ты хороший, страну защищаешь, а я – говно, преступников выгораживаю. Но как же я могу переквалифицироваться? Так сказать, переквалифицироваться из защитников криминала в защитники Советского Союза? Неужели эти понятия так близки? – Ну не мог Вадим не ерничать. Дух протеста латентного московского диссидента брал верх над элементарной осторожностью.
– Шпана ты, Осипов, – вдруг как-то по-отечески ласково отозвался Дима. – Пацан! Хотя, может, это и хорошо, что хамишь. Значит, нормальным человеком остался.
Такой реакции на свою подколку Вадим никак не ждал. Он дразнится, внутренне ощущает себя чуть ли не героем, а его за это противник только хвалит. Воспринимать же Диму иначе как противника он не мог – все-таки человек в КГБ работает.
– Ну, если ты так реагируешь, то, значит, и ты нормальным остался, – не вполне искренне, но миролюбиво произнес Вадим.
– Вот! Осознание сего неожиданного факта и есть основа для начала работы! Еще раз напомню, ты сам захотел узнать больше, чем тебе было нужно. Любопытный ты наш!
Дима рассказывал долго. Никак не меньше получаса. Вадим практически не перебивал. Только иногда задавал короткий уточняющий вопрос и, получив ответ, опять надолго замолкал. Про себя Осипов отметил, что в отличие от подавляющего числа клиентов Соловьев излагал ситуацию без эмоций, очень четко.
Несколько лет назад Дима получил задание. Оно было весьма сложным, и потому от всех других дел его освободили. Как он сам выразился: «Мы же большевики – сами себе создаем проблемы, а потом с успехом их преодолеваем». Советский Союз продал неким арабским странам зенитные комплексы новейшего образца. Насколько понял Вадим, хотя Дима подробно на эту тему распространяться не стал, отличались эти ракеты тем, что радиоэлектронная защита самолетов их то ли не могла распознать, то ли распознавала слишком поздно. Короче, именно этими ракетами были сбиты несколько израильских самолетов. «Моссад», израильская разведка, о которой, Вадим это заметил, Дима говорил если не с придыханием, то с огромным уважением, через подставных лиц пару комплексов у арабов перекупила. Израильские инженеры покопались, покопались и придумали какую-то хренотень, делавшую наши зенитные комплексы безобидными, как рогатка. Так и сказал: «Как рогатка».
Потом произошло страшное: израильтяне передали свою технологию натовцам. Получилось, что, заработав пару десятков миллионов долларов, причем абстрактных, поскольку реально братские арабские страны денег не платили, нам теперь нужно было затратить колоссальные средства на переделку всей радиоэлектроники этих новейших комплексов. Второй вариант – раздобыть схемы израильской «хренотени», а тогда менять можно будет не все в принципе, а что-то немногое, чтобы «хренотень» сбить с толку.
Доведя рассказ до этого места, Дима спросил:
– Ты согласен с тем, что это важно не для КГБ, а для страны? То есть и для тебя, и для твоей дочери, и для родителей? – В голосе Димы не было ни капли иронии, ни доли сомнения.
– Согласен! – Вадим тоже не шутил. Одно дело словесная трескотня о безопасности границ, а другое – конкретная ситуация.
– Так вот, эту проблему мы решили. Как, честно скажу, не знаю, не я занимался. Знаю только, что обсуждался вопрос на Научно-техническом совете. Выше не бывает. Туда входят несколько членов Политбюро, руководство Минобороны, КГБ, Академии наук и так далее. Думаю, просто через кого-то что-то перекупили. В этом мире, Вадик, оказывается, все продается… А дальше руководство приняло простое решение. Правда, сложновыполнимое. На будущее, чтобы больше так не попадать, решили, что израильские инженеры – это серьезно. И нам нужен там свой агент высочайшего уровня. Не по должности, а по мозгам.
– Я не поеду! – улыбнулся Вадим.
– Ну вот, значит, я не выполнил задание, – дружелюбно рассмеялся Дима. – Ладно, хохмач, слушай дальше.
Дима моментально вновь стал серьезным.
– Мне поручили внедрить нашего человека.
У Вадима с языка уже просилось продолжение фразы – «в логово врага», но он понял, что даже эта шутка прозвучит некорректно. Уж больно серьезным был Дима в этот момент.
Дальше Соловьев рассказал о том, как долго подыскивал подходящую фигуру среди наших ученых-физиков, работающих с радиоэлектроникой. Естественно, нужен был еврей, а из-за секретности евреев в эту область давно не пускали. Так что изначально выбор был небогат.
