Дайте вашего ребенка мне и пойдемте за мной. Вам обоим необходим уход и ночлег. Я знаю безопасное место.
Не без колебаний, но Софья отдала ему Рафаэля, просто ничего пока делать не оставалось.
Она не знала этого города. Ей, конечно, не раз приходилось приезжать в Касерес, но это было, как правило, ночью и те один или два дня, которые она проводила вместе с Рафаэлем и Розой, она безвылазно сидела дома.
И уезжала она обычно вечером. Поэтому она не имела ни малейшего представления о том, куда вел их сейчас отец Альфонсо. Они шли по каким-то бесконечным аллеям, пока, наконец, не вышли на площадь перед церковью. Миновав ее, повернули направо и вошли в другую аллею и, поплутав еще по городу, остановились у двери в каменной стене. Отец Альфонсо открыл дверь и пригласил ее войти.
– Входите, Гитанита. Все будет хорошо, я вам обещаю, – он отошел в сторону, давая ей пройти.
Она стояла в помещении, напоминавшем кабинет. Небольшая квадратная комната, на одной стене висело распятие, посредине ее стоял небольшой стол и два кресла, кругом книжные полки, уставленные множеством книг. Софья протянула руки, и пастор отдал ей ребенка. Она обессилено опустилась в одно из стоявших кресел, прижимая к себе Рафаэля. Мальчик перестал всхлипывать, но вцепился в нее так, что никакой силой на свете невозможно было отнять его от матери.
Отец Альфонсо, как бы раздумывая, смотрел на нее с сыном, потом, не говоря ни слова, вышел из комнаты, но не через ту дверь, в которую они вошли, а через другую. Вскоре он вернулся вместе с монахиней в черном одеянии. В руках у нее был поднос, на котором стояли два стакана и блюдо с печеньем и пирожными.
При виде монахини Софья открыла рот в изумлении.
– Где мы находимся? – обеспокоенно спросила она отца Альфонсо.
– Это Каза де лос Инфермос – ответил пастор. – Но не пугайтесь. Я ведь говорил вам, что это безопасное место, так оно и есть.
– Как оно может быть безопасным местом? Никто не покидает его живым. А эта женщина из тех, кто по улицам собирает трупы.
– Можно назвать все это и так. Большинство людей так и поступает. А друг друга эти женщины называют Сестры Надежды. Она не может с вами говорить – все сестры приняли обет молчания. Поешьте, сеньорита, и ребенку дайте. Сладкое вам сейчас полезно. Сахар придает силы.
Он взял стакан с подноса у стоявшей рядом монахини.
– Вот, пожалуйста, – предложил он Софье. – Не надо бояться. Кроме того, что я пастор, я еще и доктор.
Софья взяла стакан и попробовала его содержимое. По вкусу она определила, что это сладкий шоколадный напиток, который стали пить в Испании с тех пор, как в Испанской Америке обнаружили плоды какао.
– Вот Рафи, попробуй, это вкусно. – Она поднесла стакан мальчику ко рту, он немного отпил и отстранил рукой стакан. – Не хочешь? Но ты же говорил, что хочешь кушать? Здесь еще печенье есть.
– Мне уже не хочется есть, у меня горло болит.
– Горло болит потому, что ты кричал. Выпей еще, тебе станет легче. – Мальчик только покачал головой. – У меня все болит, мамочка, не только горло.
Отец Альфонсо подошел ближе.
– Дайте мне взглянуть на него, сеньорита.
Софья прижала мальчика к себе.
– Нет, я понимаю, что вы подумали, но у него нет оспы. Я везде проверила. На нем нет прыщей.
– Они сейчас и не появятся, еще рано, – тихо произнес пастор. – Пожалуйста, Гитанита, я хочу помочь вам, разрешите.
Она отдала ему сына и наблюдала за тем, как он внимательно осматривал всего мальчика. Безмолвная монахиня не уходила, и отец Альфонсо обратился к ней: «Первая стадия. У него жар, он будет усиливаться. Возьми его, ты знаешь, что нужно делать».
Рафаэль, на руках у этой тети в черном заплакал, он боялся ее. Софья вскочила.
– Нет! Она возится с трупами! Она заразная!
Францисканец загородил монахиню и Рафаэля.
– Сеньорита, послушайте меня. На сестрах никакой заразы нет и быть не может. А вот ваш ребенок уже заразился. У него оспа. Поймите и смиритесь с этим. Мы в силах что-то сделать, пока болезнь в легкой форме. Вам же остается только молиться и ждать.
Софья опустилась в кресло, у нее из глаз хлынули слезы. На ее глазах монахиня уносила от нее мальчика. Она слышала, как он плакал. Она не могла ему ничем помочь и это было тяжелее всего.
Альфонсо куда-то вышел, затем вернулся и подал ей небольшой стаканчик.
– Это коньяк, выпейте, вы почувствуете себя гораздо лучше.
Она выпила огненную жидкость и вернула ему стакан.
– Он был со своей няней, – безрадостным тоном сообщила она. – Когда я приехала, она уже умерла. Я точно не знаю, когда это произошло. Может быть ночью, а может сегодня утром.
– Сколько ребенку лет? – спросил пастор.
