Значит, ее обронил другой, ехавший раньше пассажир. Да, Коршунов уцепился за самую важную деталь, с ходу уцепился. Значит, надо отделить убийство Гусева от записки. Убийство раскрыто, и его люди во главе с Вальковым свое дело сделали. Их бы надо похвалить. Вот Макарыч расстроен, это видно. И Леров, и Ибадов. Обижены ребята, незаслуженно обижены. Они же как черти работали, душу вкладывали, сил не жалели. Нет. Сарыев тут не прав. А записка – звено другой, цепи, И по ней надо, конечно, идти. Цепочка эта случайно прошла через машину Гусева и тянется куда-то дальше. Вот это и заметил Коршунов. Об этом он, наверное, сейчас и скажет. Нельзя обижать людей, которые так хорошо поработали.
В это время Сергей думал совсем о другом. Он видел, что, конечно же, убийство раскрыто торопливо, даже небрежно. И дело не только в том, кто такие эти Дина и Карим. Дело в том, что целая сторона жизни убитого Гусева оказалась невыясненной. Близкий, закадычный его друг Туляков не знал другого закадычного друга – Карима, не знал Дину. Странно это. Потом. Никогда не употреблявший гашиш, всеми характеризуемый с самой лучшей стороны, Гусев возит в кармане, да еще во время работы, этот самый наркотик. Тоже странно. Очень странно. Нет, Гусев совершенно не ясен. Как же можно было это допустить? Может быть, Чуприн знал Гусева, знал совсем с другой, неведомой всем остальным стороны?
И конечно же, Сергей обратил внимание, что записка была найдена около заднего сиденья. А Чуприн, скорее всего, сидел рядом с Гусевым. Впрочем, нет. Чуприн должен был сидеть сзади. Ведь и удар был нанесен сзади. А естественней всего было сесть рядом с водителем. Значит, Чуприн, садясь в машину, уже имел какой-то план?
Вот обо всем этом сейчас и размышлял Сергей, делая пометки у себя в блокноте. Вернее, это было главное, о чем он размышлял. Но одновременно его неотвязно, как надоевшая муха, преследовала еще одна мысль.
Карим… Где он слышал это имя?.. Карим… Он его слышит не впервые. Где же он слышал его раньше?.. А ведь где-то слышал. Такое необычное для его уха имя… Карим…
Сергей отдельно записал в блокнот это имя, потом дважды подчеркнул, поставил рядом большой вопросительный знак.
В это время Сарыев уже кончил говорить и, проведя ладонью по бритой голове, удовлетворенно закурил.
Что ж, он еще раз объяснил товарищам всю важность и сложность оперативной работы, призвал их мобилизовать силы, строго предупредил об ответственности и указал на очевидные недоработки по делу, резко указал, прямо, как надо. Пусть и Коршунов видит, какие высокие требования предъявляет Сарыев к своим подчинённым, и он не только требует, но и разъясняет, указывает, ставит конкретные задачи. Сарыев это делает всегда, это стиль его работы, стиль руководства, правильный стиль. Вот Нуриманов хмурится, и Вальков тоже. А Леров что-то недовольно шепчет Ибадову. Ничего, ничего, пусть задумаются, пусть сделают выводы. Они хорошие, умные работники, они правильно его поймут, Сарыев уверен.
Он закурил не спеша, с чувством исполненного долга, потом обвел строгим взглядом собравшихся и повернулся к Нуриманову:
: – Может быть, у товарищей имеются вопросы или есть другое мнение по делу? Попрошу высказаться.
Но желающих не оказалось. Лишь Вальков сказал, что, конечно же, недоработки у них есть. Вместе со следователем прокуратуры, который ведет это дело, они работу продолжают.
Нуриманов согласно кивнул головой и коротко добавил, что теперь они возьмутся и за дело, в связи с которым прибыл из Москвы товарищ Коршунов. Это важное, очень опасное дело. Тут ниточки тянутся и от Рожкова, которого сейчас этапируют из Борска, и от Трофимова, и от этой самой записки.
– Да, да, – подхватил Сарыев. – Уже сам приезд товарища Коршунова говорит, какое это важное дело. К нему следует подключить группу Валькова. В целом она неплохо показала себя. Я так считаю. – Он обернулся к Сергею и с пафосом заключил: – Я еще раз приветствую товарища Коршунова на солнечной земле братского Узбекистана. Мы очень рады его приезду.
– Вы что-нибудь скажете, Сергей Павлович? – невозмутимо спросил Нуриманов.
– Я только доложу товарищам о фактах по Борску, которые привели меня сюда, – ответил Сергей. – Что касается дела по убийству Гусева, то мне хотелось бы прежде всего его изучить. Вот факты по Борску.
