Неловким движением задев чашку, снова расплескал чай. Выругался сквозь зубы. Взял еще одну салфетку и продолжал водить ею по столу до тех пор, пока салфетка не превратилась в маленький и мокрый розовый шарик величиной с крупную горошину, неровную по краям. Потом долго держал этот мокрый розовый шарик в руках, как будто пытался сообразить, что с ним теперь делать, и наконец швырнул в раковину.
– Случилось ведь что-то? – спросил он тихо, и Инга кивнула в ответ. – Что?
Она стала рассказывать.
– Сегодня звонили из автомобильной компании.
– Из автомобильной компании? – брови у Павла поползли вверх, и в глазах снова промелькнул огонек недоверия.
– Подожди. Не перебивай меня. Я сама все расскажу. Звонили из автомобильной компании «Тойота». У каких-то их дилеров ты покупал машину. Тот «Лексус», который разбился. У них там есть специальный отдел. Не отдел, вернее, а служба. Служба… контроля качества, кажется, так она называется. Звонил представитель этой службы. Его фамилия Зейгман. Имя я совершенно забыла.
– Михаил, – все с той же недоумевающей интонацией произнес Павел. – Михаил Зейгман. Он звонил как-то на прошлой неделе. Я так и не понял, честно говоря, что ему было нужно. Без конца что-то твердил про надежность автомобилей. Господи, неужели этот придурок…
– Он не придурок, – перебила Инга. – Дослушай сначала. Он тоже мне по надежность автомобилей рассказывал. Про гарантию качества… и все такое. А потом сказал, что они провели экспертизу. Вернее, экспертизу и раньше проводили, но они настояли на проведении повторной, с участием их специалистов.
– Инга, я не пойму все равно. Какая еще экспертиза? Это к нам какое отношение имеет? Он что, рекламный агент? Машину тебе хотел продать? По телефону?
– Паша, ты меня не слышишь? Они провели диагностику неисправностей тормозной системы нашей машины! Нашей! Той, которая разбилась! Которая сгорела! Понимаешь? Они специально эту экспертизу провели, чтобы узнать, почему тормозная система не сработала! И они узнали!
Павел помолчал секунду, обдумывая услышанное.
– Ах, вот в чем дело. Только я все равно не понимаю, Инга, отчего ты так нервничаешь. Теперь-то какая разница, от чего она не сработала, эта система? Железо – оно и есть железо. Мало ли, что может случиться.
– Он сказал, что ничего не может случиться, пока машина на гарантии.
– Так случилось же, Инга! – не выдержав, Павел снова сорвался на крик.
– Паша.
– Прости.
– Он сказал, что причиной аварии послужило искусственное нарушение герметичности тормозной системы. Искусственное нарушение – это значит, что кто-то специально… Специально, понимаешь? Специально…
Он понял наконец.
И побледнел так, что ей стало страшно. Не побледнел даже, а стал серым. И даже губы потеряли цвет и тоже стали почти серыми, абсолютно бескровными. А глаза приобрели оттенок остывшей золы. Все это выглядело так, как будто он умер. Только что был живой, а теперь уже умер. В сотую долю секунды успел умереть от какого-то невидимого тромба, который перекрыл ему артерию.
– Паша, – пробормотала она, чувствуя, что ему сейчас гораздо хуже, гораздо тяжелее, чем ей в тот момент, когда она узнала.
И даже пожалела о том, что сказала.
– Паша, – снова повторила Инга. Конечно же, он ее не слышал. – Пашка!
Она поднялась с табуретки, подошла к нему и стала трясти его за плечи. Не скоро, но это подействовало. Он поднял лицо, все такое же бледное. И тихо сказал:
– Черт, дерьмо какое.
– Успокойся. Прошу тебя, родной, успокойся. Все ведь уже позади.
Он резко поднялся, отошел к окну. Достал из кармана пачку сигарет и чиркнул зажигалкой. Раз, другой, третий. Ничего не получилось. Бросил зажигалку на пол вместе с неприкуренной сигаретой, снова выругался и прислонился лбом к стеклу.
Инга неслышно подошла и долго стояла у него за спиной, не решаясь прикоснуться или что-то сказать. Стояла, не в силах пошевельнуться, как будто ее парализовало.
Потом он обернулся. Лицо было все таким же бледным, губы – плотно сжаты.
– Бред. Бред какой-то. Это что же получается, значит? Если специально – значит, получается, кто-то хотел, чтобы ты… Так ведь… получается?
– Получается, так.
Инга отошла, опустив плечи. Смахнула со стола крошки от шоколадного печенья и собрала их в ладонь.
– Не смахивай руками. Плохая примета, – послышался за спиной незнакомый голос мужа.
– Да? Я и приметы все тоже забыла, – ответила Инга и обернулась. – Дырявая голова.
