— Ассистент Паркера Кинга тоже будет уволен.
— В связи с сокращениями? — уточняю я, борясь с желанием задушить Блума.
— Извини, Джеб, ты был прекрасным ассистентом, — хлопает он меня по плечу, выходя из офиса. — И послушай, дружище, если тебе потребуются рекомендации, я никогда не откажу.
РЕЙЧЕЛ
Мне немного жаль тех, кто работает в «Кинко». Захожу туда отправить по факсу резюме и вижу, что там толпится больше людей, чем в студии крутого музыкального шоу на Эм-ти-ви во время выступлений Бритни. Приходится встать в очередь, передо мной оказывается человек двадцать, и никто не хочет терпеливо ждать. Жаль, что они не понимают: работа в «Кинко» не является жизненной целью Трикси и Лэнгли — двух сотрудников, стоящих за прилавком. (У обоих традиционные таблички с именами.) Может, Трикси и не стоит висеть на телефоне, но, мне кажется, ей сообщают плохие новости. Так и есть, она вешает трубку и в слезах убегает.
— Ну и где теперь она шляется? — ворчит лысый парень. Очередь волнуется и брюзжит.
Лэнгли безуспешно пытается увеличить фотографию чьей-то любимой игуаны. Похоже, процесс может затянуться надолго. Но к счастью, возвращается Трикси. По черным пятнам туши в уголках глаз можно догадаться, что она сильно плакала. Мне хочется броситься и обнять ее, но впереди так много людей, что, боюсь, со мной расправятся еще до того, как я доберусь до прилавка.
Томясь в ожидании, я пытаюсь позитивно настроиться на предполагаемую работу. И когда подходит моя очередь, уже переполнена положительными эмоциями. Особенно по отношению к Трикси. Когда та отправляет мое резюме, я широко улыбаюсь и говорю:
— Не переживай, ладно? Завтра наступит новый день.
— Какого черта тебе надо? — огрызается она.
* * *
Поворачиваю на Пятую улицу и оставляю машину под небольшим навесом у дома, где я снимаю жилье. Ответ из Калифорнийского университета может прийти в любой день, но, подходя к почтовому ящику, я стараюсь особо не надеяться. Это может случиться сегодня, завтра, послезавтра или еще позже — в любой день. Или вообще никогда! И все же я расстраиваюсь, обнаружив, что в ящике ничего нет. Чувствую странную пустоту внутри.
Но я борюсь с грустными мыслями, поднимаюсь по шаткой лестнице и вставляю ключ в замок. И в этот момент слышу, как в квартире кто-то занимается сексом. Это Дэн — мой сосед, с которым мы вместе арендуем жилье. Отличный парень, но с некоторыми сложностями.
Стучу в дверь.
— Дэн, я пришла!
— Не входи! — орет он.
В течение нескольких секунд за дверью слышится возня, потом хлопает дверь спальни Дэна. Вхожу внутрь и вижу все доказательства состоявшегося соблазнения: четыре пустых банки джин-тоника «Зима» на кофейном столике рядом с двумя миниатюрными свечками. И — фу! — пустая пачка «Мальборо лайт» рядом с переполненной пепельницей.
Белье Дэна валяется на диване. Подвигаю его, сажусь и смотрю на часы. До Стоуна еще три часа — я имею в виду Стоуна Филипса, ведущего программы «Дэйтлайн» на Эн-би-си. Я тащусь от него! Он такой красивый и умный! И высокий!
Включаю телевизор, начинается шоу «Рики Лэйк». «Давай, Рики! Давай, Рики!» — я люблю эту песню.
Через двадцать минут Дэн выходит из комнаты: полотенце обернуто вокруг талии.
— Извини за беспорядок, — говорит он.
— Мне казалось, мы никому здесь не разрешаем курить! — Это одно из правил нашего дома. Два других: не есть и не трахаться на диване.
— Но эта девчонка выглядит так сексуально, когда курит. Тебе стоит посмотреть.
Дверь открывается, и из комнаты Дэна выходит женщина, напоминающая сорокалетнюю версию певицы Блонди. Ее макияж размазался, и она не натуральная блондинка — два дюйма темных волос, отросших от корней, делают ее похожей на скунса. Дэн провожает ее и через несколько минут возвращается.
— И как давно вы знакомы? — интересуюсь, не глядя на него. Я хочу, чтобы он понял: я разочарована и знаю, что он способен на большее.
Он собирает свое белье.
— Около трех часов. Она покупала одеколон для мужа.
Вот черт! Ведет себя, как Ричард Гир в «Американском жиголо», только ему за это не платят. Я знаю Дэна всю жизнь и люблю как брата, но иногда он очень сильно меня раздражает. Не говорю уже о том, насколько аморальны его поступки и каким чрезмерно упрямым он может быть. И я считаю, что он не должен работать в «Мейси». В средней школе Шугарленда Дэн был одним из самых умных учеников.
— Тебе не надоело спать с незнакомыми женщинами? — спрашиваю я.
— Нет, — говорит он и идет в душ.