Сергей сообщил о связях Семенова с Ташкентом, и его сестре, о неведомом Борисове» который дважды посылал Семенову чемоданы с гашишем, о задержании Трофимова и случайной замене чемоданов, о самом Трофимове и, наконец, о задержании Рожкова.
– Таким образом, Рожков дважды приезжал в Борек, – заключил он. – Поэтому.
Сергей вдруг остановился. Он неожиданно вспомнил, ясно вспомнил это имя – Карим! Ведь с неким Каримом приезжал первый раз в Борек Рожков. Ну конечно! Как он этого не вспомнил сразу. Впрочем, тут может быть простое совпадение. Имя это, наверное, распространено в Узбекистане.
– …Поэтому, – секунду помедлив, продолжал он: – Рожков знал адрес и Семенова, и Стуковой: Но в поезде, подъезжая к Борску, он обнаружил, что потерял чей-то адрес. Об этом сообщили его попутчики. Следовательно, у Рожкова возможна какая-то еще связь в Борске, Или… что-то еще. Здесь надо разобраться.
Сергей оглядел сосредоточенные, внимательные лица вокруг и добавил:
– Приехал я, конечно, не случайно. Мы имеем дело с опаснейшим преступлением, хотя у нас и редким. Спекуляция, сбыт наркотика. От него тоже гибнут люди. Не от пули, не от ножа, но гибнут, медленно отравляются и гибнут. Неизбежно. Вы это знаете лучше меня. И мы не должны этого допустить.
– Все верно, – кивнул Сарыев. – Все очень верно. Не должны. Хуже, я считаю, нет смерти.
– Что касается фактов по Ташкенту, – заключил Сергей, – то пока могу сказать только одно: по-моему, – он сделал ударение на этом слове, – по-моему, записка оказалась в машине Гусева не случайно. Как именно, это надо еще выяснить. Но она, возможно, даст нам больше, чем Рожков, который говорить пока не собирается, и чем Трофимов, который ничего сказать, кажется, не может.
– А Чуприн? – спросил кто-то.
– Ну что я могу сказать? – улыбнулся Сергей. – Я его еще в глаза не видел.
– Кое-что он может дать, – задумчиво произнес Вальков. – Он тоже жертва этого самого наркотика. Он где-то добывает его.
Леров саркастически усмехнулся:
– Если он только пожелает, Алексей Макарович. Ведь он даже в убийстве не сознается, хотя тут уже некуда деться.
– Больной человек, – покачал головой Ибадов. – Совсем больной.
– Попробуем, все попробуем, – сказал Сергей, захлопывая свой блокнот. – Ясно одно: впереди многоработы. – И добавил: – Ниточка из Борска здесь запуталась в такой клубок, что я и не ожидал. Впрочем, так бывает всегда. А пока все, кажется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
В это время Сергей думал совсем о другом. Он видел, что, конечно же, убийство раскрыто торопливо, даже небрежно. И дело не только в том, кто такие эти Дина и Карим. Дело в том, что целая сторона жизни убитого Гусева оказалась невыясненной. Близкий, закадычный его друг Туляков не знал другого закадычного друга – Карима, не знал Дину. Странно это. Потом. Никогда не употреблявший гашиш, всеми характеризуемый с самой лучшей стороны, Гусев возит в кармане, да еще во время работы, этот самый наркотик. Тоже странно. Очень странно. Нет, Гусев совершенно не ясен. Как же можно было это допустить? Может быть, Чуприн знал Гусева, знал совсем с другой, неведомой всем остальным стороны?
И конечно же, Сергей обратил внимание, что записка была найдена около заднего сиденья. А Чуприн, скорее всего, сидел рядом с Гусевым. Впрочем, нет. Чуприн должен был сидеть сзади. Ведь и удар был нанесен сзади. А естественней всего было сесть рядом с водителем. Значит, Чуприн, садясь в машину, уже имел какой-то план?
Вот обо всем этом сейчас и размышлял Сергей, делая пометки у себя в блокноте. Вернее, это было главное, о чем он размышлял. Но одновременно его неотвязно, как надоевшая муха, преследовала еще одна мысль.
Карим… Где он слышал это имя?.. Карим… Он его слышит не впервые. Где же он слышал его раньше?.. А ведь где-то слышал. Такое необычное для его уха имя… Карим…
Сергей отдельно записал в блокнот это имя, потом дважды подчеркнул, поставил рядом большой вопросительный знак.
В это время Сарыев уже кончил говорить и, проведя ладонью по бритой голове, удовлетворенно закурил.
