Вадим все понял. Решение надо было принимать немедленно.
– Говно вопрос, как вы изволили выразиться, товарищ судья. Наконец смогу передать эстафету в достойные руки. – Вадим снял часы и положил их на стол Кострикова.
– Я это расцениваю не как взятку, а как подарок по случаю избрания судьей. Я прав? – Костриков внимательно смотрел на Вадима.
– А вы о чем? – Вадим сделал непонимающее лицо.
– Значит, прав! – кивнул Костриков.
Вечером, после оглашения приговора, Вадим заехал в консультацию и зашел к Марлену. Тот, увидев Вадима, нахмурился.
– Я в чем-то виноват? – вместо «здрасьте» начал Вадим.
– Вы – нет. Просто вспомнил о неприятном.
– Что такое?
– Да этот Степин! Он ведь так и не рассчитался со мной. Да и с вами, кстати, тоже. – Губы Марлена стали тонкими, как ниточки. – Час назад позвонил из Шереметьево. Улетает в Париж месяца на три-четыре. Говорит, встретимся по приезде. Рожа гэбэшная!
На следующее утро Вадим заехал к Жене. Вечером накануне тот звонил поблагодарить. Попросил заскочить.
Когда Осипов втиснулся в Женину будку, тот молча крепко пожал руку Вадима. Это было какое-то другое, необычное рукопожатие.
– Спасибо еще раз, – наконец произнес Женя. – Ну а теперь – сколько я тебе должен?
– Нисколько! Мой гонорар – ответ на вопрос, кто отец Николая.
Женя нахмурился. Помолчал.
– Я обещал, что никогда и никому этого не скажу. Правда, я не давал слова не говорить, чей он племянник. – Женя опять замолчал.
– Твой?! – с выдохом ахнул Вадим. Женя молчал.
– Так сколько я тебе должен?
– Я уже сказал – нисколько.
– Тогда мы перестанем общаться! – категорически заявил хозяин «Металлоремонта».
– Это время покажет, – не уступал Вадим.
– А почему ты опоздал в суд? Я, честно говоря, даже заволновался.
– Так было надо. – Вадим вовсе не собирался посвящать кого бы то ни было в детали только что законченного дела. Для себя он решил, что больше никогда к Кострикову в процесс не придет.
Словно читая мысли Вадима, вспомнившего о судье, Женя поделился своим наблюдением:
– У вас, юристов, что, «Ориент» – фирменный знак? Судья все время рассматривал свои часы. Точь-в-точь как твои.
Вадим помрачнел, и Женя это заметил. Посмотрел на левую руку Осипова.
– Понятно, – протянул Женя. – Тогда твой гонорар я определю сам – 350 рублей.
Что было хорошо при советской власти, так это стабильность цен. За пять лет стоимость часов «Ориент» не изменилась ни на копейку.
Глава 16
MAT
Как всегда, вызов в кабинет Марлена Вадима не обрадовал. Ни за чем хорошим заведующий консультацией сотрудников не приглашал.
– Вадим, вы знаете, когда у вас была последняя сорок девятая?
– Марлен Исаакович, не буду повторять анекдот про евреев, отвечающих вопросом на вопрос. Так вот, – а что?
– А то, что три месяца назад.
– Значит, уже целых три месяца я не гробил ни одного подзащитного! – пытался, как всегда, сохранить шутливый тон Вадим, хотя прекрасно понимал, что от очередного «адвокатского счастья» ему не отвертеться.
– Ой! И откуда это у вас такая самокритичность? – с легкой издевкой поинтересовался Марлен. – Не хотите ли покаяться в своих грехах, сын мой?
– Нет, падре! А то в качестве епитимьи вы мне дадите 49-ю в Мосгорсуд этак годика на полтора. Я обнищаю и гробану сберкассу, чтобы прокормить чад своих и домочадцев! Меня посадят, и уже вы по 49-й будете меня защищать. А я не могу вам такую подлянку подложить.
– Так у вас есть внебрачные дети, коли вы о чадах вспомнили? – Марлен был в хорошем настроении. – Вы не забыли, «явка с повинной облегчает работу следователя и уд. линяет срок»?
– Как можно, ребе? Но ведь сказано в Писании – плодитесь и размножайтесь. Поэтому при выборе путеводной звезды между моральным кодексом строителя коммунизма и заповедями господними я предпочел последние. Я правильно поступил, святой отец?
– Нам, католическим раввинам, вас, блудливых кобелей, не понять!
– «Блудливой корове бог рогов не дает», – поделился Вадим своей последней аранжировкой народных поговорок.
Марлен хмыкнул, махнул на Вадима рукой, понимая, что в этом соревновании ему «не светит», но последнее слово все-таки решил оставить за собой:
– А наше поколение для блуда пользовалось не рогами!
«Шутку не понял!» – подумал Вадим, но комментировать не стал.
