Я сюда, в Борек, перебраться решил. Климат, знаете, там, в Ташкенте, ужасный. Я просто больной ходил. Чувствую, не могу…
«Ну, еще бы», – насмешливо подумал Лобанов и, снова перебив, спросил:
– А какой из себя этот человек?
– Как сказать… лет за сорок, полный. Узбек, наверное. Зубы такие, знаете, острые, прямо волчьи зубы. И глаза… Страшноватый, в общем.
– Ну хорошо. Вы отказались. А он?
– А он говорит: «Уезжай, пожалуйста, Дай адрес только, пожалуйста. Гостем буду». – Семенов произнес это с каким-то издевательским акцентом…
– И вы…
– Дал… – упавшим голосом произнес Семенов. – До востребования, конечно…
– А не сестры адрес вы дали?
– Сестры?.. Может, и сестры. Я уже не помню… Давно это было, знаете… – сбивчиво ответил Семенов, нервно потирая худые руки.
– Ну, пока неважно. Потом вспомните, если потребуется, – добродушно сказал Лобанов. – И что же он?
– Написал.
– И вы ответили?
– Не мог не ответить. Боялся.
– И тоже до востребования, конечно?
– Да, конечно.
– Как же его фамилия, имя?
– Фамилия?.. – Семенов пробел бледной рукой по лбу. – Кажется, Борев… Нет, Борисов. Николай… Вот дальше забыл.
– Это узбек-то? – удивился Лобанов.
– Да… Вот так… – растерянно подтвердил Семенов. – Выходит, не узбек…
«Что-то ты, милый, путаешь, – подумал Лобанов. – Или тот путает…»
– Вы не думайте, я не вру. – Семенов прижал руки к впалой груди и с тревогой посмотрел на Лобанова. – Это точно, что Борисов.
– Ну хорошо, допустим. А что было потом?
– Потом? Прошло несколько месяцев. Я уже думал, что он забыл про меня. Обрадовался…
«Представляю себе эту радость, – саркастически подумал Лобанов. – Немалый барыш из рук-то уплывал».
– Как вдруг, – продолжал Семенов, – неожиданно приезжает от него человек. Тот самый Иван.
– Значит, вы в письме адрес сообщили?
– А что было делать? Он же потребовал. А я…
– Понимаю. Что же было дальше?
– Когда он приехал, у меня Тамара сидела. Они познакомились. Потом я ее и встречать послал. На вокзал. Когда они тот чемодан привезли. Я себя в тот вечер неважно чувствовал.
Лобанов усмехнулся:
– Будем уж до конца откровенны, Петр Данилович. Сами вы встретить побоялись. Вы же понимали, что преступление совершаете, причем преступление опаснейшее – торговля наркотиками, отравление людей. И потому лишний раз себя под удар ставить не захотели. Тамару на вокзал и послали. Так ведь?
Пока он говорил, Семенов сидел сгорбившись, низко опустив голову, с взъерошенными, седеющими волосами вокруг кругленькой лысины, и вздрагивал, как от озноба, в своем сером больничном халате, с видневшимися из-под него кальсонными тесемками, на которые он, видимо, все время наступал, потому что концы их были черные от грязи.
Но сейчас его вид уже не вызывал у Лобанова сочувствия. Он вспомнил тех двух мальчишек, которые по неведенью, из озорства и любопытства, купили у Сеньки гашиш, подумал, что бы с ними стало, если бы они его выкурили и потянулись бы за новой порцией, подумал об их семьях, об ужасе и отчаянии, которые там поселились бы после этого. Лобанову стоило немалого труда сдержать себя и тем же ровным, чуть насмешливым тоном закончить:
– Вы говорите: Сенька – мелочь. Вы для нас, извините, тоже мелочь. Нам нужен тот, Борисов, как вы его называете. И мы его найдем. Будьте уверены. С вашей помощью или нет, все равно. Вот только вам, Семенов, это не все равно.
