— Чтобы потом в темноте не возиться, — пояснил он. Кис зажала нос и шарахнулась:
— Пакость! Как только вы на них ездите, на эдаких вонючках?
— У вас скоро и его не будет, пехом станете ходить, — обиделся за «лендровер» Стэнли.
— Ничего не будет, это точно, — подтвердил Дау, наблюдая за небом.
Солнце садилось, и мираж обретал насыщенность красок. Призрачная равнина была плоская, как стол, ветер гнал поземкой сероватый песок, присыпал и вновь обнажал небольшие камни. Холмы за равниной были голые, без единого деревца или травинки.
— Что это? Узнаешь? — спросила Кис у мужа.
— Это Долина Огней. — В небо уставились все.
— А где огни? — после долгой паузы осведомился Стэнли.
— Будут ночью.
— О-о-х, — выдохнула Кис. — Может, обойдется?
— Настоящая Долина далеко, а призрак на нас не подействует, — резонно заметил Дау.
— Хорошо бы. — С опаской поглядывая на небо, Кис расстелила пластиковую скатерку, разложила на ней еду, выставила четыре стаканчика, разлила воду из заслуженной, видавшей виды фляги. — Ешьте скорей. Не то плешинка засветится, а мы к ней не успеем.
— Что засветится? — Стэнли взял себе кусок мяса и ломоть тестянки, заменявшей лайамцам хлеб.
— Ну… плешинки — это вроде Долины Огней, — объяснила Кис, подвигая нарезанное мясо к мужу. — Только крошечные. Я их тут насчитала шесть; у трех уже была, сегодня исследуем четвертую.
— Так с кем ты ездила к тем трем? — поинтересовался Дау, уплетая мясо, положенное меж двух ломтей тестянки. Свой вопрос пилот явно задавал не впервые.
— С Таи, — нехотя ответила жена.
Дау поглядел на нее, и, хотя ничего не сказал, Кис почуяла немой упрек.
— С Таи надежней всего. Вот уж кто ни разу на меня не посмотрел как не положено!
— Верю.
— Ничуть не веришь. Но я тебе скажу: когда он свою жену вспоминает, у него глаза светятся…
— Так-таки светятся? — усомнился Стэнли. — Черные?
— Глупый ты! — Кис не на шутку взволновалась. — У Таи жена — самая красивая в городе, и трех дочек ему родила. И что — он станет за мной ухлестывать?
— Остынь, раскипятилась. — Дау с улыбкой коснулся ее руки. — Я который день только и слышу, какой Ловец замечательный да расчудесный. А Эйро в Долину повез, — добавил он, бросив взгляд на висящий над скалами призрак.
— Повез! — вскинулась Кис. — Но когда вернулся ночью, на нем лица не было. Мы слышали Эйро, ощущали весь его ужас; я чуть не умерла, и Таи пришел меня утешать. А на самого смотреть страшно. А уж когда привез Эйро обратно… — Кис не договорила, махнула рукой. Отпила воды из стакана. — Да ну вас, завели разговоры к ночи! — закончила она, бодрясь, хотя ее всю передернуло.
— Что было на плешинках, которые вы исследовали? — спросил Милтон.
— Разное. На одной было весело. Мы как дурачки сидели друг против друга и хохотали до упаду. На другой стали раздраженные и злые. Даже поссорились на обратном пути; я ему глупостей наговорила, и он тоже хорош был. А на третьей… — Кис запнулась. — Та плешинка очень сильная — так в плен забрала, что мы до утра просидели, пока не погасло.
— И что же? — Дау позабыл о еде, держал в обеих руках по надкусанному ломтю.
— Закаялась я к ней ездить. — Кис смущенно улыбнулась. — Плешинка языки развязала, мы самое сокровенное выложили. Потом в глаза смотреть было неловко.