Он по-прежнему выглядел как мертвец, вернувшийся с того света. Наверное, у нее было точно такое же лицо, когда она стояла в прихожей с телефонной трубкой в руках. Хотя, кажется, она испугалась все же не так сильно, как испугался Павел.
Опустившись снова на табуретку, Павел механическим движением взял в руки чашку с чаем и отпил несколько глотков. Чай был уже холодным. Он этого не заметил, как не заметил бы, если бы в чашке был обжигающий кипяток. Или коктейль из нашатырного спирта и ацетона. На виске у него быстро пульсировала синяя жилка, которую Инга раньше никогда не замечала. Этот синий цвет на фоне бледного лица казался пугающим.
– Паш, – Инга села напротив и заглянула в глаза мужу. – Да ты успокойся. Зря я, наверное, сказала тебе. Может, это ошибка. Ну, перепутали они там что-нибудь с этой своей экспертизой, напортачили… С кем не бывает? Люди же… Или, может, с умыслом все это сделали. Чтобы партию не отзывать.
– Какую партию? – глухо спросил Павел, не поднимая глаз от чашки с холодным чаем. – При чем здесь партия?
– Партию автомобилей. Он мне сам сказал, что в случаях, если обнаруживается серьезная поломка, они всю партию отзывают. И еще сказал, что это большие деньги. Наверное, и правда очень большие. А чтобы этих больших денег не терять, они и придумали эту экспертизу… Понимаешь? Если нарушения в работе тормозной системы были… искусственными, как он сказал, то это им ничем не грозит. Это в их интересах, понимаешь?
– Думаешь? – все тем же незнакомым голосом спросил Павел. – Думаешь, они могли все это подстроить? Чтобы бабки не терять?
Инга пожала плечами.
– Не знаю, Паш. Я весь день об этом только и думала. Вот тесто на столе раскатывала и думала, думала… Всякое может быть. Тебе виднее.
– Мне виднее? Почему это? Я что, в автомобильной компании работаю?
– Да при чем здесь автомобильная компания, – отмахнулась Инга. – Просто я ведь могу чего-то не знать… Того, что знаешь обо мне ты. Что-то такое…
– Ерунда какая, – зло ответил Павел. – Ничего такого я о тебе не знаю. И знать не могу, потому что знать нечего. Ты не наследница миллиардов Билла Гейтса, не олигарх какой-нибудь, не политик и не вор в законе.
Инга вздохнула. Может быть, он прав? Может быть, на самом деле и не было ничего такого в жизни Инги Петровой, из-за чего кому-то понадобилось бы ее… убивать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Случилось ведь что-то? – спросил он тихо, и Инга кивнула в ответ. – Что?
Она стала рассказывать.
– Сегодня звонили из автомобильной компании.
– Из автомобильной компании? – брови у Павла поползли вверх, и в глазах снова промелькнул огонек недоверия.
– Подожди. Не перебивай меня. Я сама все расскажу. Звонили из автомобильной компании «Тойота». У каких-то их дилеров ты покупал машину. Тот «Лексус», который разбился. У них там есть специальный отдел. Не отдел, вернее, а служба. Служба… контроля качества, кажется, так она называется. Звонил представитель этой службы. Его фамилия Зейгман. Имя я совершенно забыла.
– Михаил, – все с той же недоумевающей интонацией произнес Павел. – Михаил Зейгман. Он звонил как-то на прошлой неделе. Я так и не понял, честно говоря, что ему было нужно. Без конца что-то твердил про надежность автомобилей. Господи, неужели этот придурок…
– Он не придурок, – перебила Инга. – Дослушай сначала. Он тоже мне по надежность автомобилей рассказывал. Про гарантию качества… и все такое. А потом сказал, что они провели экспертизу. Вернее, экспертизу и раньше проводили, но они настояли на проведении повторной, с участием их специалистов.
– Инга, я не пойму все равно. Какая еще экспертиза? Это к нам какое отношение имеет? Он что, рекламный агент? Машину тебе хотел продать? По телефону?
– Паша, ты меня не слышишь? Они провели диагностику неисправностей тормозной системы нашей машины! Нашей! Той, которая разбилась! Которая сгорела! Понимаешь? Они специально эту экспертизу провели, чтобы узнать, почему тормозная система не сработала! И они узнали!
Павел помолчал секунду, обдумывая услышанное.
– Ах, вот в чем дело. Только я все равно не понимаю, Инга, отчего ты так нервничаешь. Теперь-то какая разница, от чего она не сработала, эта система? Железо – оно и есть железо. Мало ли, что может случиться.
– Он сказал, что ничего не может случиться, пока машина на гарантии.
– Так случилось же, Инга! – не выдержав, Павел снова сорвался на крик.
– Паша.
– Прости.
