— Погоди! — Лоцман вцепился в рукав его замшевой куртки. — Инг, дружище…
— Когда скажешь, зачем пытаешься обмануть, — Ингмар высвободил руку, — возможно, я назову тебя другом. Но не раньше. — Он встал со скамьи, и охранитель мира тоже поднялся на ноги. — Я жду.
Лоцмана бросило в жар. Солгать — и его признают за своего; держаться правды — и от него с презрением отвернутся.
— Я мог бы наврать с три короба, — начал он. — Сказал бы: Богиня прислала меня, думая смягчить вашу утрату, дать надежду, что Лоцман остался с вами. Но я не стану лгать…
— Да я бы такому и не поверил. Сочини что-нибудь более правдоподобное, пришелец Стэнли. Доброй ночи. — Ингмар двинулся к выходу из беседки.
— Постой, — охранитель мира заступил ему дорогу. — Ответь на два вопроса. Как по-твоему, коли я не Лоцман, зачем обретаюсь тут?
— Это мы узнаем из сценария. Что еще?
— Ты говоришь, проданный Лоцман не возвращается. Но раз его забрали в Кинолетный город и он остался там, кого вы сегодня схоронили?
Северянин помолчал, затем со внезапной усталостью махнул рукой:
— Тебе-то что за дело? Лоцмана схоронили, вот и весь сказ. — Он ушел.
Змей сожри этого Ингмара! Издевается он, что ли? Охранитель мира не оставил попыток дознаться правды. Он разыскал Рафаэля, который в библиотеке листал какие-то худосочные книжицы, однако вспыльчивый виконт схватился за кинжал, едва услышал первый осторожный вопрос. Тут в библиотеку явилась Лусия и подняла крик, заклиная «пришельца» уйти и не бередить их душевные раны. Оставалась Эстелла, которую Лоцман надеялся уговорить или разжалобить, но когда он к ней постучался, дверь отворил Ингмар. Пришлось убраться восвояси.
Солнце погасло. Удрученный охранитель мира бродил в темноте по галереям и лестницам, слушал нескончаемое пение Замка. Этой ночью особенно громко звенели печаль-деревья, осыпая ломкие цветы, и тоскливый звон нагонял еще большее уныние.
Змей загрызи этих актеров; подай им нужное ощущение Лоцмана. Какое может быть от него особое ощущение? Он такой же человек, как они: если сломать ногу, ему будет больно, если пырнуть ножом, потечет кровь, наговорить гадостей — ему обидно, как любому из них. Вот выдумали ерунду — ощущение это самое.
Однако же Богиня его продала. Может, он и впрямь стал чужим в Замке? Больше не охранитель этого мира, не защитник? Что ж, прилетит кино — посмотрим.
Но кого же всё-таки зарыли под персиками? И зачем твердить, будто схоронили Лоцмана?
Сейчас узнаем. Охранитель мира спустился к гаражу, отыскал в кладовой при нем лопату, затем вывел на двор мотоцикл и покатил его, не заводя двигатель, к рощице со свежей могилой. Здесь он установил «дракон» на подставку, направил свет фары на укрытый цветами холмик, собрал и отложил цветы в сторону, и принялся раскапывать могилу. Пусть он совершает кощунство — зато дознается, кто лежит в земле вместо него.
Он быстро рыл, выбрасывая мягкую землю на то же место, куда насыпали ее копавшие могилу актеры. Потом он закопает гроб обратно, всё останется как было, и никто ничего не заметит.
Лоцман стоял в яме по колено, когда лопата наткнулась на твердое. Крышка гроба. С бьющимся сердцем он счистил землю и взялся за крышку, намереваясь поднять. Не тут-то было. Он и забыл, что гроб завернут в ткань. Придется вынимать из могилы. Употребив черенок лопаты как рычаг, Лоцман с неожиданной легкостью поднял длинный ящик с одного конца, ухватился и вытащил его наверх. Уж больно легок. Из чего он сделан? Или… Лоцман охнул, догадавшись. Ворочая гроб безо всякого почтения, он размотал поблескивающую в свете фары серебряную парчу и поднял крышку.
