Похоже, других дел у меня нет. Направляюсь к машине, и в этот момент на улицу въезжает «рейнджровер» Эшли. Надеюсь, что она меня не заметила. Опускаю голову и ускоряю шаг. Слышу, как она подъезжает к дому, глушит мотор, выходит из машины и захлопывает дверцу своего «чуда автомобильной техники».
— Джеб? Это ты? — кричит Эшли.
Черт возьми! Я должен идти вперед, но не могу не оглянуться. У нее такой сладкий голос, он просто очаровывает меня. Неужели она не знает, что я уволен? Блум должен был обязательно рассказать ей. А может, и нет. Жаль, что я не был сегодня в душе. Поворачиваюсь и машу ей издалека.
— Хорошо, что ты здесь. Поможешь мне с пакетами? — спрашивает она.
Значит, не знает. Иду к ней и стараюсь быстро придумать объяснение.
— Был неподалеку и решил узнать, не нужно ли отвезти вещи в химчистку.
— Какой ты заботливый! — Эшли открывает дверцу машины и вынимает ребенка из детского кресла. Тот подбегает и обхватывает руками мои ноги.
— Джеб! — кричит он, как все маленькие дети почти в истерике от счастья. — У меня есть машина для мягкого мороженого «Спондж Боб». Хочешь посмотреть?
— Конечно! — Я осторожно освобождаюсь из его объятий. Симпатичный маленький ублюдок. И очень похож на Эшли.
— Классно! — пищит он.
Эшли протягивает мне два пакета из магазина бакалейных товаров «Гелсен» и улыбается:
— Ты не представляешь, как там сегодня много народу.
Нет, не представляю. Я даже не могу себе представить, что покупаю там продукты. То есть мне, как и любому другому, нравится, когда в магазине специальный человек помогает делать покупки, но я не могу себе этого позволить.
— В конце недели в магазине всегда много народу, — улыбаюсь я в ответ, сожалея, что не почистил зубы.
На Эшли голубая футболка с V-образным вырезом, короткие шорты цвета хаки и белые теннисные туфли. Эта одежда великолепно подчеркивает ее загорелые ноги.
Беру пакеты, и в этот момент Эшли замечает, как плохо я выгляжу.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — интересуется она. — Надеюсь, Рэндалл не слишком тебя загонял?
Боюсь сразить ее своим дыханием, поэтому едва открываю рот.
— Я простудился.
— Ты принимаешь осцицилиум? — спрашивает она.
— Э нет, — бормочу я. — До этого момента я даже не знал, как правильно произносится это название.
— Я дам тебе немного, — смеется Эшли. — Это великолепное средство, просто волшебное.
Мы направляемся к дому, а у меня в голове уже рождается неприличная фантазия с участием медсестры. Эшли открывает сумочку «Биркен», достает ключи и отпирает дверь.
Быстрая смена кадров В доме Блума — день
Этот чертов дом выглядит как иллюстрация из журнала «Архитектурный дайджест». И здесь постоянно что-то меняется, появляются новые вещи. На сей раз это нелепая греческая ваза в холле.
— Новая? — спрашиваю я.
— Да, тебе нравится?
— Нет. — Не знаю, что на меня нашло. Слово вырвалось само по себе, и мне хочется забрать его назад.
Но глаза Эшли заблестели от удовольствия.
— Потрясающе! Я тоже терпеть ее не могу! Рэндалл купил ее в магазине рядом с «Айви». Он в восторге от нее.
Могу случайно разбить, если хочешь, — предлагаю я. — Если он платил платиновой карточкой «Американ экспресс», она должна быть застрахована примерно на месяц.
— Ты такой забавный! — хохочет Эшли.
Смех делает ее еще краше. Иду за ней на кухню.
— А вот и моя машина для мороженого, — сообщает малыш.
А я и не знал, что он здесь. Подхожу, восхищаюсь и говорю ему, что он самый счастливый на свете, а у меня в его возрасте не было такой игрушки. Он спрашивает у Эшли разрешения посмотреть телевизор.
— Хорошо, дорогой, но не больше двадцати минут, а я пока приготовлю ленч, — соглашается Эшли и поворачивается ко мне: — Я знаю, нехорошо разрешать ему смотреть телевизор. Но ты не подумай, у нас много других занятий.
— Уверен, у вас очень плотный график, — киваю я, понимая, что выгляжу как полный осел.
Эшли начинает вынимать продукты, и я ей помогаю.
— Ты не голоден? — неожиданно спрашивает она. — Я с удовольствием сделаю тебе сандвич.
— Конечно, то есть если это не очень сложно…
— Совсем несложно. Вернулся малыш.
— Ура! — хлопает он в ладоши. — Сандвичи! Боже мой, этот ребенок радуется всему подряд!
Не сомневаюсь, это будущий продюсер.
Я сажусь, а Эшли с улыбкой смотрит на нас.
— Ты будешь с горчицей или майонезом ? — спрашивает она.
