Рисуй себе, что хочешь…
– Думаешь, это так просто? – грустно усмехнулась Инга. – Рисовать, что хочешь, не получается. Я пробовала. Не рисуется. Не хочется никаких фантазий, хочется правдоподобия.
– А Петров твой? Рыцарь влюбленный без страха и упрека? Что же он тебе не помогает… рисовать это правдоподобие?
– Он помогает. Но у него, знаешь, не очень хорошо получается.
– Что так?
– Он… понимаешь, он слишком сильно меня бережет, – издалека начала Инга. – Он боится меня расстроить, боится…
– Боится, боится! – передразнила Марина. – Можешь дальше не объяснять. Я прекрасно знаю твоего Петрова. Носится с тобой, как курица с золотым яйцом. Боится…
– Он меня любит, – вступилась Инга. Ей почему-то вдруг стало жалко Павла и немножко неприятно из-за того, что Марина над ним насмешничает.
– Любит, любит, кто бы в этом сомневался. Да и вообще он хороший. Это я так, по привычке, ворчу на него. А на самом деле твой Петров огурец! Его клонировать надо! Каждой тетке на всем земном шаре по одному Петровскому клону – и все тетки счастливы и веселы! Вечный праздник!
Инга фыркнула. Ну до чего она все-таки смешная, эта Марина Позднякова!
– Пойдем чай пить, – предложила она подруге. – Или, если хочешь, у меня вареники есть. Хочешь вареников?
– Петровского производства? – с сомнением в голосе поинтересовалась Марина. – Или полуфабрикат какой?
– А вот и не угадала. Я их сама вчера налепила. Целую кучу, штук двести, наверное…
– Да, – задумчиво откликнулась Марина. – Вот теперь я понимаю, что ты на самом деле больна. Причем, серьезно. Тебя что, твой Петров не предупреждал о том, как ты ненавидишь стоять у плиты?
– Предупреждал, конечно. Но я решила на всякий случай проверить…
– И как?
– Да ничего. Мне даже понравилось, знаешь.
– Увлекательное занятие, – скептически согласилась Марина и поднялась с дивана. – Ладно, уговорила. Пойдем, продегустируем, что ты там налепила.
На кухне Марина Ингу к плите даже не подпустила. По-хозяйски загремела кастрюлями, хлопнула дверцей холодильника, по-быстрому расставила на столе тарелки. Эта девушка, определенно, намного лучше Инги ориентировалась в ее собственной кухне. Для того, чтобы найти соль, ей не понадобилось и трех секунд. А Инга в тот первый вечер, когда они возились на кухне вдвоем с Павлом, сооружая из нехитрого набора продуктов какое-то красивое блюдо с итальянским названием, искала соль минут пять. И искала бы, наверное, гораздо дольше, если бы Павел не догадался, что она ищет, и не достал бы эту самую соль из шкафа над мойкой.
– Я ему три раза звонила, – рассказывала Марина, помешивая в кастрюле вареники. – Петрову твоему. Дай, говорю, хоть посмотреть на нее. Хоть одним глазком, на королеву твою. Обещала торжественно, что не причиню тебе никакого зла. Так нет, говорит, она никого сейчас видеть не хочет. Ей, говорит, сейчас тяжело. Нет, ты мне скажи, тебе на самом деле меня видеть тяжело?
– Легко, – абсолютно честно сказала Инга. – Но знаешь, я даже не ожидала. Он мне много про тебя рассказывал, когда мы альбом с фотографиями смотрели.
– Интересно, и что он про меня рассказывал?
– Ну, про то, как мы с тобой познакомились. На каких-то компьютерных курсах…
– Ну да. На компьютерных курсах, четыре года назад. А еще что рассказывал?
– Да так, ничего особенного. Рассказывал, что у тебя очень живой… темперамент. Марина, а за что ты его не любишь?
– Да с чего ты вязала, что я его не люблю? Очень даже я его люблю. Нет, правда, я ничего против него не имею. Я просто разозлилась слегка, из-за того что он меня к тебе не пускает. Как пес цепной… Он, кстати, в курсе, что ты мне звонила?
– Не в курсе, – призналась Инга после недолгой паузы. – И, наверное, не надо ему пока быть в курсе…
– Я поняла. Будем пока встречаться тайно, – усмехнулась Марина. – Как любовники! Наставим твоему Петрову рожки, и будет наш песик с рогами!
– Перестань, – пролепетала Инга. – Ну что ты такое говоришь?
Марина обернулась, пристально посмотрела на Ингу:
– Эй, Волошина, ты чего это? Что я такого сказала, а? Бледная вся сидишь! Я ж пошутила!
– Волошина, – повторила Инга. – Почему Волошина?
– Приехали! – усмехнулась в ответ Марина. – А, ну да, ты ж у нас контуженная. Собственную фамилию не помнишь. Тебя двадцать с лишним лет Волошиной звали, до тех пор, пока ты Петровой не стала.
– Я как-то не догадалась об этом спросить у Павла. Да это и не важно, в принципе.
