Думаю, можно предположить, что это значит.
Разрываю конверт и быстро пробегаю глазами письмо.
Дорогая Рейчел!
Прими наши поздравления. Приемной комиссии очень понравился твой необычный сценарий «Бредущие в Шугарленде». Мы с удовольствием сообщаем, что ты принята в Школу кино и телевидения на осенний семестр 2004 года, и с нетерпением ждем встречи с тобой.
Поверить не могу, я сделала это! Если бы ужасней секрет Виктории не лежал камнем на моем сердце, я начала бы прыгать на диване и расцеловала Дэна. Вместо этого я говорю:
— Это, должно быть, ошибка.
— Что с тобой происходит? — спрашивает Дэн. — Они же сами написали: сценарий «Бредущие в Шугарленде». Ты знаешь, как тяжело туда попасть? Ты должна скакать от радости и орать на всю округу.
— Наверное, я заболеваю… — Встаю, ухожу в свою комнату и закрываю дверь.
— Рейчел, что происходит, черт возьми? — стучится Дэн.
— Ничего. Очень многое нужно теперь сделать, вот и все! — Это, конечно, так, но мои слова звучат крайне неблагодарно.
— Я могу помочь? — спрашивает Дэн.
— Нет, спасибо. Я справлюсь.
— Хочешь, заполню за тебя анкету?
— Какую анкету?
— Для школы, глупенькая. Тебе нужно подтвердить получение письма и свое намерение посещать занятия.
— Я займусь этим завтра.
— С тобой действительно все в порядке?
— Да, — лгу я. — Просто чувствую себя немного простуженной и волнуюсь за Викторию.
— Ты не должна мучить себя мыслями о Виктории! — требует Дэн. — Я вытащил тебя из Шугарленда не для того, чтобы ты нашла себе новую мать.
— У меня нет навязчивых мыслей по ее поводу. И я знаю, что она не моя мать.
— Рейч, разве ты не видишь сходства? Твоя мать— алкоголичка. Виктория — наркоманка. История повторяется.
— Дэн, я знаю, ты желаешь мне добра. И я тебе благодарна. Но давай больше не будем поднимать эту тему.
— Рейчел, ты слишком добра, и это тебе вредит. Ты самый преданный человек, которого я только знал в жизни. Но иногда следует подумать о себе и позаботиться о собственных потребностях. Особенно сейчас. Я так горжусь, что тебя приняли!
— Спасибо, — благодарю я.
— Я здесь, если понадоблюсь.
— Ты замечательный человек, Дэн. Это правда.
Раздеваюсь и ложусь в постель, даже не почистив зубы. Как сложен мир! И люди совершают плохие поступки. И арабы нас не очень любят. Ничего не понимаю. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил смысл жизни. Какое-то время я лежу, глубоко задумавшись. Потом принимаю решение. Беру телефон и звоню Виктории.
— Алло? — отвечает она.
Даже не верится, что она сама взяла трубку, но это частная линия, и, думаю, не многие знают ее номер.
— Виктория, — говорю я. — Это я.
— Кто?
— Рейчел.
— Я не знаю никого по имени Рейчел.
— Тогда Рошель.
— Ах, Рошель. Что же ты сразу не сказала?
— Я должна вам кое-что сообщить.
— Что именно?
— Вам нужно сознаться во лжи. Я не могу держать это внутри себя. Правда меня убивает.
— Послушай меня, маленькая чертовка. Я тебя предупреждаю…
— И еще, — неожиданно для себя самой перебиваю я. — Я не позволю так со мной разговаривать. — Неужели я только что сказала это?
— Что?!
— Вы меня слышали.
— Ах ты, тварь! Как ты смеешь так говорить со мной?!
— А вы как смеете? Вы не моя мать!
— Ты забыла, кто я?
— Я знаю, кем вы были раньше!
Стоит мне сказать это, и я понимаю, что веду себя крайне жестоко. Но может, ей это необходимо?