– Я же понимаю, понимаю, – забормотал Семенов. – Пропади все пропадом. Мне бы только жить, дышать. Мне бы только выздороветь. А врачи… Разве это врачи?.. Они ничего не гарантируют.
– И я вам ничего не гарантирую. Все решит суд. Но если хотите надеяться хоть на какое-нибудь снисхождение, надо его заслужить. Пока вы его ничем не заслужили. Хотите жить? Хотите дышать? Быть здоровым? А я хочу, чтобы жили, дышали, были здоровыми те мальчишки, которые купили у Сеньки вашу отраву! Мы их задержали. Но пока вас тут лечили, этот ваш Борисов…
– А кто он мне?! Брат, сват, компаньон?! – в от чаянии воскликнул Семенов. – Почему он мой?! Я его знать не знаю! Я его видеть не хочу!..
– Все верно, – согласился Лобанов, закуривая и ломая о коробок спичку. – Видеть вам его и не требуется.
Семенов дрожащей рукой вытер со лба испарину и упавшим голосом произнес:
– Что же я могу теперь сделать? Я ничего больше не знаю, я болен, я устал…
– Кое-что вы можете, – с ударением произнес Лобанов, делая короткую затяжку. – Например, вы можете сегодня вечером… встретить племянника от дяди.
Он ожидал испуга, удивления, думал, что Семенов вскрикнет от неожиданности. Однако ничего этого не произошло. Семенов лишь еще больше съежился и пробормотал:
– Да, да, да… конечно. Я так и знал…
«Неужели он знал? – с беспокойством подумал Лобанов. – Но это означает…» – И резко спросил:
– Откуда вы знали?
Семенов в испуге посмотрел на него и прижал бледные руки к груди.
– Это должно было случиться, должно… рано или поздно. Он же не знает, что меня постигло… такое не счастье. Он же не знает, что Тамарка, эта дрянь… и вообще он ничего не знает.
– Пожалуй, – недоверчиво произнес Лобанов. – Ну, а кто же приедет, Иван? Или… как звали второго?
– Карим…
– Но ведь никого другого вы не знаете?
Семенов задумчиво покачал головой:
– Не знаю…
– Ну вот, видите. А теперь прочтите.
Он протянул Семенову бланк телеграммы. Тот осторожно, с опаской развернул его и пробежал глазами текст один раз, второй, потом взгляд его остановился, стал сосредоточен, и Лобанов, внимательно наблюдавший за ним, понял, что Семенов сейчас что-то обдумывает, на что-то, возможно, решается.
– Где их надо встречать? – сухо спросил Лобанов. – И когда?
– На вокзале… поезд тридцать восьмой…
– Это точно? Вечером прибывает и самолет.
– Точно…
– Хорошо. Вы не откажетесь поехать на вокзал?
– Не откажусь, – тихо произнес Семенов, все еще не отрывая глаз от телеграммы, и вдруг встревоженно посмотрел на Лобанова. – А врачи… они пустят?
– Мы договоримся.
– Тогда я встречу… Мне теперь уже все равно…
– Нет, Семенов, вам не все равно. А теперь идите и отдыхайте. Мы за вами заедем.
Семенов тяжело поднялся, запахнул полу халата и, шаркая тапочками, понуро направился к двери.
Когда он вышел, Лобанов подумал: «А все-таки на аэродроме мы тоже приготовим встречу. И на квартире у тебя тоже. Да, да. Мало ли что может случиться».
Он встал, потянулся, неторопливо закурил и прошелся, по комнате. Потом взглянул на часы. Ого! Надо было действовать. И все еще раз обдумать с ребятами, все предусмотреть. Он неожиданно вспомнил, как еще боцман Трофим Приходько с «Архангельска» когда-то говорил им: «Моряк всегда моряк, и бури бывают всюду, братишки». Эх, Трофим, Трофим. Таких бурь даже ты не знал. Ну что ж. Пока что полный вперед!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
«Ну, еще бы», – насмешливо подумал Лобанов и, снова перебив, спросил:
– А какой из себя этот человек?