— И с тем, и с другим.
— Я тоже.
ОНА ХОЧЕТ МЕНЯ.
— Джеб, — теребит меня малыш, — посмотри, я покажу тебе свои карты.
Он что-то болтает, но мне трудно сконцентрироваться. Эшли достает продукты с нижней полки холодильника. О Боже, у нее великолепная попка! Не могу поверить, что я здесь! Это наверняка сон! Сейчас я проснусь в своей квартире без кондиционера и буду потеть, доводя себя до экстаза, в сороковой раз просматривая фильм с порнозвездой Дженной Джеймсон.
Быстрая смена кадров Белые буквы на черном фоне: час спустя
Малыш уже поел и вернулся к телевизору. Я помогаю Эшли убирать тарелки.
— Так приятно, когда рядом есть кто-то взрослый, — говорит она. — Пойми меня правильно, мне нравится быть мамой, но достаточно утомительно сидеть одной с пятилетним ребенком в течение двадцати четырех часов.
— Не сомневаюсь, — соглашаюсь я, как полный придурок.
— Рэндалл постоянно на работе, часто до позднего вечера. Неужели у людей в этом городе нет личной жизни, или они задвинули ее на второй план? — Эшли произносит это так, что я понимаю — она начинает сомневаться в необходимости таких поздних совещаний и в самом факте их существования.
— Люди в Голливуде очень целеустремленные, — расплывчато отвечаю я. — Если хочешь достичь успеха, по-другому нельзя.
— Тебе нравится работать в «Ауткам». Это не совсем то, к чему я стремлюсь, но один из способов пробиться.
— То есть ты не хочешь быть агентом ?
— Господи, конечно же, нет! — восклицаю я и тут же сожалею об этом. — Конечно, по сути, я не имею ничего против этой работы. Но я хочу писать. — «По сути»? Я что — заговорил, как гей?
— Правда? — оживляется Эшли. — Я и не подозревала, что ты думаешь о карьере писателя.
— Ну это моя мечта, — смущаюсь я. А ведь это мне совсем не свойственно. Что со мной происходит в последнее время? Наверное, так чувствуют себя женщины, когда переживают так называемый переломный момент.
— А что ты пишешь?
— В основном сценарии. Но у меня есть несколько опубликованных стихов! — И зачем я только рассказал об этом?
— Поверить не могу! — потрясается Эшли. — Я писала стихи в колледже! Мне так хочется прочитать твои. Покажешь их мне?
— Конечно, — говорю я. Неужели ей действительно интересно? — Если только смогу найти.
— Удивительно, как мы составляем представление о людях! Никогда бы не подумала, что ты писатель.
— А что ты обо мне думала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Джеб? Это ты? — кричит Эшли.
Черт возьми! Я должен идти вперед, но не могу не оглянуться. У нее такой сладкий голос, он просто очаровывает меня. Неужели она не знает, что я уволен? Блум должен был обязательно рассказать ей. А может, и нет. Жаль, что я не был сегодня в душе. Поворачиваюсь и машу ей издалека.
— Хорошо, что ты здесь. Поможешь мне с пакетами? — спрашивает она.
Значит, не знает. Иду к ней и стараюсь быстро придумать объяснение.
— Был неподалеку и решил узнать, не нужно ли отвезти вещи в химчистку.
— Какой ты заботливый! — Эшли открывает дверцу машины и вынимает ребенка из детского кресла. Тот подбегает и обхватывает руками мои ноги.
— Джеб! — кричит он, как все маленькие дети почти в истерике от счастья. — У меня есть машина для мягкого мороженого «Спондж Боб». Хочешь посмотреть?
— Конечно! — Я осторожно освобождаюсь из его объятий. Симпатичный маленький ублюдок. И очень похож на Эшли.
— Классно! — пищит он.
Эшли протягивает мне два пакета из магазина бакалейных товаров «Гелсен» и улыбается:
— Ты не представляешь, как там сегодня много народу.
Нет, не представляю. Я даже не могу себе представить, что покупаю там продукты. То есть мне, как и любому другому, нравится, когда в магазине специальный человек помогает делать покупки, но я не могу себе этого позволить.
— В конце недели в магазине всегда много народу, — улыбаюсь я в ответ, сожалея, что не почистил зубы.
На Эшли голубая футболка с V-образным вырезом, короткие шорты цвета хаки и белые теннисные туфли. Эта одежда великолепно подчеркивает ее загорелые ноги.
Беру пакеты, и в этот момент Эшли замечает, как плохо я выгляжу.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — интересуется она. — Надеюсь, Рэндалл не слишком тебя загонял?
Боюсь сразить ее своим дыханием, поэтому едва открываю рот.
— Я простудился.
— Ты принимаешь осцицилиум? — спрашивает она.
— Э нет, — бормочу я. — До этого момента я даже не знал, как правильно произносится это название.
— Я дам тебе немного, — смеется Эшли. — Это великолепное средство, просто волшебное.