— Ты уволена!
— Мне жаль, Виктория. Но не в том смысле, как вы думаете. Я работала ради вас. Вы не найдете более преданного друга за пределами Шугарленда, но всему есть предел! — Мне кажется, я всю жизнь хотела сказать эти слова, правда, своей матери. Но в данной ситуации это тоже имеет смысл, и я довольна. Мне даже становится немного легче. — Виктория, я знаю, вам будет тяжело в это поверить, но вы мне небезразличны. Я сделаю вид, что не уволена, — просто мы решили немного отдохнуть друг от друга, чтобы собраться с силами и взять себя в руки.
— Я разговариваю с сумасшедшей! — кричит она.
— Виктория, я знаю, вам тяжело. Когда я была маленькой девочкой, моему отцу тоже пришлось делать сложный выбор. И он ошибся и — увы! — умер под прицельным огнем полиции. Они сказали, что в этот момент он смеялся, и, наверное, так и было. Отец всегда говорил, что последним будет смеяться он. Но боюсь, сейчас ему уже не весело.
Виктория бросает трубку, и я тоже вешаю свою. Как ни странно, я абсолютно спокойна. Честно говоря, я даже стала лучше относиться к себе и к жизни в целом. Если это пробное расставание с Викторией не сработает, первое, что я сделаю утром, — загляну в «Старбакс» в Брентвуде. Я знаю, что они ищут дружелюбных и привлекательных людей, готовых сотрудничать с клиентами.
ГРИФФИН
Захожу в «Трейдер Вик» и не верю своим глазам: как много новых лиц! Все наши, конечно, тоже здесь, но вместе с ними еще двадцать или тридцать новичков. Они заняли все столики в другой части зала, и облако дыма уже затянуло все вокруг.
— Вот это да! Что здесь происходит? — спрашиваю я Микаэлу.
Она поднимает на меня глаза и пожимает плечами:
— Понятия не имею, я только что приехала.
Замечаю Рейчел. Она машет мне рукой. В ней что-то изменилось. И улыбается она, как слабоумная. Вижу девушку, которая работает у Алека Болдуина. Все остальные мне незнакомы. Нахожу свободное место рядом с Кейшей.
— Кто эти люди? Что здесь происходит?
— Точно не знаю, но слышала, что за последние дни Рейчел разослала сообщения всем, с кем когда-либо виделась в Лос-Анджелесе.
— Ходят слухи, что Виктория ее уволила.
— Сама она считает по-другому, — говорит Микаэла.
Кто-то стучит по стакану. Смотрю в зал. Это Рейчел. Она встает, и все замолкают.
— Спасибо, что вы собрались здесь сегодня. Для тех, кто не знаком со мной: меня зовут Рейчел, и я ассистент, хотя формально сейчас в простое, как говорят в нашем бизнесе.
— Привет, Рейчел! — сливаются в унисон несколько голосов.
— Добро пожаловать тем, кто здесь впервые. Познакомьтесь, пожалуйста, с Гриффином и Микаэлой. Их можно назвать основателями нашей еженедельной группы поддержки.
— Привет, Гриффин! Привет, Микаэла!
Это очень странно. Сначала мне кажется, что аналогия с собраниями анонимных алкоголиков завела Рейчел слишком далеко. Но потом я понимаю, что нам это, пожалуй, нужно. По крайней мере мне-то уж точно. Вижу, что Микаэла уставилась на меня в растерянности. Уверен, что и ей сейчас нужна поддержка — любая!
— Гриффин работает у Джонни Тредуэя, а Микаэла у… — Рейчел останавливается, не зная, как закончить предложение.
— Раньше я была ассистентом Виктории Раш, — приходит на помощь Микаэла. — Но недавно меня уволили.
Зал ободряюще шумит — большинство присутствующих, похоже, знают, что это такое — быть уволенным.