– Короче! Вот повестка из суда и копия обвинительного. Хорошая новость – дело одноэпизодное, на одну персону. Плохая – дело арестантское, так что в СИЗО придется съездить.
Возвращаясь в свой кабинет, Вадим по дороге заглянул в приемную и попросил очередного персонального клиента подождать минут пять. Ему и вправду давно не назначали 49-х, так что отказываться было и невозможно, и, честно говоря, несправедливо. Говорить же Марлену, что он с уголовными делами решил потихоньку завязывать, казалось и вовсе преждевременным. Такие решения сначала выполняют и лишь потом декларируют.
Среди адвокатов ходила довольно циничная, на взгляд Вадима, шутка: «Когда идешь по 49-й, знать нужно только номер кабинета судьи и время начала слушания дела. Все остальное поймешь по ходу процесса». Но учителя Вадима – и Марлен, и Коган, и великий Гарри Тадва – внушали ему как раз обратное. Люди, которые сами не могут пригласить адвоката, нуждаются в защите более других. Либо потому, что их предали родственники, либо потому, что они и так уже на дне жизни. «Не хочется – но надо», – с этой мыслью Вадим принялся читать обвинительное заключение.
Из него следовало, что Юрий Юрченко пришел пьяным домой к бывшей жене, устроил скандал, бранился нецензурными словами, швырнул в женщину пепельницу. Она увернулась, но пепельница разбила окно. Все это происходило в присутствии их восьмилетней дочери.
Следствие квалифицировало действия Юрченко по части 2 статьи 206 УК РСФСР: «хулиганство, совершенное с особой дерзостью и цинизмом». Следователь даже не поленился растолковать, в чем эти «особая дерзость и цинизм» проявились, – матерился он при дочери! «Эка невидаль», – удивился Вадим. Дело более чем обычное, каких тысячи и тысячи. Мужик, естественно, под стражей, так что и обвинительный приговор суда предрешен. Да еще и виновным себя фактически признает, заявляя, что ничего не помнит. Зацепила Вадима одна деталь – Юрченко, как значилось в разделе «данные о личности обвиняемого», оказывается, мастер спорта по волейболу.
К волейболу Вадим относился по-особому. Сам в него играл и даже первый разряд получил. Еще один первый разряд он имел по шахматам. Но шахматы он воспринимал по-ленински. Именно вождю мирового пролетариата приписывали так понравившуюся Вадиму много лет назад фразу: «Для игры – это слишком серьезно, а для серьезного дела – все-таки игра». Вот волейбол… Вадим встречал только интеллигентных волейболистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
– Говно вопрос, как вы изволили выразиться, товарищ судья. Наконец смогу передать эстафету в достойные руки. – Вадим снял часы и положил их на стол Кострикова.
– Я это расцениваю не как взятку, а как подарок по случаю избрания судьей. Я прав? – Костриков внимательно смотрел на Вадима.
– А вы о чем? – Вадим сделал непонимающее лицо.
– Значит, прав! – кивнул Костриков.
Вечером, после оглашения приговора, Вадим заехал в консультацию и зашел к Марлену. Тот, увидев Вадима, нахмурился.
– Я в чем-то виноват? – вместо «здрасьте» начал Вадим.
– Вы – нет. Просто вспомнил о неприятном.
– Что такое?
– Да этот Степин! Он ведь так и не рассчитался со мной. Да и с вами, кстати, тоже. – Губы Марлена стали тонкими, как ниточки. – Час назад позвонил из Шереметьево. Улетает в Париж месяца на три-четыре. Говорит, встретимся по приезде. Рожа гэбэшная!
На следующее утро Вадим заехал к Жене. Вечером накануне тот звонил поблагодарить. Попросил заскочить.
Когда Осипов втиснулся в Женину будку, тот молча крепко пожал руку Вадима. Это было какое-то другое, необычное рукопожатие.
– Спасибо еще раз, – наконец произнес Женя. – Ну а теперь – сколько я тебе должен?
– Нисколько! Мой гонорар – ответ на вопрос, кто отец Николая.
Женя нахмурился. Помолчал.
– Я обещал, что никогда и никому этого не скажу. Правда, я не давал слова не говорить, чей он племянник. – Женя опять замолчал.
– Твой?! – с выдохом ахнул Вадим. Женя молчал.
– Так сколько я тебе должен?
– Я уже сказал – нисколько.
– Тогда мы перестанем общаться! – категорически заявил хозяин «Металлоремонта».
– Это время покажет, – не уступал Вадим.
– А почему ты опоздал в суд? Я, честно говоря, даже заволновался.
– Так было надо. – Вадим вовсе не собирался посвящать кого бы то ни было в детали только что законченного дела. Для себя он решил, что больше никогда к Кострикову в процесс не придет.
Словно читая мысли Вадима, вспомнившего о судье, Женя поделился своим наблюдением:
– У вас, юристов, что, «Ориент» – фирменный знак? Судья все время рассматривал свои часы. Точь-в-точь как твои.