Что ж, он еще раз объяснил товарищам всю важность и сложность оперативной работы, призвал их мобилизовать силы, строго предупредил об ответственности и указал на очевидные недоработки по делу, резко указал, прямо, как надо. Пусть и Коршунов видит, какие высокие требования предъявляет Сарыев к своим подчинённым, и он не только требует, но и разъясняет, указывает, ставит конкретные задачи. Сарыев это делает всегда, это стиль его работы, стиль руководства, правильный стиль. Вот Нуриманов хмурится, и Вальков тоже. А Леров что-то недовольно шепчет Ибадову. Ничего, ничего, пусть задумаются, пусть сделают выводы. Они хорошие, умные работники, они правильно его поймут, Сарыев уверен.
Он закурил не спеша, с чувством исполненного долга, потом обвел строгим взглядом собравшихся и повернулся к Нуриманову:
: – Может быть, у товарищей имеются вопросы или есть другое мнение по делу? Попрошу высказаться.
Но желающих не оказалось. Лишь Вальков сказал, что, конечно же, недоработки у них есть. Вместе со следователем прокуратуры, который ведет это дело, они работу продолжают.
Нуриманов согласно кивнул головой и коротко добавил, что теперь они возьмутся и за дело, в связи с которым прибыл из Москвы товарищ Коршунов. Это важное, очень опасное дело. Тут ниточки тянутся и от Рожкова, которого сейчас этапируют из Борска, и от Трофимова, и от этой самой записки.
– Да, да, – подхватил Сарыев. – Уже сам приезд товарища Коршунова говорит, какое это важное дело. К нему следует подключить группу Валькова. В целом она неплохо показала себя. Я так считаю. – Он обернулся к Сергею и с пафосом заключил: – Я еще раз приветствую товарища Коршунова на солнечной земле братского Узбекистана. Мы очень рады его приезду.
– Вы что-нибудь скажете, Сергей Павлович? – невозмутимо спросил Нуриманов.
– Я только доложу товарищам о фактах по Борску, которые привели меня сюда, – ответил Сергей. – Что касается дела по убийству Гусева, то мне хотелось бы прежде всего его изучить. Вот факты по Борску.
Сергей сообщил о связях Семенова с Ташкентом, и его сестре, о неведомом Борисове» который дважды посылал Семенову чемоданы с гашишем, о задержании Трофимова и случайной замене чемоданов, о самом Трофимове и, наконец, о задержании Рожкова.
– Таким образом, Рожков дважды приезжал в Борек, – заключил он. – Поэтому.
Сергей вдруг остановился. Он неожиданно вспомнил, ясно вспомнил это имя – Карим! Ведь с неким Каримом приезжал первый раз в Борек Рожков. Ну конечно! Как он этого не вспомнил сразу. Впрочем, тут может быть простое совпадение. Имя это, наверное, распространено в Узбекистане.
– …Поэтому, – секунду помедлив, продолжал он: – Рожков знал адрес и Семенова, и Стуковой: Но в поезде, подъезжая к Борску, он обнаружил, что потерял чей-то адрес. Об этом сообщили его попутчики. Следовательно, у Рожкова возможна какая-то еще связь в Борске, Или… что-то еще. Здесь надо разобраться.
Сергей оглядел сосредоточенные, внимательные лица вокруг и добавил:
– Приехал я, конечно, не случайно. Мы имеем дело с опаснейшим преступлением, хотя у нас и редким. Спекуляция, сбыт наркотика. От него тоже гибнут люди. Не от пули, не от ножа, но гибнут, медленно отравляются и гибнут. Неизбежно. Вы это знаете лучше меня. И мы не должны этого допустить.
– Все верно, – кивнул Сарыев. – Все очень верно. Не должны. Хуже, я считаю, нет смерти.
– Что касается фактов по Ташкенту, – заключил Сергей, – то пока могу сказать только одно: по-моему, – он сделал ударение на этом слове, – по-моему, записка оказалась в машине Гусева не случайно. Как именно, это надо еще выяснить. Но она, возможно, даст нам больше, чем Рожков, который говорить пока не собирается, и чем Трофимов, который ничего сказать, кажется, не может.
– А Чуприн? – спросил кто-то.
– Ну что я могу сказать? – улыбнулся Сергей. – Я его еще в глаза не видел.
– Кое-что он может дать, – задумчиво произнес Вальков. – Он тоже жертва этого самого наркотика. Он где-то добывает его.
Леров саркастически усмехнулся:
– Если он только пожелает, Алексей Макарович. Ведь он даже в убийстве не сознается, хотя тут уже некуда деться.
– Больной человек, – покачал головой Ибадов. – Совсем больной.
– Попробуем, все попробуем, – сказал Сергей, захлопывая свой блокнот. – Ясно одно: впереди многоработы. – И добавил: – Ниточка из Борска здесь запуталась в такой клубок, что я и не ожидал. Впрочем, так бывает всегда. А пока все, кажется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83