Роберт наблюдал за ним и хранил молчание. В конце концов герцог повернулся к Роберту. – Золото действительно может быть получено нами? Вы можете поклясться?
– Я клянусь.
Фарола вздохнул. Несомненно, как Роберт и предполагал, золото Фароле и хунте было необходимо, как воздух. Валюта хунты не имела обеспечения и при первом же испытании рухнула бы!
– Очень хорошо, – сказал герцог. – Но учтите, если вы меня обманываете, я просто вас убью, дон Роберт.
– Это не в моих интересах, вас обманывать.
Фарола кивнул.
– Да, понимаю, такое вам просто ни к чему. Значит конституция… – Он сел на скамейку и перешел на шепот. – Мы поставим пытки и рабство вне закона и… – он сделал паузу и посмотрел Роберту прямо в глаза. – Будет отменен трибунал Святой Инквизиции.
Лицо Роберта оставалось непроницаемым.
– Значит тогда в этой дивной новой Испании найдется место свободе вероисповедания?
– Я этого не сказал.
– Нет, это я сказал. Я прав?
Фарола отвел взгляд.
– Мы не в состоянии создать новую Испанию. Речь идет о том, чтобы нынешняя Испания находилась в девятнадцатом веке, а не в каком-нибудь средневековье. Предполагаемая конституция упоминает о том, что основной религией остается римско-католическая вера, а исповедовать любые другие религии будет запрещено законом.
Роберт поднялся.
– Желаю вам приятно провести сегодняшний день, гранд. У нас больше нет вопросов для обсуждения, – с этими словами Роберт направился к выходу.
Его остановил голос Фаролы.
– Дон Роберт, мы всего лишь люди, – тихо сказал он. – Не в наших силах творить чудеса. Здесь не Франция, Пруссия и даже не Англия. Это – Испания. Вы что, так и не сумели понять наш характер, столько лет проживая среди нас?
Роберт остановился, но он по-прежнему стоял спиной к Фароле. Ему вспомнились слова старого дона Доминго. Тогда, когда он впервые ступил во дворец Мендоза, старый идальго сказал ему почти слово в слово то же самое.
– Возможно, что это так и есть. Но в этом вашем бравом, новом мире я не вижу лично для себя никаких преимуществ. За то золото, что я вам предоставлю, можно было бы кое на что рассчитывать. Вы согласны?
– Да, я тоже так думаю, – мягко согласился с ним Фарола. – И что же это?
Роберт вернулся и сел на скамейку.
– Право основать официальный банк Андалузии или, если это станет возможным, и всей Испании, – глядя прямо ему в глаза, раздельно произнес Роберт.
– Ах, вот оно что, понимаю. Есть люди, которые поговаривали, что именно такую цену вам предложил Наполеон, когда вы заключили с ним этот недобрый союз. Теперь я начинаю верить, что это были не сплетни.
– Вы согласны?
Герцог пожал плечами.
– Как я могу соглашаться или нет. То, что вы предлагаете, даст вам огромную власть. И при том, что вас все знают не как идальго, а как англичанина. Прожевать это я еще сумею, но проглотить – нет.
– Боитесь, что мое происхождение вызовет у вас несварение желудка? – улыбнулся Роберт. – Но мои корни – испанские. Если дело лишь в этом, то я в большей степени андалузец, чем вы сами.
– Не только в этом.
Роберт понимающе кивнул.
– Верно, но мое вероисповедание – это не предмет для дискуссий.
– Откровенно говоря, мне это абсолютно безразлично, но найдутся такие, причем в хунте, которые весьма разборчивы в таких вопросах. Им будет сложно найти общий язык с тем, кого они сочтут за иудея.
– Как я только что сказал, это не предмет для каких-либо компромиссов.
– Да, но история рода Мендоза состоит из ряда компромиссов. Гениальность Мендоза по этой части неоспорима. Почему бы и вам не доказать вашу способность следовать традициям ваших предков?
– В каком смысле?
– Ну, скажем, сделать небольшой, но достаточно демонстративный жест или два таких жеста. Взять, к примеру, вашу приятельницу… – Роберт начал подниматься, но Фарола удержал его за руку. – Нет, нет, вы неправильно меня поняли. Я ни в коей мере не собирался бросать на вашу госпожу даже и тени неуважения. Она – героиня. Но, если вы сочтете уместным для себя взять себе в жены женщину, которую почитает и благотворит вся Испания, и сделать это по католическому обряду, чтобы он стал достоянием всей Испании – тогда, я думаю, ничего не стоило бы развеять страхи всех, даже самых недоверчивых людей.
– А банк?
– Полагаю, что это дело можно уладить. В конце концов, должна же существовать инстанция, которая взяла бы на себя заботу о золоте, предоставленном стране домом Мендоза.
