Отец только и сказал: «Ну, Марлен, силен!» Потом, подумав с минуту, добавил: «Отвези-ка ты все досье по делам, что у тебя дома хранятся, Автандилу. Упакуй в коробку, скажи, что это архив деда. Помнишь: «Меньше знаешь – лучше спишь». Это и Автандила касается».
Маша договорилась о встрече с Вадимом у него дома. Инициатива была ее, а вот место встречи предложил Вадим. Уж больно ему не хотелось тащиться в консультацию. Но к назначенному времени он не успел. Когда приехал, опоздав минут на сорок, Маша с Леной пили на кухне кофе и о чем-то оживленно беседовали. Предположение Вадима, что о детях, оправдалось.
Вадим не стал звать Машу в кабинет. Сварил себе кофе и присел третьим. Лена поняла, что разговор о деле может состояться и при ней, и не стала проявлять излишней деликатности, оставляя мужа и клиентку наедине.
Из разговора Вадим понял, что Маша от дела отстранена друзьями Володи полностью. Она даже точно не знала, в чем ее мужа обвиняют. Да и не очень интересовалась. Волновало ее, сколько могут дать (о расстреле она и не помышляла) и могут ли конфисковать имущество. Соответственно, ответы Вадима Машу не порадовали, поскольку его-то как раз конфискация волновала мало – ее неизбежность очевидна, а вот срок, какой угодно, даже 15 лет, и то можно будет рассматривать как победу. Не триумфальную, разумеется, но победу. Лучше ведь, чем «вышка»…
Отчего Маша приглянулась Лене, Вадим так и не понял. Но через несколько дней, когда он вернулся вечером после работы, Маша опять сидела на кухне и попивала кофе с Леной. Они болтали, как две старые подружки. О чем? А о чем болтают подружки – обо всем и ни о чем одновременно. Так, болтают…
Когда Маша ушла, Вадим поинтересовался – что происходит? Лена ответила, что ничего особенного, просто Машу ей по-человечески жалко.
– Ты только не вздумай совать свой носик в это дело! – жестко предупредил Вадим. – Это не изнасилование какое-нибудь. Здесь все более чем серьезно. На Кузьмичева вся карательная машина советской власти наехала!
– А я и не собираюсь! Честно! – заверила жена. И вдруг, поняв скрытый смысл слов мужа, заволновалась: – А ты зачем тогда полез?! Ты же мне всегда обещал – никаких политических дел брать не будешь. Ни за какие коврижки!
– Это – не политическое, – попытался успокоить ее Вадим. – Это хозяйственное. Но, если хочешь, с большим элементом личного. Между Кузьмичевым и начальником ОБХСС Московской области.
– А почему тогда Машу в Контору таскали? – Лена из ответчика превратилась в дознавателя.
– Видимо, по причине старой вражды между ментами и комитетчиками, – пришлось признать Вадиму.
– Ага! Только ей не предлагали сотрудничество, ее запугивали! И расспрашивали про Дом мебели, а не про универмаг. – Лена торжествовала. Запутать мужа-адвоката – победа особо приятная. Игра-то шла на поле противника.
Вадим понял, что Машу «крутили» по поводу ее осведомленности о связях Володи с КГБ в «мебельный период». Что ж, это лишь подтверждало, что кагэбэшники пытались выяснить, представляет ли для них угрозу сама Маша. «Прав был Женя-ключник, жена ничего не должна знать о делах мужа. Для ее же собственной безопасности!» – признал про себя Вадим. Он же сдуру рассказывал Ленке практически все.
Спустя неделю Маша позвонила Вадиму в консультацию и попросила вечером заехать к ней домой. Она жила в Ясеневе, неподалеку от Теплого Стана, где была квартира Осиповых. Новая, на Ленинском, рядом с «Гаваной», только строилась. Дом уже подвели под крышу, но на отделочные работы, говорили, уйдет не меньше года.
Уже сидя в машине, Вадим вдруг вспомнил, как несколько лет назад ехал домой к Ире Правдиной. И чем это кончилось. Конечно, Маша была красивой женщиной. Но Вадим еще тогда зарекся заводить романы с клиентками. Вспомнились грубоватые слова одного старого адвоката, который как-то в начале Вадимовой карьеры в его присутствии жаловался коллеге-сверстнику:
– Представляешь, приходит ко мне эта куколка и сообщает: «Денег у меня больше нет. Я готова с вами спать!»
Я как подумал, сколько я терять буду, так у меня импотенция развилась. Стойкая и агрессивная!
– А что это – агрессивная импотенция? – не удержался от искушения схохмить Вадим.
Старый адвокат посмотрел на него так, будто это стул у стены заговорил. Тогда еще на Вадима можно было так смотреть.
– Это когда у тебя не стоит, а ты еще за это и платить должен.