Вадим помрачнел, и Женя это заметил. Посмотрел на левую руку Осипова.
– Понятно, – протянул Женя. – Тогда твой гонорар я определю сам – 350 рублей.
Что было хорошо при советской власти, так это стабильность цен. За пять лет стоимость часов «Ориент» не изменилась ни на копейку.
Глава 16
MAT
Как всегда, вызов в кабинет Марлена Вадима не обрадовал. Ни за чем хорошим заведующий консультацией сотрудников не приглашал.
– Вадим, вы знаете, когда у вас была последняя сорок девятая?
– Марлен Исаакович, не буду повторять анекдот про евреев, отвечающих вопросом на вопрос. Так вот, – а что?
– А то, что три месяца назад.
– Значит, уже целых три месяца я не гробил ни одного подзащитного! – пытался, как всегда, сохранить шутливый тон Вадим, хотя прекрасно понимал, что от очередного «адвокатского счастья» ему не отвертеться.
– Ой! И откуда это у вас такая самокритичность? – с легкой издевкой поинтересовался Марлен. – Не хотите ли покаяться в своих грехах, сын мой?
– Нет, падре! А то в качестве епитимьи вы мне дадите 49-ю в Мосгорсуд этак годика на полтора. Я обнищаю и гробану сберкассу, чтобы прокормить чад своих и домочадцев! Меня посадят, и уже вы по 49-й будете меня защищать. А я не могу вам такую подлянку подложить.
– Так у вас есть внебрачные дети, коли вы о чадах вспомнили? – Марлен был в хорошем настроении. – Вы не забыли, «явка с повинной облегчает работу следователя и уд. линяет срок»?
– Как можно, ребе? Но ведь сказано в Писании – плодитесь и размножайтесь. Поэтому при выборе путеводной звезды между моральным кодексом строителя коммунизма и заповедями господними я предпочел последние. Я правильно поступил, святой отец?
– Нам, католическим раввинам, вас, блудливых кобелей, не понять!
– «Блудливой корове бог рогов не дает», – поделился Вадим своей последней аранжировкой народных поговорок.
Марлен хмыкнул, махнул на Вадима рукой, понимая, что в этом соревновании ему «не светит», но последнее слово все-таки решил оставить за собой:
– А наше поколение для блуда пользовалось не рогами!
«Шутку не понял!» – подумал Вадим, но комментировать не стал.
– Короче! Вот повестка из суда и копия обвинительного. Хорошая новость – дело одноэпизодное, на одну персону. Плохая – дело арестантское, так что в СИЗО придется съездить.
Возвращаясь в свой кабинет, Вадим по дороге заглянул в приемную и попросил очередного персонального клиента подождать минут пять. Ему и вправду давно не назначали 49-х, так что отказываться было и невозможно, и, честно говоря, несправедливо. Говорить же Марлену, что он с уголовными делами решил потихоньку завязывать, казалось и вовсе преждевременным. Такие решения сначала выполняют и лишь потом декларируют.
Среди адвокатов ходила довольно циничная, на взгляд Вадима, шутка: «Когда идешь по 49-й, знать нужно только номер кабинета судьи и время начала слушания дела. Все остальное поймешь по ходу процесса». Но учителя Вадима – и Марлен, и Коган, и великий Гарри Тадва – внушали ему как раз обратное. Люди, которые сами не могут пригласить адвоката, нуждаются в защите более других. Либо потому, что их предали родственники, либо потому, что они и так уже на дне жизни. «Не хочется – но надо», – с этой мыслью Вадим принялся читать обвинительное заключение.
Из него следовало, что Юрий Юрченко пришел пьяным домой к бывшей жене, устроил скандал, бранился нецензурными словами, швырнул в женщину пепельницу. Она увернулась, но пепельница разбила окно. Все это происходило в присутствии их восьмилетней дочери.
Следствие квалифицировало действия Юрченко по части 2 статьи 206 УК РСФСР: «хулиганство, совершенное с особой дерзостью и цинизмом». Следователь даже не поленился растолковать, в чем эти «особая дерзость и цинизм» проявились, – матерился он при дочери! «Эка невидаль», – удивился Вадим. Дело более чем обычное, каких тысячи и тысячи. Мужик, естественно, под стражей, так что и обвинительный приговор суда предрешен. Да еще и виновным себя фактически признает, заявляя, что ничего не помнит. Зацепила Вадима одна деталь – Юрченко, как значилось в разделе «данные о личности обвиняемого», оказывается, мастер спорта по волейболу.
К волейболу Вадим относился по-особому. Сам в него играл и даже первый разряд получил. Еще один первый разряд он имел по шахматам. Но шахматы он воспринимал по-ленински. Именно вождю мирового пролетариата приписывали так понравившуюся Вадиму много лет назад фразу: «Для игры – это слишком серьезно, а для серьезного дела – все-таки игра». Вот волейбол… Вадим встречал только интеллигентных волейболистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196