Потом какое-то время ушло на то, чтобы создать ему проблемы, спровоцировать на подачу документов для выезда в Израиль. Дальше, разумеется, отказ в разрешении на эмиграцию, исключение из партии, увольнение с работы. Короче говоря, когда «клиент дозрел», появился Дима.
Следующую часть истории Соловьев постарался скомкать. Но тут Вадим, которого стало разбирать чисто профессиональное любопытство – как же удается наладить психологический контакт с человеком, который по определению тебя должен ненавидеть, – стал задавать вопросы. Дима сдался и рассказал подробнее, чем хотел.
Первая встреча Димы с Перельманом была организована как случайная. В очереди за колбасой. Разговорились. Дима соврал, что его выгнали из НИИ пищевой промышленности за неправильный анекдот. Перельман сразу принял его за человека, как и он, страдающего от советской власти. Дальше Дима высказался в том смысле, что, может, ему попытаться уехать в Канаду? Он украинец, в Канаде большая колония украинских эмигрантов. Найдет какого-нибудь дальнего родственника – и вот он, свободный мир. Перельман погрустнел, сказал, что не все так просто. Мало получить вызов, надо, чтобы еще ОВИР выпустил. Слово за слово, пошли посидеть в пельменную, выпить по рюмочке. Подружились.
Только при третьей встрече – торопиться было нельзя, чтобы не спугнуть, – Дима бросил идею – а может, предложить Перельману комитетчикам, чтобы они его выпустили, а он, при случае, поможет им чем-нибудь? Все-таки физик. Это от него, пищевика, толку никакого.
Перельман дар речи потерял. Помогать кому? Им, которые его всего лишили? Которые народ по лагерям держат? Которые дыхнуть не дают?! Этого Дима и ждал. Стал рассказывать о своем друге, бывшем однокласснике, который работает в разведке. Как они, разведчики, сами ненавидят «держиморд» из 5-го Управления, как они пытаются доказать в ЦК, что гласность нужна. Как они поддерживают Горбачева с его попытками «очеловечить» лицо социализма. И вообще – одно дело сотрудничать с КГБ, когда речь идет о выявлении диссидентов, и совсем другое – когда добываются необходимые для выживания страны военные и научно-технические тайны потенциальных противников.
Сначала Перельман и слушать не хотел, а потом, когда Дима сказал, что он, будь такая возможность, именно в этом готов был бы помогать, призадумался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
– Шпана ты, Осипов, – вдруг как-то по-отечески ласково отозвался Дима. – Пацан! Хотя, может, это и хорошо, что хамишь. Значит, нормальным человеком остался.
Такой реакции на свою подколку Вадим никак не ждал. Он дразнится, внутренне ощущает себя чуть ли не героем, а его за это противник только хвалит. Воспринимать же Диму иначе как противника он не мог – все-таки человек в КГБ работает.
– Ну, если ты так реагируешь, то, значит, и ты нормальным остался, – не вполне искренне, но миролюбиво произнес Вадим.
– Вот! Осознание сего неожиданного факта и есть основа для начала работы! Еще раз напомню, ты сам захотел узнать больше, чем тебе было нужно. Любопытный ты наш!
Дима рассказывал долго. Никак не меньше получаса. Вадим практически не перебивал. Только иногда задавал короткий уточняющий вопрос и, получив ответ, опять надолго замолкал. Про себя Осипов отметил, что в отличие от подавляющего числа клиентов Соловьев излагал ситуацию без эмоций, очень четко.
Несколько лет назад Дима получил задание. Оно было весьма сложным, и потому от всех других дел его освободили. Как он сам выразился: «Мы же большевики – сами себе создаем проблемы, а потом с успехом их преодолеваем». Советский Союз продал неким арабским странам зенитные комплексы новейшего образца. Насколько понял Вадим, хотя Дима подробно на эту тему распространяться не стал, отличались эти ракеты тем, что радиоэлектронная защита самолетов их то ли не могла распознать, то ли распознавала слишком поздно. Короче, именно этими ракетами были сбиты несколько израильских самолетов. «Моссад», израильская разведка, о которой, Вадим это заметил, Дима говорил если не с придыханием, то с огромным уважением, через подставных лиц пару комплексов у арабов перекупила. Израильские инженеры покопались, покопались и придумали какую-то хренотень, делавшую наши зенитные комплексы безобидными, как рогатка. Так и сказал: «Как рогатка».