Покидая дворец Фаролы, Роберт рассмотрел это величественное здание. Во дворце Мендоза все его великолепие было упрятано за высокими, безликими стенами. Этот же дворец выставлял весь свой блеск напоказ. У Мендоза такого не было, да и быть не могло, рассуждал Роберт. Даже тогда, когда его род переставал быть евреями, он никогда не осмеливался демонстрировать свое богатство, открыто выставлять его напоказ. Зависть злопамятна и вручает вашим врагам огромные дубины, с которых они могут в любую минуту сдуть пыль и воспользоваться ими по назначению. Значит, тому и быть. Поколения Мендозы являли свету чудеса долготерпения, а сейчас пришла и его очередь продемонстрировать одно из лучших качеств своего рода.
Роберт высунулся из окна кареты.
– Энрике, подгоняй – мы едем домой.
У него не было ни малейшего понятия о том, каким образом он будет убеждать Софью венчаться в католическом храме, у пастора. Сейчас, когда она очарована своим новым для нее происхождением – это неуместно. А стоило ему приехать во дворец и увидеть ее, как ему показалось это вообще невозможным. Когда Софья встретила его у Патио дель Ресибо, он сразу же заметил, что у нее все тот же приподнятый и торжественный настрой. Она теперь не упустила возможности расспросить его о том, каковы результаты поездки в Севилью.
– Роберт, я сделала самое удивительное открытие. Ты не поверишь, но тебе придется поверить.
– Софья, куда мы идем? Это что, срочно? Нам нужно о многом с тобой поговорить.
– Нет, это не терпит никакого отлагательства. Я была вне себя от нетерпения все эти дни, пока тебя не было. Это самое знаменательное событие в истории твоей семьи.
Она привела его туда, где находился этот загадочный знак на стене – пустое место с дырочками, оставшимися от крепления какого-то предмета.
– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – шептала она, – Я сама ее отполировала и вычистила, и она стала очень красивой.
Софья разыскала среди сокровищ пещеры ту самую дощечку, которая когда-то висела на стене.
– Я сразу же догадалась, что это она. Я нашла ее в глубине пещеры, – объяснила она.
Софья прикрепила дощечку на стену, и она полностью закрыла пустое место. На ней были изображены замысловатые орнаменты и причудливые рисунки птиц, листьев и цветов. Древнееврейский шрифт, вырезанный на ее поверхности потемнел за века, но это лишь лучше оттеняло буквы на золотистом фоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
– Я клянусь.
Фарола вздохнул. Несомненно, как Роберт и предполагал, золото Фароле и хунте было необходимо, как воздух. Валюта хунты не имела обеспечения и при первом же испытании рухнула бы!
– Очень хорошо, – сказал герцог. – Но учтите, если вы меня обманываете, я просто вас убью, дон Роберт.
– Это не в моих интересах, вас обманывать.
Фарола кивнул.
– Да, понимаю, такое вам просто ни к чему. Значит конституция… – Он сел на скамейку и перешел на шепот. – Мы поставим пытки и рабство вне закона и… – он сделал паузу и посмотрел Роберту прямо в глаза. – Будет отменен трибунал Святой Инквизиции.
Лицо Роберта оставалось непроницаемым.
– Значит тогда в этой дивной новой Испании найдется место свободе вероисповедания?
– Я этого не сказал.
– Нет, это я сказал. Я прав?
Фарола отвел взгляд.
– Мы не в состоянии создать новую Испанию. Речь идет о том, чтобы нынешняя Испания находилась в девятнадцатом веке, а не в каком-нибудь средневековье. Предполагаемая конституция упоминает о том, что основной религией остается римско-католическая вера, а исповедовать любые другие религии будет запрещено законом.
Роберт поднялся.
– Желаю вам приятно провести сегодняшний день, гранд. У нас больше нет вопросов для обсуждения, – с этими словами Роберт направился к выходу.
Его остановил голос Фаролы.
– Дон Роберт, мы всего лишь люди, – тихо сказал он. – Не в наших силах творить чудеса. Здесь не Франция, Пруссия и даже не Англия. Это – Испания. Вы что, так и не сумели понять наш характер, столько лет проживая среди нас?
Роберт остановился, но он по-прежнему стоял спиной к Фароле. Ему вспомнились слова старого дона Доминго. Тогда, когда он впервые ступил во дворец Мендоза, старый идальго сказал ему почти слово в слово то же самое.
– Возможно, что это так и есть. Но в этом вашем бравом, новом мире я не вижу лично для себя никаких преимуществ. За то золото, что я вам предоставлю, можно было бы кое на что рассчитывать. Вы согласны?
– Да, я тоже так думаю, – мягко согласился с ним Фарола. – И что же это?
Роберт вернулся и сел на скамейку.
