешь!
Я оторвал ее от себя. Глаза ее расширились, и в них стоял испуг.
– Что ты собираешься делать? Внезапно боль и горечь преисполнили меня.
– То, что я должен был сделать давным-давно.
Тыльной стороной ладони я наотмашь ударил ее по лицу и, пролетев через комнату, она свалилась на пол рядом с кроватью. И прежде, чем она поднялась, меня в комнате уже не было.
Миновав мастерскую, я пошел по коридору. Я видел лица слуг, глядевших на меня. Когда я подошел к лестнице, Чарльз, закрыв входные двери, оказался рядом со мной. Бедный старик не мог поднять на меня глаз.
Дверь мастерской распахнулась, и Нора голой вылетела в холл.
– Ты сукин сын! – заорала она. – Я всему миру расскажу, кто ты такой. Ты даже не мужчина. Ты гомосексуалист, извращенец, педрила!
Я посмотрел на Чарльза.
– Позаботьтесь о ней, Чарльз. Вызовите врача в случае необходимости.
Он молча кивнул. Когда я поднимался наверх, она продолжала орать. Миссис Холман встретила меня у дверей встревоженным взглядом.
– С Дани все в порядке? – спросил я.
Она кивнула, и лицо ее покрывала бледность.
Я вошел в детскую. Малышка безмятежно спала, как и полагается детям в ее возрасте. Наклонившись, я поцеловал ее в щечку. Слава Богу, что он дарует сон невинным детям.
В Корее мне сопутствовала та же удача, что и во время войны. Я отлично себя чувствовал на реактивных машинах и успел сделать девять вылетов, сбив два МИГа, прежде чем они достали меня. Когда я вышел из госпиталя, война уже шла к концу, так что я не успел дослужиться до генеральского чина; меня списали по медицинским показаниям и отправили на судне домой.
В Сан-Франциско меня ждал несколько странный прием. Единственный, кто встретил меня в аэропорту, был судебный исполнитель.
– Полковник Кэри?
– Да.
– Прошу прощения, – сказал он, сунув мне в руки какую-то бумажку и нырнул в толпу, как крыса, за которой гонится терьер.
Развернув бумагу, я прочел текст. Он был датирован 21 июля 1951 года. Нора Хайден Кэри версус Люк Кэри. Заявление о разводе, поданное истицей, миссис Кэри. На основании жестокого обращения, ухода из семьи и оставления без помощи.
– Добро пожаловать домой, – сказал я себе, засовывая бумагу в карман. Ничего нет лучше, чем возвращение в милый старый дом.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ИСТОРИЯ ЛЮКА
Уик-энд
1
Поднявшись на лифте из гаража, я посмотрел на часы. К тому времени, когда я вернулся в мотель из суда для несовершеннолетних, было уже полдень. Значит, в Чикаго уже два часа. Элизабет ждет моего звонка.
Внезапно у меня стали дрожать руки. Мне нужно было выпить. Я вышел из лифта в главном холле и подошел к бару, где заказал порцию «Джека Даниэлса». Всего одну. Наскоро проглотив ее, я поднялся к себе в номер.
Бросив куртку на стул, я присел на постели и набрал номер. Ожидая связи, я распустил галстук, и ничком растянулся на постели.
Тепло ее голоса донеслось до меня и через расстояние.
– Привет.
– Элизабет, – сказал я.
– Люк? – В голосе ее было нескрываемое облегчение. – С тобой все в порядке?
Я с трудом мог говорить.
– Я в полном порядке.
– Так плохо? – тихо спросила она.
– Достаточно. Ничего не изменилось. – Я достал пачку сигарет из нагрудного кармана рубашки. – Нора по-прежнему ненавидит меня.
– Но ты же ведь и не предполагал, что она может измениться, не так ли?
Я закурил.
– В общем-то нет. Только…
– Только что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90