Потом произошло страшное: израильтяне передали свою технологию натовцам. Получилось, что, заработав пару десятков миллионов долларов, причем абстрактных, поскольку реально братские арабские страны денег не платили, нам теперь нужно было затратить колоссальные средства на переделку всей радиоэлектроники этих новейших комплексов. Второй вариант – раздобыть схемы израильской «хренотени», а тогда менять можно будет не все в принципе, а что-то немногое, чтобы «хренотень» сбить с толку.
Доведя рассказ до этого места, Дима спросил:
– Ты согласен с тем, что это важно не для КГБ, а для страны? То есть и для тебя, и для твоей дочери, и для родителей? – В голосе Димы не было ни капли иронии, ни доли сомнения.
– Согласен! – Вадим тоже не шутил. Одно дело словесная трескотня о безопасности границ, а другое – конкретная ситуация.
– Так вот, эту проблему мы решили. Как, честно скажу, не знаю, не я занимался. Знаю только, что обсуждался вопрос на Научно-техническом совете. Выше не бывает. Туда входят несколько членов Политбюро, руководство Минобороны, КГБ, Академии наук и так далее. Думаю, просто через кого-то что-то перекупили. В этом мире, Вадик, оказывается, все продается… А дальше руководство приняло простое решение. Правда, сложновыполнимое. На будущее, чтобы больше так не попадать, решили, что израильские инженеры – это серьезно. И нам нужен там свой агент высочайшего уровня. Не по должности, а по мозгам.
– Я не поеду! – улыбнулся Вадим.
– Ну вот, значит, я не выполнил задание, – дружелюбно рассмеялся Дима. – Ладно, хохмач, слушай дальше.
Дима моментально вновь стал серьезным.
– Мне поручили внедрить нашего человека.
У Вадима с языка уже просилось продолжение фразы – «в логово врага», но он понял, что даже эта шутка прозвучит некорректно. Уж больно серьезным был Дима в этот момент.
Дальше Соловьев рассказал о том, как долго подыскивал подходящую фигуру среди наших ученых-физиков, работающих с радиоэлектроникой. Естественно, нужен был еврей, а из-за секретности евреев в эту область давно не пускали. Так что изначально выбор был небогат.
Потом какое-то время ушло на то, чтобы создать ему проблемы, спровоцировать на подачу документов для выезда в Израиль. Дальше, разумеется, отказ в разрешении на эмиграцию, исключение из партии, увольнение с работы. Короче говоря, когда «клиент дозрел», появился Дима.
Следующую часть истории Соловьев постарался скомкать. Но тут Вадим, которого стало разбирать чисто профессиональное любопытство – как же удается наладить психологический контакт с человеком, который по определению тебя должен ненавидеть, – стал задавать вопросы. Дима сдался и рассказал подробнее, чем хотел.
Первая встреча Димы с Перельманом была организована как случайная. В очереди за колбасой. Разговорились. Дима соврал, что его выгнали из НИИ пищевой промышленности за неправильный анекдот. Перельман сразу принял его за человека, как и он, страдающего от советской власти. Дальше Дима высказался в том смысле, что, может, ему попытаться уехать в Канаду? Он украинец, в Канаде большая колония украинских эмигрантов. Найдет какого-нибудь дальнего родственника – и вот он, свободный мир. Перельман погрустнел, сказал, что не все так просто. Мало получить вызов, надо, чтобы еще ОВИР выпустил. Слово за слово, пошли посидеть в пельменную, выпить по рюмочке. Подружились.
Только при третьей встрече – торопиться было нельзя, чтобы не спугнуть, – Дима бросил идею – а может, предложить Перельману комитетчикам, чтобы они его выпустили, а он, при случае, поможет им чем-нибудь? Все-таки физик. Это от него, пищевика, толку никакого.
Перельман дар речи потерял. Помогать кому? Им, которые его всего лишили? Которые народ по лагерям держат? Которые дыхнуть не дают?! Этого Дима и ждал. Стал рассказывать о своем друге, бывшем однокласснике, который работает в разведке. Как они, разведчики, сами ненавидят «держиморд» из 5-го Управления, как они пытаются доказать в ЦК, что гласность нужна. Как они поддерживают Горбачева с его попытками «очеловечить» лицо социализма. И вообще – одно дело сотрудничать с КГБ, когда речь идет о выявлении диссидентов, и совсем другое – когда добываются необходимые для выживания страны военные и научно-технические тайны потенциальных противников.
Сначала Перельман и слушать не хотел, а потом, когда Дима сказал, что он, будь такая возможность, именно в этом готов был бы помогать, призадумался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196