– Значит, утечка идет не из Ташкента.
– Тогда из Борска, больше неоткуда. Но там Лобанов.
– Там не один Лобанов.
– Тоже верно, – задумчиво согласился Сергей. – Надо будет ему позвонить. Пусть кое-кого проверит.
В кабинете Валькова они застали Лерова и Ибадова. Молодые сотрудники о чем-то оживленно спорили, но при виде входящего начальства тут же умолкли и поднялись СО своих мест.
– Ну что ж, давайте займемся, – сказал Вальков, усаживаясь к столу и по привычке доставая из верхнего кармана пиджака свои очки. – Докладывайте, кто чего откопал. Ну, давай ты, Мурат.
– У меня Борисов, – недовольно сообщил Ибадов. – Николай Борисов. В Ташкенте их, оказывается, четыреста семнадцать. Это просто ужас, понимаете! Кто из них получил до востребования письмо из Борска, на главном почтампе установить никак нельзя. Нет там такого учета. Я спрашивал. Предъявил паспорт, отдали ему письмо – И все. Следов не остается. Если бы еще заказное было. Тогда распишись, пожалуйста. А так… – Он вдруг лукаво усмехнулся, блеснув черными узкими глазами. – Я опыт сделал, пожалуйста. Взял у соседа паспорт. Старик, понимаете, в очках. И русский. Прихожу на почтамт, сую, пожалуйста, этот паспорт в окошечко, спрашиваю: «Есть письмо?» Девушка на меня даже не посмотрела. Перебрала все письма на букву «эс» – Смирнов его фамилия, соседа, – паспорт вернула, говорит: «Нет вам ничего». Вот, пожалуйста, бдительность. «А Борисову, – говорю, – есть? Товарищ просил узнать». Тоже посмотрела. «Нет», – говорит. Ну и вот, пожалуйста. – Ибадов сокрушенно вздохнул: – Остается четыреста семнадцать Борисовых. Ужас просто. Мне этот Борисов Николай сниться даже начал.
– В каком же это виде, интересно? – улыбнулся Сергей.
– А так, пожалуйста. Шляпа, темные очки, кашне до носа накручено, пальто, перчатки. Идет, палочкой, как слепой, постукивает. Я к нему подхожу, говорю: «Снимите очки, гражданин, никакой вы не слепой». Снимает. Глаз нет, пожалуйста. Ужас просто. А шляпу снял, головы под ней нет. Я больше спать не мог. И первый раз в жизни сон запомнил.
– Уэллса почитай. «Невидимку», – ехидно посоветовал Леров. – Он там как раз такой, без лица и без ничего, одна одежда.
– Зачем читать! Я его сам во сне видел, пожалуйста! – воскликнул Ибадов. – Совсем уснуть не мог, честное слово.
– Плохо, – покачал головой Вальков. – Чем больше Борисовых, тем ты должен быть внимательнее. Нам не во сне, нам наяву надо с ним встретиться. Одного пропустишь, а он, может, тот самый и есть.
– Я так решил. – Ибадов сердито сузил глаза. – Отброшу всех детей до шестнадцати, у кого паспорта еще нет. Всех стариков, которые…
– Стариков нельзя, – вздохнув, возразил Сергей. – У них паспорт можно украсть или попросить. Сам ведь опыт провел. И о каждом Борисове надо узнать, что за человек. И не пропадал ли у него паспорт. Большая работа. – Он посмотрел на Валькова. – Кого-нибудь в помощь тут надо.
– Сам найду! – запальчиво объявил Ибадов. – Через три дня найду, пожалуйста. Раз он мне сниться стал, собака такая. Отец не снится, брат не снится, а он снится! Совсем спать не буду, а найду!
– Ладно, – согласился Вальков. – Два дня еще поработай, а там видно будет, как дело пойдет. – Он повернулся к Лерову: – Ну что у тебя, Гоша?
Громадный Леров пригладил широкой ладонью вьющиеся волосы, : откашлялся и, насупившись, сказал:
– Почтальоном стал. Хоть сумку вешай. Но я, знаете, в одиночку работать не привык. Тут же сеть на весь город надо набросить. Все дома четырнадцать, где «Правду Востока» получают, установить. Шутка? Даже сниться тут нечему, – скупо усмехнулся он.
– Кого же ты привлек? – спросил Вальков, крутя в руке очки. – Инициатива – дело хорошее. Но советоваться с руководством в таких случаях не мешает.
– Нельзя же по всякому пустяку бежать к вам, Алексей Макарович, – хмурясь, возразил Леров.
– Это не пустяк.
– Понятно, что не пустяк.
Лерову явно было неприятно, что начальство делает ему замечание, тем более при Коршунове, к тому же замечание, по его мнению, несправедливое. Не новичок же он в конце концов вроде Ибадова, сам понимает, кого можно привлечь к такой работе. И Сергей в душе согласился с ним, но промолчал.
– Кого же ты привлек? – повторил вопрос Вальков.
– Участковых инспекторов, кого лично знаю, – сдержанно ответил Леров. – Кое с кем пришлось раньше работать.
– Так. И что же?
– Установили пока тридцать семь адресов. Никаких подозрений не вызывают. Продолжаем работу.
– Знакомые фамилии или имела не попадались? – спросил Сергей. – Например, Борисов, Рожков, Трифонов, Гусев, Чуприн или Юсуф, Карим, Дина.
Он перечислил все их быстро, без всякого напряжения, слишком много было связано с каждым из этих имен.
– Всех помню. Но пока не попадались, – все так же сдержанно ответил Леров.
– А знакомые адреса?
– Не попадались.
– Ну что ж, – заключил Вальков, – продолжайте работу.
– Это очень важная работа, – добавил Сергей. – И тут все зависит от внимательности и добросовестности. Обе сети действительно заброшены через весь город. И в конце концов в них непременно попадается то, что нам надо. Главное – не пропустить: И следите, чтобы не утекла информация. Никому не должны быть известны имена, которые я перечислил. Да и все остальное тоже.
Когда Леров и Ибадов ушли, Сергей посмотрел им
– Хорошие у тебя ребятки. Надежные.
– Неплохие, – согласился Вальков.
– Надо только приучать их к самостоятельности» – добавил Сергей. – Пусть сами принимают решения и несут за них ответственность. На порученном участке, конечно.
Вальков суховато кивнул в ответ. Он понял намек.
– А теперь, – предложил Сергей, – давай поищем новые линии работы по этому делу. У меня уже нет сомнений: Гусев каким-то образом попал в шайку. За ним охотился Рожков. Он дружил с Каримом, тоже членом шайки. Наконец, он влюбился в Дину, которая любит другого, и об этом знал Рожков, знал, потому и сказал: «Бабу не поделили».
– Может быть, она любит Рожкова?
– Вряд ли. Что-то непохоже. Он бы так легко об этом не сказал. Но вот Гусев… Он был членом шайки… и вдруг «завязал»… Тогда они решили его убрать…
Сергей задумался.
– Все это вполне возможно, – подтвердил Вальков и добавил: – Может быть, еще раз допросить Рожкова? Он ведь все знает. И эта записка, где они продают его с потрохами, развяжет ему язык.
– Рано его допрашивать. Одной запиской язык ему не развязать. Это преступник опытный. Он понимает, что ему грозит за убийство. И придумал самый подходящий мотив – ревность. И вешать себе на шею еще и участие в какой-то опасной шайке он не будет. Кроме всего прочего, тогда появится совсем другой, куда более тяжкий мотив убийства. Нет, если его не припереть к стенке уликами, он ничего не скажет. А у нас их пока нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83