Так и есть. Ну, милые друзья, чтоб вам неладно было!
На дне лежала черная куртка — та самая, в которой охранитель мира гонял на мотоцикле и которую позабыл, когда накануне умчался исследовать туннель в другой мир. А разговоров-то было! «Лоцмана хороним, нашего бесценного Лоцмана». Тьфу ты!
Он остыл. Если вдуматься, что актерам еще оставалось? Проданный Лоцман — мертвый Лоцман, и они устроили символическое погребение. Он приготовился закрыть крышку гроба.
— Возьми куртку себе, — раздался за спиной неожиданный голос.
Лоцман вздрогнул, уронил крышку; она упала с резким стуком.
— Хозяйка!
Она стояла, держа за кольцо стеклянный фонарь, в котором светилось яркое облачко. Женщина была в длинном платье и в плаще, накинутый капюшон скрывал ее светлые волосы, на лице по-прежнему чернела полумаска.
— Хозяюшка! — Охранитель мира шагнул к ней; она отступила, подняла фонарь, точно желая защититься. — Я вернулся.
— Вижу, — прозвучал негромкий ответ. — Здравствуй. — Прохладный тон смутил его, и радость поутихла.
— Почему ты… такая? Ты меня узнаешь?
Она повела плечами, фонарь в руке покачнулся.
— Я слышала твой разговор с Ингмаром. Забери куртку — пригодится.
— Не возьму. Сделаю себе новую. — Разочарованный холодностью своей красавицы, Лоцман установил крышку, стащил гроб в яму, кинул туда же парчу и принялся забрасывать землей. Час от часу не легче: друзья не желают его признавать, поскольку принимают за другого, — но чем он не угодил Хозяйке?
Он выровнял холмик, положил на место цветы и обернулся к безмолвно наблюдавшей женщине. Фонарь покачивался в нетвердой руке. Она волнуется! Значит, вовсе не так холодна, какой хочет казаться. Лоцман забрал у нее фонарь, поставил его на землю и взял в руки странно безвольные, ледяные пальцы. Хозяйка не пыталась освободиться, однако меж ними точно выросла незримая стена.
— Что с тобой?
Женщина не ответила. В сумраке, разбавленном светом мотоциклетной фары и фонаря, лицо в полумаске выглядело жутковато.
— Я не подписал ОБЯЗАТЕЛЬСТВО, я вас не предал.
— Я верю, малыш. — Она вздохнула. — Но тебя продали. Мне будет больно видеть, как ты погибнешь.
— А я не собираюсь. — Лоцман возрадовался: он Хозяйке по-прежнему мил, она просто слишком тревожится и оттого ей не до нежностей.
— Кто тебя спросит? — Красавица подняла руку, которую он всё еще держал в своей, и свободным мизинцем коснулась шрама на его щеке. — Богиня сильней тебя.
— Ерунда. — Осмелев, он положил руки ей на плечи и привлек к себе. С тем же успехом можно было обнимать дерево в роще — Хозяйка не отпрянула, но осталась отчужденно-неподвижна. Он отпустил женщину, ощутив ее нарастающую неприязнь. — Коли так, объясни мне: раз Богиня меня продала, я уже не человек?
— Ты не Лоцман.
— А кто я, по-твоему?
— Никто.
Лоцман ошеломленно молчал. Женщина продолжала:
— Ты не нужен этому миру, впредь он обойдется без тебя.
— Ты тоже обойдешься без меня?
Она улыбнулась с чувством превосходства:
— Я — Хозяйка. Мне никто не нужен.
— Тебе не нужен господин Никто, — заявил он с вызовом, хотя внутри всё сжалось от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108