Когда неудовлетворенный – ни деньгами, ни сексом – адвокат ушел, второй поучительно заметил Вадиму:
– Запомните, юноша, спать с клиентками – во-первых, накладно. Во-вторых, небезопасно, мужья с зоны приходят злые, а бабы колются быстро. Можно и по кумполу получить. Хотя, конечно, приятно.
– По кумполу? – опять не удержался Вадим.
– А вы, юноша, не гусар! – с сожалением констатировал старый адвокат.
Спать с Машей не следовало по многим причинам. Первое: она с Ленкой какие-то свои отношения установила, и к чему это могло привести, одному Богу известно. Второе: люди Кузьмичева точно что-то да пронюхали бы. А с этой стороны неприятностей Вадиму и вовсе не хотелось. В-третьих, риск потерять серьезные деньги ради минутного удовольствия никак не казался Вадиму заманчивой перспективой. А брать деньги с клиентки и при этом с ней спать – это вовсе безнравственно. Хотя, конечно, платила не Маша, а друзья Кузьмичева, но все равно. Что-то в этом было неправильное. Ну и четвертое: не очень-то она ему и нравилась. Полновата. Хотя на Ротару сильно похожа…
Когда Маша встретила Вадима в дверях в полупрозрачном пеньюаре, он даже не удивился. Это так соответствовало его предположению, что, казалось, иначе просто и быть не могло.
– Здравствуйте, Вадим. Наконец мы с вами встретились вдвоем. Я так этого ждала. – При этом на лице Маши гуляла откровенно призывная улыбка.
Знаете, Маша, – Вадим ринулся в контратаку, не снимая пальто и даже непроизвольно выставив руку вперед, как бы защищаясь от возможного нападения, – давайте сразу договоримся вот о чем. Я знаю, вы любите вашего мужа. Вы хотите ему помочь. Но – это не способ. Вы очень красивая женщина, но… – Вадим замялся, – но, понимаете, мне будет только труднее защищать Володю. Я же стану невольно ревновать вас к нему, то есть буду к нему плохо относиться. – Вадим старался быть деликатным, ссориться с Машей тоже никак не хотелось. Отвергнутая женщина, слышал он об этом неоднократно, враг смертельный. – Я не хочу вас обидеть. Честно скажу, при других обстоятельствах я бы на коленях стал вымаливать вашу любовь.
Вадим с облегчением выдохнул. Все. Сказал. В Машинах глазах набухли слезы. Опять она не может помочь любимому мужу. Ничем. Вдруг она выпалила:
– Спасибо вам, Вадим Михайлович! Правда спасибо! Понимаете, я не могла… – Маша подыскивала слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
Маша договорилась о встрече с Вадимом у него дома. Инициатива была ее, а вот место встречи предложил Вадим. Уж больно ему не хотелось тащиться в консультацию. Но к назначенному времени он не успел. Когда приехал, опоздав минут на сорок, Маша с Леной пили на кухне кофе и о чем-то оживленно беседовали. Предположение Вадима, что о детях, оправдалось.
Вадим не стал звать Машу в кабинет. Сварил себе кофе и присел третьим. Лена поняла, что разговор о деле может состояться и при ней, и не стала проявлять излишней деликатности, оставляя мужа и клиентку наедине.
Из разговора Вадим понял, что Маша от дела отстранена друзьями Володи полностью. Она даже точно не знала, в чем ее мужа обвиняют. Да и не очень интересовалась. Волновало ее, сколько могут дать (о расстреле она и не помышляла) и могут ли конфисковать имущество. Соответственно, ответы Вадима Машу не порадовали, поскольку его-то как раз конфискация волновала мало – ее неизбежность очевидна, а вот срок, какой угодно, даже 15 лет, и то можно будет рассматривать как победу. Не триумфальную, разумеется, но победу. Лучше ведь, чем «вышка»…
Отчего Маша приглянулась Лене, Вадим так и не понял. Но через несколько дней, когда он вернулся вечером после работы, Маша опять сидела на кухне и попивала кофе с Леной. Они болтали, как две старые подружки. О чем? А о чем болтают подружки – обо всем и ни о чем одновременно. Так, болтают…
Когда Маша ушла, Вадим поинтересовался – что происходит? Лена ответила, что ничего особенного, просто Машу ей по-человечески жалко.
– Ты только не вздумай совать свой носик в это дело! – жестко предупредил Вадим. – Это не изнасилование какое-нибудь. Здесь все более чем серьезно. На Кузьмичева вся карательная машина советской власти наехала!
– А я и не собираюсь! Честно! – заверила жена. И вдруг, поняв скрытый смысл слов мужа, заволновалась: – А ты зачем тогда полез?! Ты же мне всегда обещал – никаких политических дел брать не будешь. Ни за какие коврижки!
– Это – не политическое, – попытался успокоить ее Вадим. – Это хозяйственное. Но, если хочешь, с большим элементом личного. Между Кузьмичевым и начальником ОБХСС Московской области.