— Кто хочет начать? — спрашивает Рейчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Разрываю конверт и быстро пробегаю глазами письмо.
Дорогая Рейчел!
Прими наши поздравления. Приемной комиссии очень понравился твой необычный сценарий «Бредущие в Шугарленде». Мы с удовольствием сообщаем, что ты принята в Школу кино и телевидения на осенний семестр 2004 года, и с нетерпением ждем встречи с тобой.
Поверить не могу, я сделала это! Если бы ужасней секрет Виктории не лежал камнем на моем сердце, я начала бы прыгать на диване и расцеловала Дэна. Вместо этого я говорю:
— Это, должно быть, ошибка.
— Что с тобой происходит? — спрашивает Дэн. — Они же сами написали: сценарий «Бредущие в Шугарленде». Ты знаешь, как тяжело туда попасть? Ты должна скакать от радости и орать на всю округу.
— Наверное, я заболеваю… — Встаю, ухожу в свою комнату и закрываю дверь.
— Рейчел, что происходит, черт возьми? — стучится Дэн.
— Ничего. Очень многое нужно теперь сделать, вот и все! — Это, конечно, так, но мои слова звучат крайне неблагодарно.
— Я могу помочь? — спрашивает Дэн.
— Нет, спасибо. Я справлюсь.
— Хочешь, заполню за тебя анкету?
— Какую анкету?
— Для школы, глупенькая. Тебе нужно подтвердить получение письма и свое намерение посещать занятия.
— Я займусь этим завтра.
— С тобой действительно все в порядке?
— Да, — лгу я. — Просто чувствую себя немного простуженной и волнуюсь за Викторию.
— Ты не должна мучить себя мыслями о Виктории! — требует Дэн. — Я вытащил тебя из Шугарленда не для того, чтобы ты нашла себе новую мать.
— У меня нет навязчивых мыслей по ее поводу. И я знаю, что она не моя мать.
— Рейч, разве ты не видишь сходства? Твоя мать— алкоголичка. Виктория — наркоманка. История повторяется.
— Дэн, я знаю, ты желаешь мне добра. И я тебе благодарна. Но давай больше не будем поднимать эту тему.
— Рейчел, ты слишком добра, и это тебе вредит. Ты самый преданный человек, которого я только знал в жизни. Но иногда следует подумать о себе и позаботиться о собственных потребностях. Особенно сейчас. Я так горжусь, что тебя приняли!
— Спасибо, — благодарю я.
— Я здесь, если понадоблюсь.
— Ты замечательный человек, Дэн. Это правда.
Раздеваюсь и ложусь в постель, даже не почистив зубы. Как сложен мир! И люди совершают плохие поступки. И арабы нас не очень любят. Ничего не понимаю. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил смысл жизни. Какое-то время я лежу, глубоко задумавшись. Потом принимаю решение. Беру телефон и звоню Виктории.
— Алло? — отвечает она.
Даже не верится, что она сама взяла трубку, но это частная линия, и, думаю, не многие знают ее номер.
— Виктория, — говорю я. — Это я.
— Кто?
— Рейчел.
— Я не знаю никого по имени Рейчел.
— Тогда Рошель.
— Ах, Рошель. Что же ты сразу не сказала?
— Я должна вам кое-что сообщить.
— Что именно?
— Вам нужно сознаться во лжи. Я не могу держать это внутри себя. Правда меня убивает.
— Послушай меня, маленькая чертовка. Я тебя предупреждаю…
— И еще, — неожиданно для себя самой перебиваю я. — Я не позволю так со мной разговаривать. — Неужели я только что сказала это?
— Что?!
— Вы меня слышали.
— Ах ты, тварь! Как ты смеешь так говорить со мной?!
— А вы как смеете? Вы не моя мать!
— Ты забыла, кто я?
— Я знаю, кем вы были раньше!
Стоит мне сказать это, и я понимаю, что веду себя крайне жестоко. Но может, ей это необходимо?