— Вот что я скажу, друг мой Дау, — заговорил Стэнли, — не оставлял бы ты жену одну в поселке. Не ровен час, она с Ловцом еще куда съездит…
— А по ушам? — спросил пилот.
Землянин пожал плечами и взял себе еще мяса.
— Что ожидается на сегодняшней плешинке? — Милтон разорвал упаковку с печеньем, привезенную с Земли.
— Кто ж загодя знает? — отозвалась Кис. — Главное — вовремя удрать, пока она не зацапала…
…Призрачная Долина Огней растянулась на полнеба — близкая, отчетливая. Солнце село, на верхушках Скал затухали последние красноватые пятна, внизу было сумеречно и прохладно. Кис шагала по узкой расщелине, через каменные завалы, вела за собой мужчин. После ужина она надела куртку из меха желтой сплюшки; в таких же куртках были и остальные.
— Пришли. — Кис забралась на угловатую глыбу, которая перегородила расщелину. — Дальше хода нет.
За глыбой лежала небольшая впадина, с трех сторон замкнутая крутыми склонами. Ее наполняли густые сумерки, осязаемым темным потоком изливались навстречу пришедшим; на дне теплились редкие зеленоватые огоньки.
— Опоздали! — Кис схватилась за камеру. — Я-то хотела — с самого начала… — Она сделала пару снимков. — Присаживайтесь.
Они с Дау уселись поближе к плешинке, на краю глыбы; Милтон устроился поодаль, прислонился к каменной стене. Младший землянин потоптался на месте, озираясь.
— Если придется драпать, во тьме ноги переломаем. — Дау вынул из-за пазухи фонарик, подал его Стэнли:
— Первым пойдешь — посветишь.
— С молчунками вы ничего не услышите, — предупредила Кис. — Чтобы слушать плешинку, их надо снять.
— Мы сперва на вас поглядим, — отозвался Стэнли, которому ее затея вдруг разонравилась. — Может, плешь такое вещает, что и слушать ни к чему.
Огоньки внизу разгорались. Казалось, с плешинки смотрят отсвечивающие желто-зеленым глаза диких зверей. Кис сделала новый снимок, прижалась к плечу Дау. Он обнял жену, она тихонько спросила:
— Слышишь?
— Да.
Милтон потянул с уха молчунок. Стэнли присел возле брата на корточки, шепнул:
— Милт, не надо, а?
Тот потряс головой, не отрывая взгляд от россыпи огоньков. Стэнли поглядел на лайамцев: они подались вперед, вслушиваясь в голос плешинки.
— Что там? — Ему было и боязно, и разбирало любопытство.
— Помолчи.
Плешинка сияла; огней становилось всё больше, они начинали сливаться в озерцо яркого света. Блистающее озерцо глядело из черного провала, переливало оттенки желтого и зеленого: янтарный, золотистый, лимонный, изумрудный. Кругом стояла тишина, и лишь изредка потрескивали, похрустывали остывающие камни, да осыпались зерна крошившейся породы.
Стэнли приблизился к краю глыбы, сбоку посмотрел на Кис и Дау. Ничего не видят, не слышат, кроме своей плешинки. Он вернулся к брату.
— Милт?
— Да помолчи же!
Громко вздохнула Кис, вздох перешел в стон. Стэнли обернулся. Лайамка уткнулась лицом мужу в плечо, Дау гладил ее по спине.
— Родной мой, — выговорила она. — Не могу без тебя, жить не могу! Ты опять улетишь…
Стэнли прижался к каменной стене, сердце колотилось. Надо уйти. Нечего торчать тут с молчунком на ухе и подслушивать крики чужого сердца. Эти милрои, черт бы их побрал, из-за плеши сами не свои…
— Милт! Пойдем отсюда.
Старший брат не отозвался. Окаменев, он глядел на блистающую плешинку, пальцы впились в поднятые к груди колени.
«Еще две минуты — и я его уведу», — сказал себе Стэнли. Он поглядел в небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108