– Как сказать… лет за сорок, полный. Узбек, наверное. Зубы такие, знаете, острые, прямо волчьи зубы. И глаза… Страшноватый, в общем.
– Ну хорошо. Вы отказались. А он?
– А он говорит: «Уезжай, пожалуйста, Дай адрес только, пожалуйста. Гостем буду». – Семенов произнес это с каким-то издевательским акцентом…
– И вы…
– Дал… – упавшим голосом произнес Семенов. – До востребования, конечно…
– А не сестры адрес вы дали?
– Сестры?.. Может, и сестры. Я уже не помню… Давно это было, знаете… – сбивчиво ответил Семенов, нервно потирая худые руки.
– Ну, пока неважно. Потом вспомните, если потребуется, – добродушно сказал Лобанов. – И что же он?
– Написал.
– И вы ответили?
– Не мог не ответить. Боялся.
– И тоже до востребования, конечно?
– Да, конечно.
– Как же его фамилия, имя?
– Фамилия?.. – Семенов пробел бледной рукой по лбу. – Кажется, Борев… Нет, Борисов. Николай… Вот дальше забыл.
– Это узбек-то? – удивился Лобанов.
– Да… Вот так… – растерянно подтвердил Семенов. – Выходит, не узбек…
«Что-то ты, милый, путаешь, – подумал Лобанов. – Или тот путает…»
– Вы не думайте, я не вру. – Семенов прижал руки к впалой груди и с тревогой посмотрел на Лобанова. – Это точно, что Борисов.
– Ну хорошо, допустим. А что было потом?
– Потом? Прошло несколько месяцев. Я уже думал, что он забыл про меня. Обрадовался…
«Представляю себе эту радость, – саркастически подумал Лобанов. – Немалый барыш из рук-то уплывал».
– Как вдруг, – продолжал Семенов, – неожиданно приезжает от него человек. Тот самый Иван.
– Значит, вы в письме адрес сообщили?
– А что было делать? Он же потребовал. А я…
– Понимаю. Что же было дальше?
– Когда он приехал, у меня Тамара сидела. Они познакомились. Потом я ее и встречать послал. На вокзал. Когда они тот чемодан привезли. Я себя в тот вечер неважно чувствовал.
Лобанов усмехнулся:
– Будем уж до конца откровенны, Петр Данилович. Сами вы встретить побоялись. Вы же понимали, что преступление совершаете, причем преступление опаснейшее – торговля наркотиками, отравление людей. И потому лишний раз себя под удар ставить не захотели. Тамару на вокзал и послали. Так ведь?
Пока он говорил, Семенов сидел сгорбившись, низко опустив голову, с взъерошенными, седеющими волосами вокруг кругленькой лысины, и вздрагивал, как от озноба, в своем сером больничном халате, с видневшимися из-под него кальсонными тесемками, на которые он, видимо, все время наступал, потому что концы их были черные от грязи.
Но сейчас его вид уже не вызывал у Лобанова сочувствия. Он вспомнил тех двух мальчишек, которые по неведенью, из озорства и любопытства, купили у Сеньки гашиш, подумал, что бы с ними стало, если бы они его выкурили и потянулись бы за новой порцией, подумал об их семьях, об ужасе и отчаянии, которые там поселились бы после этого. Лобанову стоило немалого труда сдержать себя и тем же ровным, чуть насмешливым тоном закончить:
– Вы говорите: Сенька – мелочь. Вы для нас, извините, тоже мелочь. Нам нужен тот, Борисов, как вы его называете. И мы его найдем. Будьте уверены. С вашей помощью или нет, все равно. Вот только вам, Семенов, это не все равно.