Мы направляемся к дому, а у меня в голове уже рождается неприличная фантазия с участием медсестры. Эшли открывает сумочку «Биркен», достает ключи и отпирает дверь.
Быстрая смена кадров В доме Блума — день
Этот чертов дом выглядит как иллюстрация из журнала «Архитектурный дайджест». И здесь постоянно что-то меняется, появляются новые вещи. На сей раз это нелепая греческая ваза в холле.
— Новая? — спрашиваю я.
— Да, тебе нравится?
— Нет. — Не знаю, что на меня нашло. Слово вырвалось само по себе, и мне хочется забрать его назад.
Но глаза Эшли заблестели от удовольствия.
— Потрясающе! Я тоже терпеть ее не могу! Рэндалл купил ее в магазине рядом с «Айви». Он в восторге от нее.
Могу случайно разбить, если хочешь, — предлагаю я. — Если он платил платиновой карточкой «Американ экспресс», она должна быть застрахована примерно на месяц.
— Ты такой забавный! — хохочет Эшли.
Смех делает ее еще краше. Иду за ней на кухню.
— А вот и моя машина для мороженого, — сообщает малыш.
А я и не знал, что он здесь. Подхожу, восхищаюсь и говорю ему, что он самый счастливый на свете, а у меня в его возрасте не было такой игрушки. Он спрашивает у Эшли разрешения посмотреть телевизор.
— Хорошо, дорогой, но не больше двадцати минут, а я пока приготовлю ленч, — соглашается Эшли и поворачивается ко мне: — Я знаю, нехорошо разрешать ему смотреть телевизор. Но ты не подумай, у нас много других занятий.
— Уверен, у вас очень плотный график, — киваю я, понимая, что выгляжу как полный осел.
Эшли начинает вынимать продукты, и я ей помогаю.
— Ты не голоден? — неожиданно спрашивает она. — Я с удовольствием сделаю тебе сандвич.
— Конечно, то есть если это не очень сложно…
— Совсем несложно. Вернулся малыш.
— Ура! — хлопает он в ладоши. — Сандвичи! Боже мой, этот ребенок радуется всему подряд!
Не сомневаюсь, это будущий продюсер.
Я сажусь, а Эшли с улыбкой смотрит на нас.
— Ты будешь с горчицей или майонезом ? — спрашивает она.
— И с тем, и с другим.
— Я тоже.
ОНА ХОЧЕТ МЕНЯ.
— Джеб, — теребит меня малыш, — посмотри, я покажу тебе свои карты.
Он что-то болтает, но мне трудно сконцентрироваться. Эшли достает продукты с нижней полки холодильника. О Боже, у нее великолепная попка! Не могу поверить, что я здесь! Это наверняка сон! Сейчас я проснусь в своей квартире без кондиционера и буду потеть, доводя себя до экстаза, в сороковой раз просматривая фильм с порнозвездой Дженной Джеймсон.
Быстрая смена кадров Белые буквы на черном фоне: час спустя
Малыш уже поел и вернулся к телевизору. Я помогаю Эшли убирать тарелки.
— Так приятно, когда рядом есть кто-то взрослый, — говорит она. — Пойми меня правильно, мне нравится быть мамой, но достаточно утомительно сидеть одной с пятилетним ребенком в течение двадцати четырех часов.
— Не сомневаюсь, — соглашаюсь я, как полный придурок.
— Рэндалл постоянно на работе, часто до позднего вечера. Неужели у людей в этом городе нет личной жизни, или они задвинули ее на второй план? — Эшли произносит это так, что я понимаю — она начинает сомневаться в необходимости таких поздних совещаний и в самом факте их существования.
— Люди в Голливуде очень целеустремленные, — расплывчато отвечаю я. — Если хочешь достичь успеха, по-другому нельзя.
— Тебе нравится работать в «Ауткам». Это не совсем то, к чему я стремлюсь, но один из способов пробиться.
— То есть ты не хочешь быть агентом ?
— Господи, конечно же, нет! — восклицаю я и тут же сожалею об этом. — Конечно, по сути, я не имею ничего против этой работы. Но я хочу писать. — «По сути»? Я что — заговорил, как гей?
— Правда? — оживляется Эшли. — Я и не подозревала, что ты думаешь о карьере писателя.
— Ну это моя мечта, — смущаюсь я. А ведь это мне совсем не свойственно. Что со мной происходит в последнее время? Наверное, так чувствуют себя женщины, когда переживают так называемый переломный момент.
— А что ты пишешь?
— В основном сценарии. Но у меня есть несколько опубликованных стихов! — И зачем я только рассказал об этом?
— Поверить не могу! — потрясается Эшли. — Я писала стихи в колледже! Мне так хочется прочитать твои. Покажешь их мне?
— Конечно, — говорю я. Неужели ей действительно интересно? — Если только смогу найти.
— Удивительно, как мы составляем представление о людях! Никогда бы не подумала, что ты писатель.
— А что ты обо мне думала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81