Он нажал на педаль сцепления, и машина медленно двинулась вперед, разворачиваясь по ходу дороги.
– Я люблю тебя, – ответил он без эмоций, не глядя.
Инга сглотнула подступившие слезы и снова отвернулась к окну.
О том, что она узнала сейчас, ей предстояло думать еще очень долго. Мыслям в голове было тесно. Но одна из них все же звучала рефреном, повторяясь слишком часто. И ничего поделать с этим было нельзя.
Что было бы, если бы она и дальше молчала?
В той аварии она спаслась чудом. Но чудеса, если и бывают на свете, то наверняка не случаются два раза подряд. Теперь рассчитывать на чудо уже не приходится…
Впрочем, теперь у нее есть, на кого рассчитывать. Искоса глянув на мужа, она робко склонила голову на его плечо. Он мимолетно коснулся щекой ее волос и продолжал, ни слова не говоря, сосредоточенно следить за дорогой.
Инга, почувствовав это его прикосновение, наконец поверила, что все самое страшное уже позади.
* * *
До загородной дачи добирались долго. Трасса была отвратительной, скорость свыше семидесяти километров в час казалась почти опасной. Павел вел машину медленно и осторожно, тщательно объезжая ухабы на дорогах и замедляя движение на обледеневших участках. Несколько недель назад, как выяснилось, Инга ехала по этой же самой трассе. Тогда дорога была сухая и абсолютно не скользкая, и с ней бы наверняка ничего не случилось, если бы не испорченные тормоза…
Теперь она знала наверняка, что тормозная система «Лексуса» была выведена из строя намеренно. Искусственным путем, как выразился эксперт службы контроля качества, имени которого она никогда не помнила, а теперь забыла и фамилию.
Павел рассказал ей об этом. И еще о многом рассказал, пока она одеревеневшими пальцами складывала в сумку какие-то вещи, большая часть которых казалась ненужными, и сосредоточенно смотрела в темноту шкафа, боясь оглянуться и увидеть лицо мужа.
Та слежка, о которой знала Марина, оказывается, была не единственной. Было в жизни Инги Петровой в последний год еще много странных, тревожных и неслучайных обстоятельств, которые и привели несколько недель назад к той страшной аварии.
Павлу было известно все. Они оба не знали только, кто же стоит за всем этим. Кто этот человек и каковы мотивы его поступков…
Теперь остались неясными только мотивы. Впрочем, мотивы – вещь, тесно сопряженная с логикой здравомыслящего человека. В данном случае в наличии здравомыслия приходилось очень серьезно усомниться…
Теперь ей стало понятно, почему Павел целых две недели, несмотря на ее хорошее самочувствие, не выходил на работу. Почему каждый раз, когда она оставалась дома одна, в его голосе, лишь слегка искаженном телефонным эфиром, сквозило напряжение и беспокойство. Почему он так разволновался, едва не сошел с ума в тот день, когда она вышла на улицу – одна…
Ей и самой теперь было страшно даже думать об этом. От этого страха легкая тошнота подступала к горлу и голова начинала кружиться. Приоткрывая окно, Инга жадно ловила ртом свежий холодный воздух и мысленно уговаривала себя, что теперь, когда все окончательно прояснилось, она будет в безопасности…
* * *
Дорога заняла почти два часа. Наконец, завернув в узкий проулок между домами, Павел остановил машину и заглушил двигатель.
Инга вышла первой и долго, с любопытством осматривала латунный забор с причудливыми завитками и симпатичный дачный домик из белого кирпича. На этой даче она бывала неоднократно, но воспоминаний не сохранилось.
– Нравится? – спросил Павел будничным тоном. Как будто они приехали сюда отдохнуть от городской суеты и ни с какой иной целью.
Инге нравилось. Особенно симпатичным был крошечный балкон, возвышающийся над входом. Только ей по-прежнему было страшно.
– Дверь железная, – все тем же будничным, абсолютно спокойным тоном, объяснял Павел, открывая калитку. – Два замка. Один, причем, открывается только снаружи. Так что…
Он отошел в сторону, пропуская Ингу вперед.
Небольшой участок был весь в снегу. Снег здесь был почти белым, только верхний его слой казался тускло-прозрачным, но городской серости не было и в помине. Ноги проваливались сквозь него с тихим хрустом, а позади, на месте следов, оставались большие дыры с заостренными краями.
– Я расчищу дорожку. Позже, – сказал Павел ей в спину.
Возле входа росла огромная пушистая елка.
Инга обернулась.
– Ты хочешь сказать, мы здесь… надолго?
– Не знаю. Но дорожку все равно расчистить придется. Думаю, с помощью милиции справиться удастся достаточно быстро. Как тебе елка? – спросил Павел и почему-то отвел взгляд.
И снова что-то странное почудилось ей в его словах. Он сказал про милицию и про елку сразу, и непонятно было, при чем здесь елка, какое вообще может иметь значение какая-то дурацкая елка, ведь думать сейчас надо совсем не о ней…
– Паша, – пробормотала Инга, внезапно обо всем догадавшись. – Паш, ты почему… почему про елку спросил, а? Зачем?
– Просто, – ответил он почти спокойно и посмотрел в глаза.
– Не просто, – ахнула она. – Ты скажи… Ты что, собираешься… сам? Ты сам хочешь его найти и…
– Успокойся, – сказал он таким тоном, от которого успокоиться было невозможно. Почувствовав, видимо, неуместную резкость своего голоса, смягчил взгляд, мимолетно коснулся ее щеки ладонью. – Давай не будем это… обсуждать.
– Ты с ума сошел! – затараторила Инга, внезапно очнувшись от своего заторможенного состояния. – Ты окончательно сошел с ума! Ты разве сам не понимаешь, насколько это может быть опасно? Паша, прошу тебя…
– Не надо. Не надо меня просить, Инга. У меня с этим человеком свои счеты, – твердо ответил он. – Давай уже, заходи.
– Нет, – не унималась Инга, чувствуя, что близка к истерике. – Нет, прошу тебя! У тебя глаза нехорошие, Пашка! Нехорошие глаза!
– Других нету, – он посмотрел на нее прямо.
– Ты что, собираешься его… убить? – пролепетала она едва слышно.
– С ума сошла, – пробурчал Павел и принялся сосредоточенно ковыряться ключами в сложном замке на железной двери. – Ты за кого меня принимаешь?
– А почему ты тогда так… смотришь? Ты так странно… Ты никогда так…
– Считаешь, – он обернулся, и теперь уже в его глазах была одна только боль, – что у меня нет повода для… странного, как ты сказала, взгляда?
– О господи, – снова пролепетала Инга. – Но ты ведь только что сказал…
– Да не собираюсь я никого убивать. Я не убийца. Ну что ты, в самом деле. Успокойся уже.
Успокоиться не получалось. Никак.
– Паш, пообещай мне… Подумай обо мне, в конце концов… Если с тобой что-нибудь случится…
– Со мной ничего не случится, Инга.
– Да откуда ты знаешь?!
– Я знаю.
Она устало вздохнула. Последний ее аргумент вдребезги разбился о его непреклонность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68