Они уже давно болят у тебя?
Дани молча кивнула.
– Как давно?
Дани медлила с ответом.
– Ведь я не лезу к тебе в душу. Это чисто медицинский вопрос.
– В этом есть что-то плохое? – встревожилась Дани.
Салли видела, как руки девочки невольно метнулись к груди, и ей показалось, что на какую-то долю секунды она поняла причину беспокойства девочки.
– Нет, ничего страшного. Дело в том, что просто врач хочет все уяснить для себя.
– Когда я впервые почувствовала, что они начинают у меня расти, я решила бинтовать грудь. Когда они начали у меня болеть, я перестала это делать. С тех пор они у меня так и болят.
Салли засмеялась.
– Почему ты решила так поступать? Это же очень старомодно. Девочки уже много лет так не поступают.
– Я слышала, как моя мама говорила на эту тему с моими подругами. Она им рассказывала, что так делают гейши в Японии, чтобы выглядеть моложе и не стареть.
– Разве ты не хочешь вырасти, Дани?
– Конечно, хочу, – сразу же ответила Дани.
– Тогда почему же ты так делала? – повторила Салли. Девочка не ответила. – Не потому ли, что ты решила, будто это может понравиться матери?
По тому, как расширились глаза девочки, она увидела, что ее предположение попало в точку. Она заставила себя не поддаваться жалости и продолжила разговор.
– В этом причина, не так ли, Дани? Ты бинтовала груди так, что они начали болеть потому, что думала обрадовать твою мать, если ты не будешь расти? Почему ты так думала, Дани? Мать как-то сказала тебе, что ты заставляешь ее чувствовать себя старой, ибо ты растешь?
Внезапно девочка зарыдала, закрыв лицо руками. Психолог осторожно взяла у нее из пальцев сигарету и положила в пепельницу.
– Многие матери не хотят, чтобы их дети вырастали, Дани. Они хотят, чтобы те вечно оставались детьми, потому что это заставляет их чувствовать себя более значительными, более полезными, более молодыми.
– Мама любит меня, – всхлипнула Дани сквозь пальцы. – Моя мама любит меня.
– Конечно, любит, Дани. Но и любовь порой не мешает матерям делать те или иные ошибки.
Девочка подняла глаза, не вытирая слез, которые блестящими каплями бежали у нее по щекам.
– Я… мне бы не хотелось больше говорить, мисс Дженингс. Могу я вернуться к себе?
Молча посмотрев на нее, Салли кивнула.
– Конечно, Дани, – сказала она, нажимая у себя на столе сигнал вызова надзирательницы. – Мы продолжим наш разговор завтра.
Сквозь стеклянную стенку своего кабинета она наблюдала, как Дани шла по коридору. Она устало вздохнула. Позади у нее был длинный день. И почти ничего не удалось сделать. Может, завтра дела пойдут лучше.
Звуки музыки пробились в ее маленькую комнатку и сквозь закрытую дверь. Ноги сами собой стали отбивать ритм. Через несколько минут, подхваченная волной синкопов, Дани открыла двери и вышла в коридор. Теперь музыка стала громче, и в поисках ее источника Дани оказалась в большом зале, где перед телевизором собрались девочки.
Музыка прервалась, и экран заполнила веселая гладкая физиономия Дика Кларка. Его раскованный голос свободно лился из динамиков.
– Добро пожаловать на Американскую Эстраду! И для начала, чтобы раскачаться, первым номером будет единственное и неповторимое исполнение Чаби Чеккерсом его бессмертной «Давай опять кружиться!».
Захваченная зрелищем, Дани следила, как камера переместилась на заполненную народом танцплощадку. Большинство из ребят носили спортивные куртки, и девушки, под стать им, были одеты столь же небрежно и свободно. После нескольких секунд молчания, когда все стояли в ожидании, из динамика грянула мелодия. Хрипловатый голос певца, скандировавшего ритм, наполнил комнату.
Давай опять кружиться,
Как прошлым ле-е-етом.
Давай опять кружиться,
Как прошлый го-о-од!
Несколько девочек разделились на пары и принялись танцевать перед телевизором. С дальнего конца комнаты за ними наблюдала надзирательница, невольно отстукивая ногой ритм.
– Ты танцуешь твист, Дани?
Дани повернулась. Это была девочка, которая сидела рядом с ней за обедом. Она кивнула.
– Да, Сильвия. Девочка улыбнулась.
– Как насчет того, чтобы показать им?
Дани улыбнулась в ответ.
– Давай.
Поймав ритм, девочки опустили плечи, округлив их, и придали лицам каменно-невозмутимое выражение. Вращаясь на одном месте, словно приклеенные к пятачку пространства, они не смотрели друг на друга. Каждая не поднимала глаз выше колен партнерши.
После нескольких минут молчания, в течение которых они проверяли искусство друг друга, стали разговаривать.
– У тебя отлично получается, – сказала Сильвия.