Нас часто принимают за родственников, и мы действительно похожи. Дэн — пять футов десять дюймов, долговязый, с фигурой пловца: длинные руки и ноги, широкие плечи и крепкие грудные мышцы. У него темно-коричневые, почти черные волосы, а глаза— цвета джинсовой рубашки. Мы похожи на близнецов, за исключением двух мелких деталей: я на четыре дюйма ниже и совсем без груди.
Дэн всегда говорил, что смотается из Техаса при первой возможности, и клялся забрать меня с собой. И как вы думаете, что произошло? Мы здесь! Он тащил меня, а я упиралась и кричала! Я не хотела уезжать от матери: она алкоголичка, и я боялась оставить ее без присмотра. Но Дэн убедил меня, что все к лучшему, и думаю, он прав.
В нашей маленькой квартирке две спальни, зеленые пушистые ковры, тканевые обои цвета травы и узор из голубых маргариток от «Раббермейд» на ванной. Район Венис совсем не спокойный и не богатый, почти каждую ночь здесь слышны выстрелы и сирены полицейских машин. Но ведь мы живем рядом с пляжем, настоящим пляжем и голубой водой! Единственный пляж, который мы знали в детстве, находится в Галвестоне, в часе езды от Хьюстона, и там не так уж плохо, если вас не волнуют нефтяные пятна на воде. А в море в Венис можно купаться по-настоящему. Практически всегда. Но наше любимое занятие — наблюдать за необычными людьми. Особенно нам нравится старик на роликах, всегда одетый в балетную пачку и охотничью шапку. Если бы мне хватило смелости, я бы подошла, обняла его и попросила рассказать о детстве.
Дэн выходит из душа, плюхается на диван рядом со мной и спрашивает:
— Что сегодня в шоу «Рики» ?
Я смотрела невнимательно, поэтому Дэн читает надпись на экране: «Католические священники и влюбленные в них женщины-заключенные». И сразу же женщина в оранжевом спортивном костюме через спутник из окружной тюрьмы города Литл-Рок заявляет о своей любви к отцу Фланагану: «Отец, я все для вас сделаю. Все, что угодно».
— Как дела с работой? — спрашивает Дэн.
— Отправила резюме какой-то знаменитости.
— Кому?
— Не знаю, одной голливудской паре.
— Рейч, если не сложится, я завтра же могу договориться о тебе в «Мейси». Назови, какую косметику ты хочешь продавать: «Ланком», «Клиник», «Эсте Лаудер». Я дружу со всеми, кроме женщин из «МАК» — эти настоящие стервы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— В связи с сокращениями? — уточняю я, борясь с желанием задушить Блума.
— Извини, Джеб, ты был прекрасным ассистентом, — хлопает он меня по плечу, выходя из офиса. — И послушай, дружище, если тебе потребуются рекомендации, я никогда не откажу.
РЕЙЧЕЛ
Мне немного жаль тех, кто работает в «Кинко». Захожу туда отправить по факсу резюме и вижу, что там толпится больше людей, чем в студии крутого музыкального шоу на Эм-ти-ви во время выступлений Бритни. Приходится встать в очередь, передо мной оказывается человек двадцать, и никто не хочет терпеливо ждать. Жаль, что они не понимают: работа в «Кинко» не является жизненной целью Трикси и Лэнгли — двух сотрудников, стоящих за прилавком. (У обоих традиционные таблички с именами.) Может, Трикси и не стоит висеть на телефоне, но, мне кажется, ей сообщают плохие новости. Так и есть, она вешает трубку и в слезах убегает.
— Ну и где теперь она шляется? — ворчит лысый парень. Очередь волнуется и брюзжит.
Лэнгли безуспешно пытается увеличить фотографию чьей-то любимой игуаны. Похоже, процесс может затянуться надолго. Но к счастью, возвращается Трикси. По черным пятнам туши в уголках глаз можно догадаться, что она сильно плакала. Мне хочется броситься и обнять ее, но впереди так много людей, что, боюсь, со мной расправятся еще до того, как я доберусь до прилавка.
Томясь в ожидании, я пытаюсь позитивно настроиться на предполагаемую работу. И когда подходит моя очередь, уже переполнена положительными эмоциями. Особенно по отношению к Трикси. Когда та отправляет мое резюме, я широко улыбаюсь и говорю:
— Не переживай, ладно? Завтра наступит новый день.
— Какого черта тебе надо? — огрызается она.
* * *
Поворачиваю на Пятую улицу и оставляю машину под небольшим навесом у дома, где я снимаю жилье. Ответ из Калифорнийского университета может прийти в любой день, но, подходя к почтовому ящику, я стараюсь особо не надеяться. Это может случиться сегодня, завтра, послезавтра или еще позже — в любой день. Или вообще никогда! И все же я расстраиваюсь, обнаружив, что в ящике ничего нет. Чувствую странную пустоту внутри.
Но я борюсь с грустными мыслями, поднимаюсь по шаткой лестнице и вставляю ключ в замок. И в этот момент слышу, как в квартире кто-то занимается сексом. Это Дэн — мой сосед, с которым мы вместе арендуем жилье. Отличный парень, но с некоторыми сложностями.