– Не важно, – Марина кивнула. – А обо всем, что важно, ты, надеюсь, спросила?
– Не обо всем. Если честно, я из-за этого тебе и позвонила. Чтобы спросить…
– Чтобы спросить о том, о чем ты не можешь спросить у Петрова, – проворно закончила Марина и принялась выкладывать на тарелки вареники.
Она все делала очень быстро, эта Марина. И соображала тоже очень быстро. Так быстро, что Инга за ней даже не успевала. Комета, а не девушка!
– Так, посмотрим, что ты тут нам налепила… Надеюсь, это вообще съедобно?
– Съедобно. Петров вчера три порции съел и даже четвертую съесть хотел. Просто она у него в желудке не уместилась.
– Это не показатель. Твой Петров мог бы и десть порций съесть, чтобы тебя порадовать. С него станется. Он ради тебя все, что угодно, сделает.
– Даже несъедобные вареники есть станет?
– Даже грибы-мухоморы в сыром виде, – подтвердила Марина. – Даже каких-нибудь африканских пауков или живых ящериц. Как в том реалити-шоу, на острове…
На каком именно острове, Инга уточнять не стала.
– А я? – вдруг спросила она.
– Что – ты?
– Я ради него – стала бы?
– Мухоморы жрать? – усмехнулась Марина.
– Ну, образно выражаясь.
– Ну, – Марина впервые задумалась. – Не знаю. Если потребуется – наверное, съела бы парочку.
– То есть, ты хочешь сказать, что я для него значу гораздо больше, чем он для меня? Да?
– Нет, я совсем не это хочу сказать. Я просто хочу сказать, что ты более рациональна, вот и все. Черт, вкуснотища-то какая!
Марина ела с таким аппетитом, что оставалось только удивляться ее субтильности. Инга вяло ковыряла вилкой в своей тарелке, понимая, что не сможет одолеть и половины порции. Разговор у них получился какой-то странный. Инга все не решалась прямо спросить у подруги о том, что не давало ей покоя, а сама Марина не торопилась раскрывать тайны из ее прошлого. Если, конечно, она их знала, эти тайны.
И если они вообще были.
– А ты говоришь – мухоморы, – улыбнулась Инга.
– Да, не ожидала от тебя. Хотя, знаешь, говорят ведь, что вследствие отсутствия одной способности у человека непременно развивается другая. Вот у слепых, например, развивается до крайней степени слух и обоняние. У глухих, наверное, зрение обостряется. Я так думаю. А у тебя вследствие отсутствия памяти появились кулинарные способности. Логично я рассуждаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Думаешь, это так просто? – грустно усмехнулась Инга. – Рисовать, что хочешь, не получается. Я пробовала. Не рисуется. Не хочется никаких фантазий, хочется правдоподобия.
– А Петров твой? Рыцарь влюбленный без страха и упрека? Что же он тебе не помогает… рисовать это правдоподобие?
– Он помогает. Но у него, знаешь, не очень хорошо получается.
– Что так?
– Он… понимаешь, он слишком сильно меня бережет, – издалека начала Инга. – Он боится меня расстроить, боится…
– Боится, боится! – передразнила Марина. – Можешь дальше не объяснять. Я прекрасно знаю твоего Петрова. Носится с тобой, как курица с золотым яйцом. Боится…
– Он меня любит, – вступилась Инга. Ей почему-то вдруг стало жалко Павла и немножко неприятно из-за того, что Марина над ним насмешничает.
– Любит, любит, кто бы в этом сомневался. Да и вообще он хороший. Это я так, по привычке, ворчу на него. А на самом деле твой Петров огурец! Его клонировать надо! Каждой тетке на всем земном шаре по одному Петровскому клону – и все тетки счастливы и веселы! Вечный праздник!
Инга фыркнула. Ну до чего она все-таки смешная, эта Марина Позднякова!
– Пойдем чай пить, – предложила она подруге. – Или, если хочешь, у меня вареники есть. Хочешь вареников?
– Петровского производства? – с сомнением в голосе поинтересовалась Марина. – Или полуфабрикат какой?
– А вот и не угадала. Я их сама вчера налепила. Целую кучу, штук двести, наверное…
– Да, – задумчиво откликнулась Марина. – Вот теперь я понимаю, что ты на самом деле больна. Причем, серьезно. Тебя что, твой Петров не предупреждал о том, как ты ненавидишь стоять у плиты?
– Предупреждал, конечно. Но я решила на всякий случай проверить…
– И как?
– Да ничего. Мне даже понравилось, знаешь.
– Увлекательное занятие, – скептически согласилась Марина и поднялась с дивана. – Ладно, уговорила. Пойдем, продегустируем, что ты там налепила.
На кухне Марина Ингу к плите даже не подпустила. По-хозяйски загремела кастрюлями, хлопнула дверцей холодильника, по-быстрому расставила на столе тарелки. Эта девушка, определенно, намного лучше Инги ориентировалась в ее собственной кухне. Для того, чтобы найти соль, ей не понадобилось и трех секунд. А Инга в тот первый вечер, когда они возились на кухне вдвоем с Павлом, сооружая из нехитрого набора продуктов какое-то красивое блюдо с итальянским названием, искала соль минут пять. И искала бы, наверное, гораздо дольше, если бы Павел не догадался, что она ищет, и не достал бы эту самую соль из шкафа над мойкой.
