— Все в порядке, продолжай, — обращается к нему Тревис.
А'Айт молчит. Длина волос у этого парня не меньше одного фута, что делает его похожим на озлобленного аккордеониста Бакуита. Он продолжает разглядывать меня, и я отвожу взгляд.
— Дружище, он наш. Это мой менеджер, — объясняет Тревис. Я в восторге, что он считает меня своим менеджером, жаль, что это только его мнение. — У А'Айта есть отличная идея по поводу фильма для нас, — сообщает мне Тревис.
— Какая бы она ни была, я запишу. — Не могу удержаться от колкости и достаю блокнот и ручку «Кросс».
— Как я уже говорил, это фильм о чернокожем полицейском, — начинает А'Айт. — Он убивает белых людей, оказывающихся на линии огня. Белый парень убегает с места преступления… — Для усиления драматического эффекта А'Айт достает из куртки девятимиллиметровую пушку и наводит ее на меня: — Бах! И белый падает!
Записываю в блокноте: «Идиот!» — и киваю:
— Понятно!
Широкая улыбка А'Айта демонстрирует Форт-Нокс в миниатюре.
— Белого парня задерживают безо всякой причины. Ниггер требует предъявить права и регистрацию. — Он делает вид, что спускает курок. — Бах! Мертвый белый босяк, о-го-го!
— Интересно, — говорю я и пишу: «Чертов псих!» Он не отводит пистолет еще несколько секунд, но потом все же решает убрать его.
— Да, это полная противоположность тому, как мокрицы-копы суют героин нам в задницы!
— Дружище, мне нравится! — кивает Тревис и поворачивается ко мне: — А ты что думаешь?
Кашляю.
— А кого именно будет играть Тревис?
А'Айт без энтузиазма реагирует на мой вопрос.
— Он будет единственным белым, кого любит полицейский. Что думаешь?
— Думаю, хорошо, что ты убрал пушку, — говорю я, но А'Айт не понимает юмора. И, не дожидаясь, когда он снова достанет пистолет, продолжаю: — Уверен, это очень оригинальная идея.
— Это ты мне говоришь? — уточняет он.
— Подумай, как ее можно реализовать, — командует Тревис и снова обращается к А'Айту: — Гриффин — классный парень. Я буду сниматься в фильме про парней, которые устроили бойню в школе. Вот почему студия устраивает эту вечеринку!
— Слышу шелест купюр, — усмехается А'Айт, оглядывая зал. — Скажи этим черномазым, что если они не поскупятся, у меня есть саундтрек.
— Хорошо, — отвечаю я и пишу: «Ни за что! „Поворачиваюсь к Тревису: — Знаешь, на самом деле эта вечеринка по поводу твоей главной роли в «Огненной дыре“.
— Яне буду стрелять в школе ? — удивляется Тревис.
— Этот фильм гораздо лучше, — вру я. — Он тебе понравится.
— А я буду в нем стрелять? Вздыхаю:
— Посмотрим, что можно сделать.
Свита А'Айта пробивается к нам через толпу. Они идут плечом к плечу и похожи на надвигающийся шторм.
— Будем на связи, — бросает мне А'Айт.
— Замечательно.
Перед тем как уйти, он обнимает Тревиса:
— Ну бывай, дружище.
Тревис смотрит на него с обожанием:
— Этот парень такой талантливый! П. Дидди в подметки ему не годится.
— Ты абсолютно прав. Тревис обнимает меня:
— Ну что ж, теперь пора повеселиться.
Два часа спустя я томлюсь в отдельном кабинете с Тревисом, Фрогом и двумя несовершеннолетними девицами. Им едва исполнилось шестнадцать, но они изо всех сил стараются казаться старше: толстый слой макияжа и топы, открывающие грудь. Поуки сидит в соседнем кабинете, закинув руки за голову, а под столом кто-то делает ему минет. Фрог уходит, и Тревис решает, что пора трахнуть одну из девчонок. Но, как щедрый человек, поворачивается и к другой, давая ей шанс.