– Хотя не так хорошо, как у тебя.
– Я люблю танцевать, – призналась Сильвия. – Этим я и хотела бы заниматься. Стать про. Танцовщицей.
– Да ты уже и сейчас отличная про.
Сильвия гордо улыбнулась. Она была чуть выше Дани, примерно на год старше, со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами.
– Давай попробуем другие заходы.
– О'кей.
– Халли-галли.
Улыбнувшись, Дани подстроилась под ее па.
– А теперь мэдисон. – Дани закружилась вокруг нее, а потом они поменялись местами.
Сильвия громко рассмеялась.
– А теперь мы пришибем их ватусси!
Музыка, чувствовалось, близилась к финалу, и девочки стали плести кружева быстрых шажков, родившихся в джунглях. До последней секунды, пока музыка не взмыла кресчендо и не замер последний звук голоса певца, Дани не прекращала движения.
Тяжело переводя дыхание, девочки остановились, глядя друг на друга.
– Мне жутко нравится, – вздохнула Сильвия.
– Как и всем, – согласилась Дани.
Снова заиграла музыка. Сильвия посмотрела на Дани.
– Давай еще раз?
Дани покачала головой.
– Из-за сигарет не хватает дыхания. На этот раз я передохну.
Сильвия улыбнулась.
– У меня есть лишний никель для коки. Поделимся.
– Спасибо. – Дани могла бы и сама купить для себя напиток, но это было бы невежливо. Она приобретет следующую.
Подойдя к автомату, Сильвия вернулась с бутылочкой «Кока-Колы». На соседнем столике было несколько соломинок. Две из них она сунула в бутылочку и села.
– Давай присаживайся.
Расположившись так, чтобы им был виден экран телевизора, они стали сосать коку. Пошла реклама, и они следили за ней с еще большим вниманием, чем за номерами самой программы.
– Рекламу жвачки дают обычно в конце.
Снова появился Дик Кларк и зазвучала музыка. Сильвия повернулась к Дани.
– Сегодня у тебя опять копались в мозгах?
Дани кивнула.
– И кто тебе тянул жилы? Дженингс?
– Да.
– Она еще не так плоха, с ней можно иметь дело. Но есть еще один старик, главный тут. Когда он смотрит на тебя своими рыбьими глазами, прямо мороз дерет по коже.
– Я его не знаю, – сказала Дани.
Несколько минут они следили за танцорами на экране. Камера вплотную приблизилась к одной паре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Дани молча кивнула.
– Как давно?
Дани медлила с ответом.
– Ведь я не лезу к тебе в душу. Это чисто медицинский вопрос.
– В этом есть что-то плохое? – встревожилась Дани.
Салли видела, как руки девочки невольно метнулись к груди, и ей показалось, что на какую-то долю секунды она поняла причину беспокойства девочки.
– Нет, ничего страшного. Дело в том, что просто врач хочет все уяснить для себя.
– Когда я впервые почувствовала, что они начинают у меня расти, я решила бинтовать грудь. Когда они начали у меня болеть, я перестала это делать. С тех пор они у меня так и болят.
Салли засмеялась.
– Почему ты решила так поступать? Это же очень старомодно. Девочки уже много лет так не поступают.
– Я слышала, как моя мама говорила на эту тему с моими подругами. Она им рассказывала, что так делают гейши в Японии, чтобы выглядеть моложе и не стареть.
– Разве ты не хочешь вырасти, Дани?
– Конечно, хочу, – сразу же ответила Дани.
– Тогда почему же ты так делала? – повторила Салли. Девочка не ответила. – Не потому ли, что ты решила, будто это может понравиться матери?
По тому, как расширились глаза девочки, она увидела, что ее предположение попало в точку. Она заставила себя не поддаваться жалости и продолжила разговор.
– В этом причина, не так ли, Дани? Ты бинтовала груди так, что они начали болеть потому, что думала обрадовать твою мать, если ты не будешь расти? Почему ты так думала, Дани? Мать как-то сказала тебе, что ты заставляешь ее чувствовать себя старой, ибо ты растешь?
Внезапно девочка зарыдала, закрыв лицо руками. Психолог осторожно взяла у нее из пальцев сигарету и положила в пепельницу.
– Многие матери не хотят, чтобы их дети вырастали, Дани. Они хотят, чтобы те вечно оставались детьми, потому что это заставляет их чувствовать себя более значительными, более полезными, более молодыми.
– Мама любит меня, – всхлипнула Дани сквозь пальцы. – Моя мама любит меня.
– Конечно, любит, Дани. Но и любовь порой не мешает матерям делать те или иные ошибки.
Девочка подняла глаза, не вытирая слез, которые блестящими каплями бежали у нее по щекам.
– Я… мне бы не хотелось больше говорить, мисс Дженингс. Могу я вернуться к себе?
Молча посмотрев на нее, Салли кивнула.