– Я ему три раза звонила, – рассказывала Марина, помешивая в кастрюле вареники. – Петрову твоему. Дай, говорю, хоть посмотреть на нее. Хоть одним глазком, на королеву твою. Обещала торжественно, что не причиню тебе никакого зла. Так нет, говорит, она никого сейчас видеть не хочет. Ей, говорит, сейчас тяжело. Нет, ты мне скажи, тебе на самом деле меня видеть тяжело?
– Легко, – абсолютно честно сказала Инга. – Но знаешь, я даже не ожидала. Он мне много про тебя рассказывал, когда мы альбом с фотографиями смотрели.
– Интересно, и что он про меня рассказывал?
– Ну, про то, как мы с тобой познакомились. На каких-то компьютерных курсах…
– Ну да. На компьютерных курсах, четыре года назад. А еще что рассказывал?
– Да так, ничего особенного. Рассказывал, что у тебя очень живой… темперамент. Марина, а за что ты его не любишь?
– Да с чего ты вязала, что я его не люблю? Очень даже я его люблю. Нет, правда, я ничего против него не имею. Я просто разозлилась слегка, из-за того что он меня к тебе не пускает. Как пес цепной… Он, кстати, в курсе, что ты мне звонила?
– Не в курсе, – призналась Инга после недолгой паузы. – И, наверное, не надо ему пока быть в курсе…
– Я поняла. Будем пока встречаться тайно, – усмехнулась Марина. – Как любовники! Наставим твоему Петрову рожки, и будет наш песик с рогами!
– Перестань, – пролепетала Инга. – Ну что ты такое говоришь?
Марина обернулась, пристально посмотрела на Ингу:
– Эй, Волошина, ты чего это? Что я такого сказала, а? Бледная вся сидишь! Я ж пошутила!
– Волошина, – повторила Инга. – Почему Волошина?
– Приехали! – усмехнулась в ответ Марина. – А, ну да, ты ж у нас контуженная. Собственную фамилию не помнишь. Тебя двадцать с лишним лет Волошиной звали, до тех пор, пока ты Петровой не стала.
– Я как-то не догадалась об этом спросить у Павла. Да это и не важно, в принципе.
– Не важно, – Марина кивнула. – А обо всем, что важно, ты, надеюсь, спросила?
– Не обо всем. Если честно, я из-за этого тебе и позвонила. Чтобы спросить…
– Чтобы спросить о том, о чем ты не можешь спросить у Петрова, – проворно закончила Марина и принялась выкладывать на тарелки вареники.
Она все делала очень быстро, эта Марина. И соображала тоже очень быстро. Так быстро, что Инга за ней даже не успевала. Комета, а не девушка!
– Так, посмотрим, что ты тут нам налепила… Надеюсь, это вообще съедобно?
– Съедобно. Петров вчера три порции съел и даже четвертую съесть хотел. Просто она у него в желудке не уместилась.
– Это не показатель. Твой Петров мог бы и десть порций съесть, чтобы тебя порадовать. С него станется. Он ради тебя все, что угодно, сделает.
– Даже несъедобные вареники есть станет?
– Даже грибы-мухоморы в сыром виде, – подтвердила Марина. – Даже каких-нибудь африканских пауков или живых ящериц. Как в том реалити-шоу, на острове…
На каком именно острове, Инга уточнять не стала.
– А я? – вдруг спросила она.
– Что – ты?
– Я ради него – стала бы?
– Мухоморы жрать? – усмехнулась Марина.
– Ну, образно выражаясь.
– Ну, – Марина впервые задумалась. – Не знаю. Если потребуется – наверное, съела бы парочку.
– То есть, ты хочешь сказать, что я для него значу гораздо больше, чем он для меня? Да?
– Нет, я совсем не это хочу сказать. Я просто хочу сказать, что ты более рациональна, вот и все. Черт, вкуснотища-то какая!
Марина ела с таким аппетитом, что оставалось только удивляться ее субтильности. Инга вяло ковыряла вилкой в своей тарелке, понимая, что не сможет одолеть и половины порции. Разговор у них получился какой-то странный. Инга все не решалась прямо спросить у подруги о том, что не давало ей покоя, а сама Марина не торопилась раскрывать тайны из ее прошлого. Если, конечно, она их знала, эти тайны.
И если они вообще были.
– А ты говоришь – мухоморы, – улыбнулась Инга.
– Да, не ожидала от тебя. Хотя, знаешь, говорят ведь, что вследствие отсутствия одной способности у человека непременно развивается другая. Вот у слепых, например, развивается до крайней степени слух и обоняние. У глухих, наверное, зрение обостряется. Я так думаю. А у тебя вследствие отсутствия памяти появились кулинарные способности. Логично я рассуждаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68