— Ты уволена!
— Мне жаль, Виктория. Но не в том смысле, как вы думаете. Я работала ради вас. Вы не найдете более преданного друга за пределами Шугарленда, но всему есть предел! — Мне кажется, я всю жизнь хотела сказать эти слова, правда, своей матери. Но в данной ситуации это тоже имеет смысл, и я довольна. Мне даже становится немного легче. — Виктория, я знаю, вам будет тяжело в это поверить, но вы мне небезразличны. Я сделаю вид, что не уволена, — просто мы решили немного отдохнуть друг от друга, чтобы собраться с силами и взять себя в руки.
— Я разговариваю с сумасшедшей! — кричит она.
— Виктория, я знаю, вам тяжело. Когда я была маленькой девочкой, моему отцу тоже пришлось делать сложный выбор. И он ошибся и — увы! — умер под прицельным огнем полиции. Они сказали, что в этот момент он смеялся, и, наверное, так и было. Отец всегда говорил, что последним будет смеяться он. Но боюсь, сейчас ему уже не весело.
Виктория бросает трубку, и я тоже вешаю свою. Как ни странно, я абсолютно спокойна. Честно говоря, я даже стала лучше относиться к себе и к жизни в целом. Если это пробное расставание с Викторией не сработает, первое, что я сделаю утром, — загляну в «Старбакс» в Брентвуде. Я знаю, что они ищут дружелюбных и привлекательных людей, готовых сотрудничать с клиентами.
ГРИФФИН
Захожу в «Трейдер Вик» и не верю своим глазам: как много новых лиц! Все наши, конечно, тоже здесь, но вместе с ними еще двадцать или тридцать новичков. Они заняли все столики в другой части зала, и облако дыма уже затянуло все вокруг.
— Вот это да! Что здесь происходит? — спрашиваю я Микаэлу.
Она поднимает на меня глаза и пожимает плечами:
— Понятия не имею, я только что приехала.
Замечаю Рейчел. Она машет мне рукой. В ней что-то изменилось. И улыбается она, как слабоумная. Вижу девушку, которая работает у Алека Болдуина. Все остальные мне незнакомы. Нахожу свободное место рядом с Кейшей.
— Кто эти люди? Что здесь происходит?
— Точно не знаю, но слышала, что за последние дни Рейчел разослала сообщения всем, с кем когда-либо виделась в Лос-Анджелесе.
— Ходят слухи, что Виктория ее уволила.
— Сама она считает по-другому, — говорит Микаэла.
Кто-то стучит по стакану. Смотрю в зал. Это Рейчел. Она встает, и все замолкают.
— Спасибо, что вы собрались здесь сегодня. Для тех, кто не знаком со мной: меня зовут Рейчел, и я ассистент, хотя формально сейчас в простое, как говорят в нашем бизнесе.
— Привет, Рейчел! — сливаются в унисон несколько голосов.
— Добро пожаловать тем, кто здесь впервые. Познакомьтесь, пожалуйста, с Гриффином и Микаэлой. Их можно назвать основателями нашей еженедельной группы поддержки.
— Привет, Гриффин! Привет, Микаэла!
Это очень странно. Сначала мне кажется, что аналогия с собраниями анонимных алкоголиков завела Рейчел слишком далеко. Но потом я понимаю, что нам это, пожалуй, нужно. По крайней мере мне-то уж точно. Вижу, что Микаэла уставилась на меня в растерянности. Уверен, что и ей сейчас нужна поддержка — любая!
— Гриффин работает у Джонни Тредуэя, а Микаэла у… — Рейчел останавливается, не зная, как закончить предложение.
— Раньше я была ассистентом Виктории Раш, — приходит на помощь Микаэла. — Но недавно меня уволили.
Зал ободряюще шумит — большинство присутствующих, похоже, знают, что это такое — быть уволенным.
— Кто хочет начать? — спрашивает Рейчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81