– Он сказал, что причиной аварии послужило искусственное нарушение герметичности тормозной системы. Искусственное нарушение – это значит, что кто-то специально… Специально, понимаешь? Специально…
Он понял наконец.
И побледнел так, что ей стало страшно. Не побледнел даже, а стал серым. И даже губы потеряли цвет и тоже стали почти серыми, абсолютно бескровными. А глаза приобрели оттенок остывшей золы. Все это выглядело так, как будто он умер. Только что был живой, а теперь уже умер. В сотую долю секунды успел умереть от какого-то невидимого тромба, который перекрыл ему артерию.
– Паша, – пробормотала она, чувствуя, что ему сейчас гораздо хуже, гораздо тяжелее, чем ей в тот момент, когда она узнала.
И даже пожалела о том, что сказала.
– Паша, – снова повторила Инга. Конечно же, он ее не слышал. – Пашка!
Она поднялась с табуретки, подошла к нему и стала трясти его за плечи. Не скоро, но это подействовало. Он поднял лицо, все такое же бледное. И тихо сказал:
– Черт, дерьмо какое.
– Успокойся. Прошу тебя, родной, успокойся. Все ведь уже позади.
Он резко поднялся, отошел к окну. Достал из кармана пачку сигарет и чиркнул зажигалкой. Раз, другой, третий. Ничего не получилось. Бросил зажигалку на пол вместе с неприкуренной сигаретой, снова выругался и прислонился лбом к стеклу.
Инга неслышно подошла и долго стояла у него за спиной, не решаясь прикоснуться или что-то сказать. Стояла, не в силах пошевельнуться, как будто ее парализовало.
Потом он обернулся. Лицо было все таким же бледным, губы – плотно сжаты.
– Бред. Бред какой-то. Это что же получается, значит? Если специально – значит, получается, кто-то хотел, чтобы ты… Так ведь… получается?
– Получается, так.
Инга отошла, опустив плечи. Смахнула со стола крошки от шоколадного печенья и собрала их в ладонь.
– Не смахивай руками. Плохая примета, – послышался за спиной незнакомый голос мужа.
– Да? Я и приметы все тоже забыла, – ответила Инга и обернулась. – Дырявая голова.
Он по-прежнему выглядел как мертвец, вернувшийся с того света. Наверное, у нее было точно такое же лицо, когда она стояла в прихожей с телефонной трубкой в руках. Хотя, кажется, она испугалась все же не так сильно, как испугался Павел.
Опустившись снова на табуретку, Павел механическим движением взял в руки чашку с чаем и отпил несколько глотков. Чай был уже холодным. Он этого не заметил, как не заметил бы, если бы в чашке был обжигающий кипяток. Или коктейль из нашатырного спирта и ацетона. На виске у него быстро пульсировала синяя жилка, которую Инга раньше никогда не замечала. Этот синий цвет на фоне бледного лица казался пугающим.
– Паш, – Инга села напротив и заглянула в глаза мужу. – Да ты успокойся. Зря я, наверное, сказала тебе. Может, это ошибка. Ну, перепутали они там что-нибудь с этой своей экспертизой, напортачили… С кем не бывает? Люди же… Или, может, с умыслом все это сделали. Чтобы партию не отзывать.
– Какую партию? – глухо спросил Павел, не поднимая глаз от чашки с холодным чаем. – При чем здесь партия?
– Партию автомобилей. Он мне сам сказал, что в случаях, если обнаруживается серьезная поломка, они всю партию отзывают. И еще сказал, что это большие деньги. Наверное, и правда очень большие. А чтобы этих больших денег не терять, они и придумали эту экспертизу… Понимаешь? Если нарушения в работе тормозной системы были… искусственными, как он сказал, то это им ничем не грозит. Это в их интересах, понимаешь?
– Думаешь? – все тем же незнакомым голосом спросил Павел. – Думаешь, они могли все это подстроить? Чтобы бабки не терять?
Инга пожала плечами.
– Не знаю, Паш. Я весь день об этом только и думала. Вот тесто на столе раскатывала и думала, думала… Всякое может быть. Тебе виднее.
– Мне виднее? Почему это? Я что, в автомобильной компании работаю?
– Да при чем здесь автомобильная компания, – отмахнулась Инга. – Просто я ведь могу чего-то не знать… Того, что знаешь обо мне ты. Что-то такое…
– Ерунда какая, – зло ответил Павел. – Ничего такого я о тебе не знаю. И знать не могу, потому что знать нечего. Ты не наследница миллиардов Билла Гейтса, не олигарх какой-нибудь, не политик и не вор в законе.
Инга вздохнула. Может быть, он прав? Может быть, на самом деле и не было ничего такого в жизни Инги Петровой, из-за чего кому-то понадобилось бы ее… убивать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68