– Я же понимаю, понимаю, – забормотал Семенов. – Пропади все пропадом. Мне бы только жить, дышать. Мне бы только выздороветь. А врачи… Разве это врачи?.. Они ничего не гарантируют.
– И я вам ничего не гарантирую. Все решит суд. Но если хотите надеяться хоть на какое-нибудь снисхождение, надо его заслужить. Пока вы его ничем не заслужили. Хотите жить? Хотите дышать? Быть здоровым? А я хочу, чтобы жили, дышали, были здоровыми те мальчишки, которые купили у Сеньки вашу отраву! Мы их задержали. Но пока вас тут лечили, этот ваш Борисов…
– А кто он мне?! Брат, сват, компаньон?! – в от чаянии воскликнул Семенов. – Почему он мой?! Я его знать не знаю! Я его видеть не хочу!..
– Все верно, – согласился Лобанов, закуривая и ломая о коробок спичку. – Видеть вам его и не требуется.
Семенов дрожащей рукой вытер со лба испарину и упавшим голосом произнес:
– Что же я могу теперь сделать? Я ничего больше не знаю, я болен, я устал…
– Кое-что вы можете, – с ударением произнес Лобанов, делая короткую затяжку. – Например, вы можете сегодня вечером… встретить племянника от дяди.
Он ожидал испуга, удивления, думал, что Семенов вскрикнет от неожиданности. Однако ничего этого не произошло. Семенов лишь еще больше съежился и пробормотал:
– Да, да, да… конечно. Я так и знал…
«Неужели он знал? – с беспокойством подумал Лобанов. – Но это означает…» – И резко спросил:
– Откуда вы знали?
Семенов в испуге посмотрел на него и прижал бледные руки к груди.
– Это должно было случиться, должно… рано или поздно. Он же не знает, что меня постигло… такое не счастье. Он же не знает, что Тамарка, эта дрянь… и вообще он ничего не знает.
– Пожалуй, – недоверчиво произнес Лобанов. – Ну, а кто же приедет, Иван? Или… как звали второго?
– Карим…
– Но ведь никого другого вы не знаете?
Семенов задумчиво покачал головой:
– Не знаю…
– Ну вот, видите. А теперь прочтите.
Он протянул Семенову бланк телеграммы. Тот осторожно, с опаской развернул его и пробежал глазами текст один раз, второй, потом взгляд его остановился, стал сосредоточен, и Лобанов, внимательно наблюдавший за ним, понял, что Семенов сейчас что-то обдумывает, на что-то, возможно, решается.
– Где их надо встречать? – сухо спросил Лобанов. – И когда?
– На вокзале… поезд тридцать восьмой…
– Это точно? Вечером прибывает и самолет.
– Точно…
– Хорошо. Вы не откажетесь поехать на вокзал?
– Не откажусь, – тихо произнес Семенов, все еще не отрывая глаз от телеграммы, и вдруг встревоженно посмотрел на Лобанова. – А врачи… они пустят?
– Мы договоримся.
– Тогда я встречу… Мне теперь уже все равно…
– Нет, Семенов, вам не все равно. А теперь идите и отдыхайте. Мы за вами заедем.
Семенов тяжело поднялся, запахнул полу халата и, шаркая тапочками, понуро направился к двери.
Когда он вышел, Лобанов подумал: «А все-таки на аэродроме мы тоже приготовим встречу. И на квартире у тебя тоже. Да, да. Мало ли что может случиться».
Он встал, потянулся, неторопливо закурил и прошелся, по комнате. Потом взглянул на часы. Ого! Надо было действовать. И все еще раз обдумать с ребятами, все предусмотреть. Он неожиданно вспомнил, как еще боцман Трофим Приходько с «Архангельска» когда-то говорил им: «Моряк всегда моряк, и бури бывают всюду, братишки». Эх, Трофим, Трофим. Таких бурь даже ты не знал. Ну что ж. Пока что полный вперед!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83