– Конечно, Дани, – сказала она, нажимая у себя на столе сигнал вызова надзирательницы. – Мы продолжим наш разговор завтра.
Сквозь стеклянную стенку своего кабинета она наблюдала, как Дани шла по коридору. Она устало вздохнула. Позади у нее был длинный день. И почти ничего не удалось сделать. Может, завтра дела пойдут лучше.
Звуки музыки пробились в ее маленькую комнатку и сквозь закрытую дверь. Ноги сами собой стали отбивать ритм. Через несколько минут, подхваченная волной синкопов, Дани открыла двери и вышла в коридор. Теперь музыка стала громче, и в поисках ее источника Дани оказалась в большом зале, где перед телевизором собрались девочки.
Музыка прервалась, и экран заполнила веселая гладкая физиономия Дика Кларка. Его раскованный голос свободно лился из динамиков.
– Добро пожаловать на Американскую Эстраду! И для начала, чтобы раскачаться, первым номером будет единственное и неповторимое исполнение Чаби Чеккерсом его бессмертной «Давай опять кружиться!».
Захваченная зрелищем, Дани следила, как камера переместилась на заполненную народом танцплощадку. Большинство из ребят носили спортивные куртки, и девушки, под стать им, были одеты столь же небрежно и свободно. После нескольких секунд молчания, когда все стояли в ожидании, из динамика грянула мелодия. Хрипловатый голос певца, скандировавшего ритм, наполнил комнату.
Давай опять кружиться,
Как прошлым ле-е-етом.
Давай опять кружиться,
Как прошлый го-о-од!
Несколько девочек разделились на пары и принялись танцевать перед телевизором. С дальнего конца комнаты за ними наблюдала надзирательница, невольно отстукивая ногой ритм.
– Ты танцуешь твист, Дани?
Дани повернулась. Это была девочка, которая сидела рядом с ней за обедом. Она кивнула.
– Да, Сильвия. Девочка улыбнулась.
– Как насчет того, чтобы показать им?
Дани улыбнулась в ответ.
– Давай.
Поймав ритм, девочки опустили плечи, округлив их, и придали лицам каменно-невозмутимое выражение. Вращаясь на одном месте, словно приклеенные к пятачку пространства, они не смотрели друг на друга. Каждая не поднимала глаз выше колен партнерши.
После нескольких минут молчания, в течение которых они проверяли искусство друг друга, стали разговаривать.
– У тебя отлично получается, – сказала Сильвия.
– Хотя не так хорошо, как у тебя.
– Я люблю танцевать, – призналась Сильвия. – Этим я и хотела бы заниматься. Стать про. Танцовщицей.
– Да ты уже и сейчас отличная про.
Сильвия гордо улыбнулась. Она была чуть выше Дани, примерно на год старше, со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами.
– Давай попробуем другие заходы.
– О'кей.
– Халли-галли.
Улыбнувшись, Дани подстроилась под ее па.
– А теперь мэдисон. – Дани закружилась вокруг нее, а потом они поменялись местами.
Сильвия громко рассмеялась.
– А теперь мы пришибем их ватусси!
Музыка, чувствовалось, близилась к финалу, и девочки стали плести кружева быстрых шажков, родившихся в джунглях. До последней секунды, пока музыка не взмыла кресчендо и не замер последний звук голоса певца, Дани не прекращала движения.
Тяжело переводя дыхание, девочки остановились, глядя друг на друга.
– Мне жутко нравится, – вздохнула Сильвия.
– Как и всем, – согласилась Дани.
Снова заиграла музыка. Сильвия посмотрела на Дани.
– Давай еще раз?
Дани покачала головой.
– Из-за сигарет не хватает дыхания. На этот раз я передохну.
Сильвия улыбнулась.
– У меня есть лишний никель для коки. Поделимся.
– Спасибо. – Дани могла бы и сама купить для себя напиток, но это было бы невежливо. Она приобретет следующую.
Подойдя к автомату, Сильвия вернулась с бутылочкой «Кока-Колы». На соседнем столике было несколько соломинок. Две из них она сунула в бутылочку и села.
– Давай присаживайся.
Расположившись так, чтобы им был виден экран телевизора, они стали сосать коку. Пошла реклама, и они следили за ней с еще большим вниманием, чем за номерами самой программы.
– Рекламу жвачки дают обычно в конце.
Снова появился Дик Кларк и зазвучала музыка. Сильвия повернулась к Дани.
– Сегодня у тебя опять копались в мозгах?
Дани кивнула.
– И кто тебе тянул жилы? Дженингс?
– Да.
– Она еще не так плоха, с ней можно иметь дело. Но есть еще один старик, главный тут. Когда он смотрит на тебя своими рыбьими глазами, прямо мороз дерет по коже.
– Я его не знаю, – сказала Дани.
Несколько минут они следили за танцорами на экране. Камера вплотную приблизилась к одной паре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90