– Это не наше дело, дитя мое, – серьезно сказала миссис Холман. – И не твое. Просто ешь пирог и пусть тебя беспокоят только те вещи, которые имеют к тебе отношение.
Несколько минут Дани ела молча, а затем снова подняла глаза.
– Дядя Сэм сказал, что будет слать мне подарки, а я покажу их Сюзи Колтер и скажу, что она не единственная, которой папы шлют подарки.
Через две недели ей исполнилось десять лет, и из Нью-Йорка пришла огромная посылка. Она была заполнена подарками. Дядя Сэм сдержал свое слово. Она стала лучше чувствовать себя. Но она все равно потеряла его.
Когда школа кончилась, мама взяла ее на лето пожить на ранчо около озера Тахоэ. Она сказала, что это ей необходимо, чтобы получить развод, но Дани ничего не поняла. Ей тут было очень хорошо. Каждое утро она ездила верхом и каждый день купалась в озере. Здесь был и Рик. Он был новым менеджером у мамы. Должно быть, и он был одним из тех партнеров, из-за которых, как она слышала, мама ссорилась с дядей Сэмом, потому что как-то она видела его утром, выходящим из маминой спальни.
Но Рик ей нравился. Он любил заниматься тем же самым, что и она. Он ездил верхом вместе с ней и учил ее кататься на водных лыжах. И он много хохотал. Не то, что дядя Сэм, который никогда вообще не смеялся. Мать порой говорила, что Рик такой же ребенок, как и она.
Мама не любила ездить верхом или проводить время на воде. Она говорила, что такое времяпрепровождение плохо действует ей на кожу и она легко может обгореть. Вместо этого большую часть времени она проводила в комнате, которую оборудовала себе под мастерскую. Вечером она приводила себя в порядок, и они с Риком отправлялись в Рено. Потом мама спала допоздна. Но Рик каждое утро вставал пораньше, чтобы они могли покататься верхом. Обычно он называл ее Хлыстик.
В то время он носил усики. Узенькие, не толще, чем карандашная линия, которые доходили до углов рта. С ними он выглядел таким симпатичным, как Кларк Гейбл. Как-то она сказала об этом матери, и мама почему-то разозлилась. Она сказала Рику, чтобы он тут же избавился от этих глупых усиков.
Дани стала плакать. Она и сама не знала, почему заплакала.
– Не сбривай их! – просила она. – Пожалуйста, не сбривай!
– Перестань вести себя, как маленькая идиотка! – гаркнула на нее мать.
Рассердившись, Дани повернулась к ней.
– Ты требуешь от него сбрить усики только потому, что я сказала, что они мне нравятся! Ты не хочешь, чтобы я кого-нибудь любила или чтобы кто-нибудь любил меня! – Она повернулась к Рику – Скажи ей, что ты их не сбреешь!
Рик посмотрел на нее, а потом на ее мать. Он медлил с ответом.
Тогда ее мать улыбнулась. Это была очень странная улыбка, которая появлялась у нее на лице, когда она хотела заставить вас сделать то, что вам не хотелось.
– Ты свободен в своих действиях, Рик, так что решай сам. Но смотри, не переборщи.
Постояв несколько секунд, Рик повернулся и пошел к себе в комнату. Когда через несколько минут он вышел, усиков у него уже не было.
Дани уставилась на него. Он как-то странно изменился. На том месте где были усики, осталась смешная белая полоска. Больше он не походил на Кларка Гейбла. Она разразилась слезами и убежала к себе в комнату.
После этого Рик больше не ездил с ней верхом. И не брал ее с собой на катер покататься на водных лыжах. Правда, это уже не имело значения, потому что каникулы подходили к концу. На оставшееся время лета мать послала ее в лагерь.
14
Услышав легкий стук в дверь, Нора оторвалась от работы.
– Войдите.
Дверь в мастерскую приоткрылась, и на пороге застыла миссис Холман.
– Не могу ли я переговорить с вами, мадам? – вежливо спросила она.
Нора кивнула.
– Конечно. – Она положила комок глины и вытерла руки. Гувернантка неловко вошла в мастерскую. Она очень редко бывала здесь.
– Я хотела бы поговорить с вами о Даниэль.
Замолчав, она бросила взгляд на Рика, который стоял поодаль.
– Что с Даниэль? – спросила Нора.
Миссис Холман опять посмотрела на Рика. Рик понял намек.
– Оставлю вас наедине. – Он вышел в другую комнату, оставив дверь открытой.
– Ну? – спросила Нора.
Пожилая гувернантка по-прежнему чувствовала неловкость.
– Даниэль растет.
– Конечно, – удивилась Нора. – Это очевидно для всех.
– Она больше не ребенок. Она быстро становится молодой леди. Нора молча смотрела на нее.
– И я хочу сказать, – борясь со смущением, продолжала гувернантка, – что некоторые вещи объяснить ей не так легко.
– Какие вещи? – раздраженно спросила Нора. – Я уверена, что она не нуждается в том, чтобы ей объяснили некоторые жизненные явления. Это достаточно успешно делают в школе мисс Рандольф.
– В этом-то все и дело! – Воскликнула миссис Холман. – Она знает.
Нора кивнула.
– Конечно, знает. Она и должна знать.
– Она знает, – повторила гувернантка. – И видит.
Несколько секунд Нора молчала.
– К чему вы клоните, миссис Холман?
Гувернантка не могла поднять на нее глаза.
– Даниэль видит, что происходит в доме. И она разбирается в том, что знает. Вообщем, для девочки это не очень хорошо – видеть у себя в доме такие вещи.
– Вы хотите сказать мне, как я должна себя вести в своем собственном доме?
Гувернантка тут же замотала головой.
– Нет, мисс Хайден. Я просто рассказываю вам о вашей дочери. То, что она видит и что она знает – это слишком много для восприятия такой девочки, как она. Она пытается понять все, что происходит вокруг нее. – Она спокойно встретила взгляд Норы. – И я больше не могу объяснять ей, что все, что попадается ей на глаза, на самом деле не существует.
– Не думаю, что вы должны об этом заботиться, миссис Холман, – холодно сказала Нора.
На лице пожилой женщины появилось упрямое выражение.
– В какой-то мере, вы правы, мисс Хайден. Но я нянчила Дани со дня ее рождения. И я не буду чувствовать себя спокойно, если не скажу вам, как это волнует Дани.
– Благодарю вас, миссис Холман, – тем же холодным голосом сказала Нора. – Но прошу вас не забывать, что я мать Дани со дня ее рождения. И ответственность за нее лежит на мне, а не на вас.
Гувернантка взглянула на нее.
– Да, мисс Хайден. – Повернувшись, она вышла из мастерской. Когда за ней захлопнулась дверь, из другой комнаты вышел Рик.
– Ты слышал, что она говорила? – спросила Нора. Рик посмотрел на нее.
– Этой старухе пора уматывать отсюда.
– В некотором смысле она права. Дани растет. – Нора шлепнула на скульптуру комок глины. – И мы должны быть более осторожны.
– Осторожны! – взорвался Рик. – Как мы можем быть осторожны? Попробуй только выбраться из дома ранним утром, чтобы вернуться в комнату над гаражом, и держу пари, что половина соседей будет знать, чем я занимаюсь.
Нора расхохоталась.
– Попробуй не так грохотать, когда закрываешь двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90