Маша минут десять рассказывала, как папа мечтал стать кандидатом, чтобы порадовать бабушку и дедушку, как он писал эту диссертацию вместо того, чтобы поплавать вместе с ней и с мамой в море, как она печатала ему карточки, как они вместе то с мамой, то с папой ездили к тете-машинистке, перепечатывавшей текст. Когда Машка говорила про карточки, Самойлов с секретаршей обменялись взглядами. В глазах женщины стояли слезы. Самойлов потер нос, потому что и у него что-то защекотало то ли в горле, то ли в носу, то ли в глазах.
– А кто твои бабушка и дедушка? – поинтересовался Самойлов. Секретарша поняла зачем. Ответ Самойлова обрадовал, а секретаршу расстроил. Она ведь не знала, что сегодня Самойлов ненавидел основной контингент аспирантских родителей.
– А как папина фамилия?
– Осипов, – Машка была так рада, что ее не ругают, – Вадим Михайлович.
– В каком он секторе?
– Я не знаю. Я у мамы постараюсь узнать.
– А почему у мамы, а не у папы? – как бы между прочим поинтересовался Самойлов.
– А потому что, если папа узнает, что я к вам приходила, он меня на месяц без телевизора оставит! – Более страшного наказания Машка представить не могла.
– Понятно! – нараспев протянул Самойлов, довольно кивая головой, – на нужный ему вопрос ответ он получил. – Знаешь, я должен разобраться. Хорошо, что ты пришла и все мне рассказала. – Самойлов на всякий случай решил еще раз убедиться в своей правоте. – Так, значит, с папой о твоем визите говорить нельзя, а с мамой?
– Нет! Нет! Ни в коем случае! Она точно папе расскажет!
– Она тоже не знает, что ты здесь?
– Не знает. Она бы не разрешила…
Секретарша, размазывая по щекам слезы, выскочила из кабинета.
Когда Самойлов остался один, он мучительно стал вспоминать, откуда знает фамилию этого Осипова. Читал его статью? Нет. Выступал на Ученом совете? Нет. Вел дело кого-то из его знакомых? Тоже нет. Что-то было… За окном раздался звук заводящейся машины. Двигатель чихал и никак не хотел начинать работать. Вспомнил! Забавнейшая была история.
Когда Самойлову дали новую «Волгу», в смысле, разумеется, не дали, а предоставили возможность купить по лимиту Академии наук, он сразу погнал ее к знаменитому шабашнику Климову. Тот обитал близ люберецкой свалки. Надо было сделать «протяжку» – вручную проверить и дотянуть все болты и гайки подвески. Еще Климов в шаровые опоры вкручивал специальные масленки, которые воровал в ЦАГИ, где работал в свободное от шабашки время. Чтобы те дольше прослужили. Почему до этого не додумались на ГАЗе, Самойлов понять не мог.
Кроме того, у люберецкого умельца делали антикоррозийку кузова. Климов покупал где-то «слева» мазут, разводил его бензином и из самодельной брызгалки наносил на днище. Затем машину несколько минут гоняли по специально отсыпанной песчаной полянке, песок смешивался с гремучей смесью, бензин испарялся, и непробиваемая для ржавчины броня автомобиля была готова.
Именно сегодня, на совещании в ЦК Самойлов вспоминал Климова. Вот для таких, как он, и нужны были кооперативы. Ясное дело, что инициативным людям давно тесно в рамках плановой экономики.
Тогда-то, около свалки, Самойлов и встретил Осипова.
Когда машину скатили с ямы, где колдовали с протяжкой и масленками, на свет вылез чумазый молодой человек, двумя пальцами вытащил из пачки сигарету, отошел в сторонку и закурил. Самойлов подошел было к нему дать на чай, но тот, не поворачивая головы, бросил: «Деньги – это Климову!» Самойлов поблагодарил, и вдруг юноша повернулся. На лице его был ужас. Возглас: «Это вы?!!» поставил Самойлова в тупик «Ну я. А что?» И вдруг молодой работяга, бросив только раскуренную сигарету на землю, стал жалобно оправдываться, что работает здесь не за деньги, а чтобы обучиться автослесарному делу, чтобы свою машину ремонтировать, что он только по выходным и т. д. и т. п. Самойлов стоял ошарашенный, выслушивая всю эту чушь, пока юноша не понял, что собеседник растерян и пребывает в полном недоумении, с какой стати он должен выслушивать все эти оправдания. Тут он и представился: «Я Осипов. Я у вас в институте в заочной аспирантуре. Вы меня простите?» Самойлов рассмеялся от души. Сам-то он начинал токарем на заводе…
Лена, прикрыв рукой трубку телефона, прошептала: «Твой научный шеф». Вадим нахмурился.
– Вадим Михайлович, здравствуйте, любезнейший! – Голос профессора звучал едва ли не заискивающе.
– Добрый день. – Ничего хорошего этот звонок сулить Вадиму не мог. На диссертации мысленно он поставил крест.
– Ваша предзащита назначена на десятое число. Думаю, все будет хорошо! – как о собственной победе рапортовал научный руководитель.
– Каким образом? – Вадим растерялся. – То есть я хочу сказать, а как же статья Капустина?
– Не знаю точно, но, по слухам, его отец звонил завсектором и просил вопрос замять. Думаю, что и вам вспоминать не стоит.
– Я не знаю, как вас благодарить, Виктор Пантелеймонович! – Вадим старался как можно реже называть шефа по имени-отчеству, так как всегда спотыкался на «леймоновиче», и получалось неудобно. – Честно признаюсь…
– Не меня благодарите, – перебил шеф. – Секретарь директора намекнула, что сам Самойлов вмешался. А вы с ним давно знакомы? – Ученый муж наконец стал понимать, как попал в аспирантуру этот юноша без юридического «роду-племени». Но так умело и долго скрывать свое знакомство с директором?
– Да не очень… – на всякий случай уклончиво ответил Вадим. Вспоминать историю знакомства с Самойловым ему не очень-то хотелось. И растерялся, и вел себя как последний кретин, и представился незнамо зачем.
Предзащита прошла как по маслу. Судя по всему, Самойлов действительно «накрутил всем хвосты», и даже ради приличия никто Вадиму замечаний не подкинул. Только цитату завсектором посоветовал поменять, так как ссылаться на материалы XXVII съезда КПСС сейчас, во времена Горбачева, не совсем уместно. А так, в остальном…
Приглашение к директору института Вадима не то чтобы испугало, но несколько напрягло. Все-таки, сколько Вадим ни пытался внушить себе, что не надо создавать кумира, Самойлов был личностью, с точки зрения Вадима, выдающейся. Осипов читал несколько его работ по уголовному процессу и искренне восторгался не только легким языком академика, но и изощренностью его логических построений, смелостью низвержения незыблемых, казалось, постулатов советской теории права. Порою возникало ощущение, что читаешь какую-то диссидентскую литературу, чтобы не сказать, памфлет! Самойлов даже договорился до того, что призывал в отдельных случаях создавать суды присяжных! Напиши такое Вадим, его бы, как минимум, из партии погнали.
Самойлов, когда Вадим приоткрыл тяжеленную трехметровой высоты дверь кабинета директора («точь-в-точь, как у Конотопа» – отметил про себя Осипов), встал из-за стола и пошел ему навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196