Допиваю пиво и сообщаю:
— Я ухожу!
Тревис на секунду прерывается и извлекает язык изо рта одной из девушек.
— Дружище, вечеринка только начинается!
— Для меня вечеринка уже закончилась, — зеваю я.
Тревис отстраняется от девушек и вскакивает.
— Подожди здесь, не уходи!
Мы наблюдаем, как молодой принц уносится стрелой и исчезает в толпе преданных пьяных друзей.
— Куда это он? — спрашивает одна из девушек.
— Не знаю, — отвечаю я.
— Мэнди, мы уже перешли грань, — шепчет другая девушка.
— Подумаешь! Многие ли могут похвастаться, что их лишил девственности Тревис Траск?
Взъерошенный и потный Поуки подходит и садится рядом со мной.
— Парень, ты не знаешь, где тут можно раздобыть травки?
— Нет.
— Вот черт! — Он зажигает грязный измятый косяк размером с мизинец и исчезает.
Не проходит и пяти минут, как возвращается Тревис и тянет за собой еще одного парня.
— Гриффин, это Джеймс. Он меня стрижет.
— Привет, Джеймс, — говорю я, и тот бросает на меня томный взгляд.
— Он милый, — сообщает Джеймс Тревису и садится рядом со мной. У него подведены глаза, светлые волосы идеально пострижены.
— Знаешь что? — обращается к нему Тревис. — Подстриги Гриффина за мой счет.
Лицо Джеймса озаряет вспышка радости.
— Конечно!
— Меня не нужно стричь.
— Я могу сделать немного короче, — прикасается Джеймс к моим волосам.
Тревис хлопает меня по плечу:
— Отблагодаришь меня позже.
— Мне действительно нужно идти, — поднимаюсь я.
— Выпей еще, — не унимается Тревис.
— Да, милый, — вторит ему Джеймс, — выпей еще.
— Официант! — кричит Тревис, снова вернувшийся в объятия девушек.
— Ну же, Гриффин, — хлопает накрашенными ресницами Джеймс. — Дорогуша, расскажи мне о себе.
Отодвигаюсь от него.
— Думаю, тебе стоит знать, у меня есть постоянный партнер.
— И у меня, милый, и у меня! — подмигивает Джеймс.
* * *
Устало поднимаюсь домой и слышу чей-то голос:
— Эй, Джи!
Оглядываюсь и замечаю Кенвина, сидящего в шезлонге у бассейна. Мне нравится, как он ко мне обратился, но тут я вспоминаю, что чернокожие называют так своих приятелей.
— Что с тобой? — спрашивает он.
— А ты что здесь делаешь? Уже поздно.
— Не могу заснуть.
— А я могу. — И я продолжаю подниматься по лестнице.
— Ба говорит, что ты гей.
Что знает один… Подхожу к нему и чувствую: нам предстоит длинный разговор.
— Это правда.
— Но ты не похож на гея.
Меня поражает наглость этого парня, но я все равно пытаюсь объяснить:
— Понимаешь, не каждый гомосексуалист ведет себя вызывающе. Это такой стереотип. Хотя так думать проще всего, потому что явных геев постоянно показывают по телевизору и в кино. Но не все же такие, как Стивен Коджокару. К счастью!
— Ты не гей, — настаивает Кенвин.
Никто раньше не подвергал сомнению мою сексуальную ориентацию. Стоит сказать, что ты гей, и окружающие обычно верят тебе.
— Мне жаль разуверять тебя, но, сколько себя помню, я всегда был им. — Приходится говорить штампами. — Леопард не может изменить цвет пятен. А теперь, если ты позволишь…
— Нет, все это не соответствует твоей биографии, — отчаянно качает головой Кенвин.
Ему удается меня заинтересовать, и я решаю развить тему:
— Какой биографии?
— Ну сведениям, из которых делают вывод о человеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81