Стучу в дверь.
— Дэн, я пришла!
— Не входи! — орет он.
В течение нескольких секунд за дверью слышится возня, потом хлопает дверь спальни Дэна. Вхожу внутрь и вижу все доказательства состоявшегося соблазнения: четыре пустых банки джин-тоника «Зима» на кофейном столике рядом с двумя миниатюрными свечками. И — фу! — пустая пачка «Мальборо лайт» рядом с переполненной пепельницей.
Белье Дэна валяется на диване. Подвигаю его, сажусь и смотрю на часы. До Стоуна еще три часа — я имею в виду Стоуна Филипса, ведущего программы «Дэйтлайн» на Эн-би-си. Я тащусь от него! Он такой красивый и умный! И высокий!
Включаю телевизор, начинается шоу «Рики Лэйк». «Давай, Рики! Давай, Рики!» — я люблю эту песню.
Через двадцать минут Дэн выходит из комнаты: полотенце обернуто вокруг талии.
— Извини за беспорядок, — говорит он.
— Мне казалось, мы никому здесь не разрешаем курить! — Это одно из правил нашего дома. Два других: не есть и не трахаться на диване.
— Но эта девчонка выглядит так сексуально, когда курит. Тебе стоит посмотреть.
Дверь открывается, и из комнаты Дэна выходит женщина, напоминающая сорокалетнюю версию певицы Блонди. Ее макияж размазался, и она не натуральная блондинка — два дюйма темных волос, отросших от корней, делают ее похожей на скунса. Дэн провожает ее и через несколько минут возвращается.
— И как давно вы знакомы? — интересуюсь, не глядя на него. Я хочу, чтобы он понял: я разочарована и знаю, что он способен на большее.
Он собирает свое белье.
— Около трех часов. Она покупала одеколон для мужа.
Вот черт! Ведет себя, как Ричард Гир в «Американском жиголо», только ему за это не платят. Я знаю Дэна всю жизнь и люблю как брата, но иногда он очень сильно меня раздражает. Не говорю уже о том, насколько аморальны его поступки и каким чрезмерно упрямым он может быть. И я считаю, что он не должен работать в «Мейси». В средней школе Шугарленда Дэн был одним из самых умных учеников.
— Тебе не надоело спать с незнакомыми женщинами? — спрашиваю я.
— Нет, — говорит он и идет в душ.
Нас часто принимают за родственников, и мы действительно похожи. Дэн — пять футов десять дюймов, долговязый, с фигурой пловца: длинные руки и ноги, широкие плечи и крепкие грудные мышцы. У него темно-коричневые, почти черные волосы, а глаза— цвета джинсовой рубашки. Мы похожи на близнецов, за исключением двух мелких деталей: я на четыре дюйма ниже и совсем без груди.
Дэн всегда говорил, что смотается из Техаса при первой возможности, и клялся забрать меня с собой. И как вы думаете, что произошло? Мы здесь! Он тащил меня, а я упиралась и кричала! Я не хотела уезжать от матери: она алкоголичка, и я боялась оставить ее без присмотра. Но Дэн убедил меня, что все к лучшему, и думаю, он прав.
В нашей маленькой квартирке две спальни, зеленые пушистые ковры, тканевые обои цвета травы и узор из голубых маргариток от «Раббермейд» на ванной. Район Венис совсем не спокойный и не богатый, почти каждую ночь здесь слышны выстрелы и сирены полицейских машин. Но ведь мы живем рядом с пляжем, настоящим пляжем и голубой водой! Единственный пляж, который мы знали в детстве, находится в Галвестоне, в часе езды от Хьюстона, и там не так уж плохо, если вас не волнуют нефтяные пятна на воде. А в море в Венис можно купаться по-настоящему. Практически всегда. Но наше любимое занятие — наблюдать за необычными людьми. Особенно нам нравится старик на роликах, всегда одетый в балетную пачку и охотничью шапку. Если бы мне хватило смелости, я бы подошла, обняла его и попросила рассказать о детстве.
Дэн выходит из душа, плюхается на диван рядом со мной и спрашивает:
— Что сегодня в шоу «Рики» ?
Я смотрела невнимательно, поэтому Дэн читает надпись на экране: «Католические священники и влюбленные в них женщины-заключенные». И сразу же женщина в оранжевом спортивном костюме через спутник из окружной тюрьмы города Литл-Рок заявляет о своей любви к отцу Фланагану: «Отец, я все для вас сделаю. Все, что угодно».
— Как дела с работой? — спрашивает Дэн.
— Отправила резюме какой-то знаменитости.
— Кому?
— Не знаю, одной голливудской паре.
— Рейч, если не сложится, я завтра же могу договориться о тебе в «Мейси». Назови, какую косметику ты хочешь продавать: «Ланком», «Клиник», «Эсте Лаудер». Я дружу со всеми, кроме женщин из «МАК» — эти настоящие стервы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81