– Право основать официальный банк Андалузии или, если это станет возможным, и всей Испании, – глядя прямо ему в глаза, раздельно произнес Роберт.
– Ах, вот оно что, понимаю. Есть люди, которые поговаривали, что именно такую цену вам предложил Наполеон, когда вы заключили с ним этот недобрый союз. Теперь я начинаю верить, что это были не сплетни.
– Вы согласны?
Герцог пожал плечами.
– Как я могу соглашаться или нет. То, что вы предлагаете, даст вам огромную власть. И при том, что вас все знают не как идальго, а как англичанина. Прожевать это я еще сумею, но проглотить – нет.
– Боитесь, что мое происхождение вызовет у вас несварение желудка? – улыбнулся Роберт. – Но мои корни – испанские. Если дело лишь в этом, то я в большей степени андалузец, чем вы сами.
– Не только в этом.
Роберт понимающе кивнул.
– Верно, но мое вероисповедание – это не предмет для дискуссий.
– Откровенно говоря, мне это абсолютно безразлично, но найдутся такие, причем в хунте, которые весьма разборчивы в таких вопросах. Им будет сложно найти общий язык с тем, кого они сочтут за иудея.
– Как я только что сказал, это не предмет для каких-либо компромиссов.
– Да, но история рода Мендоза состоит из ряда компромиссов. Гениальность Мендоза по этой части неоспорима. Почему бы и вам не доказать вашу способность следовать традициям ваших предков?
– В каком смысле?
– Ну, скажем, сделать небольшой, но достаточно демонстративный жест или два таких жеста. Взять, к примеру, вашу приятельницу… – Роберт начал подниматься, но Фарола удержал его за руку. – Нет, нет, вы неправильно меня поняли. Я ни в коей мере не собирался бросать на вашу госпожу даже и тени неуважения. Она – героиня. Но, если вы сочтете уместным для себя взять себе в жены женщину, которую почитает и благотворит вся Испания, и сделать это по католическому обряду, чтобы он стал достоянием всей Испании – тогда, я думаю, ничего не стоило бы развеять страхи всех, даже самых недоверчивых людей.
– А банк?
– Полагаю, что это дело можно уладить. В конце концов, должна же существовать инстанция, которая взяла бы на себя заботу о золоте, предоставленном стране домом Мендоза.
Покидая дворец Фаролы, Роберт рассмотрел это величественное здание. Во дворце Мендоза все его великолепие было упрятано за высокими, безликими стенами. Этот же дворец выставлял весь свой блеск напоказ. У Мендоза такого не было, да и быть не могло, рассуждал Роберт. Даже тогда, когда его род переставал быть евреями, он никогда не осмеливался демонстрировать свое богатство, открыто выставлять его напоказ. Зависть злопамятна и вручает вашим врагам огромные дубины, с которых они могут в любую минуту сдуть пыль и воспользоваться ими по назначению. Значит, тому и быть. Поколения Мендозы являли свету чудеса долготерпения, а сейчас пришла и его очередь продемонстрировать одно из лучших качеств своего рода.
Роберт высунулся из окна кареты.
– Энрике, подгоняй – мы едем домой.
У него не было ни малейшего понятия о том, каким образом он будет убеждать Софью венчаться в католическом храме, у пастора. Сейчас, когда она очарована своим новым для нее происхождением – это неуместно. А стоило ему приехать во дворец и увидеть ее, как ему показалось это вообще невозможным. Когда Софья встретила его у Патио дель Ресибо, он сразу же заметил, что у нее все тот же приподнятый и торжественный настрой. Она теперь не упустила возможности расспросить его о том, каковы результаты поездки в Севилью.
– Роберт, я сделала самое удивительное открытие. Ты не поверишь, но тебе придется поверить.
– Софья, куда мы идем? Это что, срочно? Нам нужно о многом с тобой поговорить.
– Нет, это не терпит никакого отлагательства. Я была вне себя от нетерпения все эти дни, пока тебя не было. Это самое знаменательное событие в истории твоей семьи.
Она привела его туда, где находился этот загадочный знак на стене – пустое место с дырочками, оставшимися от крепления какого-то предмета.
– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – шептала она, – Я сама ее отполировала и вычистила, и она стала очень красивой.
Софья разыскала среди сокровищ пещеры ту самую дощечку, которая когда-то висела на стене.
– Я сразу же догадалась, что это она. Я нашла ее в глубине пещеры, – объяснила она.
Софья прикрепила дощечку на стену, и она полностью закрыла пустое место. На ней были изображены замысловатые орнаменты и причудливые рисунки птиц, листьев и цветов. Древнееврейский шрифт, вырезанный на ее поверхности потемнел за века, но это лишь лучше оттеняло буквы на золотистом фоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123