– А почему тогда Машу в Контору таскали? – Лена из ответчика превратилась в дознавателя.
– Видимо, по причине старой вражды между ментами и комитетчиками, – пришлось признать Вадиму.
– Ага! Только ей не предлагали сотрудничество, ее запугивали! И расспрашивали про Дом мебели, а не про универмаг. – Лена торжествовала. Запутать мужа-адвоката – победа особо приятная. Игра-то шла на поле противника.
Вадим понял, что Машу «крутили» по поводу ее осведомленности о связях Володи с КГБ в «мебельный период». Что ж, это лишь подтверждало, что кагэбэшники пытались выяснить, представляет ли для них угрозу сама Маша. «Прав был Женя-ключник, жена ничего не должна знать о делах мужа. Для ее же собственной безопасности!» – признал про себя Вадим. Он же сдуру рассказывал Ленке практически все.
Спустя неделю Маша позвонила Вадиму в консультацию и попросила вечером заехать к ней домой. Она жила в Ясеневе, неподалеку от Теплого Стана, где была квартира Осиповых. Новая, на Ленинском, рядом с «Гаваной», только строилась. Дом уже подвели под крышу, но на отделочные работы, говорили, уйдет не меньше года.
Уже сидя в машине, Вадим вдруг вспомнил, как несколько лет назад ехал домой к Ире Правдиной. И чем это кончилось. Конечно, Маша была красивой женщиной. Но Вадим еще тогда зарекся заводить романы с клиентками. Вспомнились грубоватые слова одного старого адвоката, который как-то в начале Вадимовой карьеры в его присутствии жаловался коллеге-сверстнику:
– Представляешь, приходит ко мне эта куколка и сообщает: «Денег у меня больше нет. Я готова с вами спать!»
Я как подумал, сколько я терять буду, так у меня импотенция развилась. Стойкая и агрессивная!
– А что это – агрессивная импотенция? – не удержался от искушения схохмить Вадим.
Старый адвокат посмотрел на него так, будто это стул у стены заговорил. Тогда еще на Вадима можно было так смотреть.
– Это когда у тебя не стоит, а ты еще за это и платить должен.
Когда неудовлетворенный – ни деньгами, ни сексом – адвокат ушел, второй поучительно заметил Вадиму:
– Запомните, юноша, спать с клиентками – во-первых, накладно. Во-вторых, небезопасно, мужья с зоны приходят злые, а бабы колются быстро. Можно и по кумполу получить. Хотя, конечно, приятно.
– По кумполу? – опять не удержался Вадим.
– А вы, юноша, не гусар! – с сожалением констатировал старый адвокат.
Спать с Машей не следовало по многим причинам. Первое: она с Ленкой какие-то свои отношения установила, и к чему это могло привести, одному Богу известно. Второе: люди Кузьмичева точно что-то да пронюхали бы. А с этой стороны неприятностей Вадиму и вовсе не хотелось. В-третьих, риск потерять серьезные деньги ради минутного удовольствия никак не казался Вадиму заманчивой перспективой. А брать деньги с клиентки и при этом с ней спать – это вовсе безнравственно. Хотя, конечно, платила не Маша, а друзья Кузьмичева, но все равно. Что-то в этом было неправильное. Ну и четвертое: не очень-то она ему и нравилась. Полновата. Хотя на Ротару сильно похожа…
Когда Маша встретила Вадима в дверях в полупрозрачном пеньюаре, он даже не удивился. Это так соответствовало его предположению, что, казалось, иначе просто и быть не могло.
– Здравствуйте, Вадим. Наконец мы с вами встретились вдвоем. Я так этого ждала. – При этом на лице Маши гуляла откровенно призывная улыбка.
Знаете, Маша, – Вадим ринулся в контратаку, не снимая пальто и даже непроизвольно выставив руку вперед, как бы защищаясь от возможного нападения, – давайте сразу договоримся вот о чем. Я знаю, вы любите вашего мужа. Вы хотите ему помочь. Но – это не способ. Вы очень красивая женщина, но… – Вадим замялся, – но, понимаете, мне будет только труднее защищать Володю. Я же стану невольно ревновать вас к нему, то есть буду к нему плохо относиться. – Вадим старался быть деликатным, ссориться с Машей тоже никак не хотелось. Отвергнутая женщина, слышал он об этом неоднократно, враг смертельный. – Я не хочу вас обидеть. Честно скажу, при других обстоятельствах я бы на коленях стал вымаливать вашу любовь.
Вадим с облегчением выдохнул. Все. Сказал. В Машинах глазах набухли слезы. Опять она не может помочь любимому мужу. Ничем. Вдруг она выпалила:
– Спасибо вам, Вадим Михайлович! Правда спасибо! Понимаете, я не могла… – Маша подыскивала слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196