– Восемь, – она солгала без колебаний. Раз уж она решила следовать своему плану с самого его рождения, она никогда не отступится от этого.
– Маловат он для своего возраста, – сказал пастор. – Мне показалось, что он чуть младше.
Софья молчала.
– Я не знал, что у Гитаниты есть ребенок, – добавил он.
– Никто этого не знал. Рафаэль всегда жил здесь в Касересе с Розой, его няней и кормилицей. Она заботилась о нем вместо меня. Я приезжала сюда каждые несколько недель и всегда тайно. Я была вынуждена скрывать свою внешность, – Софья закрыла свое лицо ладонями. – А на этот раз опоздала. Я находилась вместе с герильеро в горах, недалеко от Зафры. Все так смешалось, что и как – не поймешь. Англичане отказались от попыток взять измором Бадахос и снова отходят в Португалию. Я только несколько дней назад узнала, что в Касересе оспа. Потом дожидалась, чтобы мне разыскали карету.
Она снова заплакала.
– Раньше приехать я не могла и все равно не успела.
– Пожалуйста, сеньорита, успокойтесь. Иногда, на ранних стадиях… – Он осекся. Разговоры о болезнях только расстроят ее. – Не падайте духом, сеньорита. Расскажите мне про Бадахос. Говорят, что французы оттуда даже не вылезали.
– Когда я была в горах, рассказывали, что дон Артур дважды атаковал город, но лестницы у англичан оказались короткими, чтобы достать ими до верха стен и взобраться на них, поэтому штурм не удался.
– Мы, испанцы, построили такие стены для собственного блага, да видимо перестарались. – Пастор криво усмехнулся. – А дона Артура, генералиссимуса, англичане величают Веллингтоном. Это талантливый генерал?
– Герильеро говорили, что он бесстрашный, как лев. Я им верю.
– Я тоже. Все эти события поразительны. Наполеон просчитался. Он так и не понял, что свергнуть испанского короля – это полдела. Испанцев ему никогда не победить. Любой крестьянин, убивающий француза, кричит в честь своей победы: – За Пресвятую Деву и Гитаниту. Вас уже канонизировали, сеньорита.
– Нелепо, – ответила Софья. – Им известно, что никакая я не святая, но песни, которые я пою – их песни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Не без колебаний, но Софья отдала ему Рафаэля, просто ничего пока делать не оставалось.
Она не знала этого города. Ей, конечно, не раз приходилось приезжать в Касерес, но это было, как правило, ночью и те один или два дня, которые она проводила вместе с Рафаэлем и Розой, она безвылазно сидела дома.
И уезжала она обычно вечером. Поэтому она не имела ни малейшего представления о том, куда вел их сейчас отец Альфонсо. Они шли по каким-то бесконечным аллеям, пока, наконец, не вышли на площадь перед церковью. Миновав ее, повернули направо и вошли в другую аллею и, поплутав еще по городу, остановились у двери в каменной стене. Отец Альфонсо открыл дверь и пригласил ее войти.
– Входите, Гитанита. Все будет хорошо, я вам обещаю, – он отошел в сторону, давая ей пройти.
Она стояла в помещении, напоминавшем кабинет. Небольшая квадратная комната, на одной стене висело распятие, посредине ее стоял небольшой стол и два кресла, кругом книжные полки, уставленные множеством книг. Софья протянула руки, и пастор отдал ей ребенка. Она обессилено опустилась в одно из стоявших кресел, прижимая к себе Рафаэля. Мальчик перестал всхлипывать, но вцепился в нее так, что никакой силой на свете невозможно было отнять его от матери.
Отец Альфонсо, как бы раздумывая, смотрел на нее с сыном, потом, не говоря ни слова, вышел из комнаты, но не через ту дверь, в которую они вошли, а через другую. Вскоре он вернулся вместе с монахиней в черном одеянии. В руках у нее был поднос, на котором стояли два стакана и блюдо с печеньем и пирожными.
При виде монахини Софья открыла рот в изумлении.
– Где мы находимся? – обеспокоенно спросила она отца Альфонсо.
– Это Каза де лос Инфермос – ответил пастор. – Но не пугайтесь. Я ведь говорил вам, что это безопасное место, так оно и есть.
– Как оно может быть безопасным местом? Никто не покидает его живым. А эта женщина из тех, кто по улицам собирает трупы.
– Можно назвать все это и так. Большинство людей так и поступает. А друг друга эти женщины называют Сестры Надежды. Она не может с вами говорить – все сестры приняли обет молчания. Поешьте, сеньорита, и ребенку дайте. Сладкое вам сейчас полезно. Сахар придает силы.
Он взял стакан с подноса у стоявшей рядом монахини.
– Вот, пожалуйста, – предложил он Софье. – Не надо бояться. Кроме того, что я пастор, я еще и доктор.
Софья взяла стакан и попробовала его содержимое. По вкусу она определила, что это сладкий шоколадный напиток, который стали пить в Испании с тех пор, как в Испанской Америке обнаружили плоды какао.
– Вот Рафи, попробуй, это вкусно. – Она поднесла стакан мальчику ко рту, он немного отпил и отстранил рукой стакан. – Не хочешь? Но ты же говорил, что хочешь кушать? Здесь еще печенье есть.
– Мне уже не хочется есть, у меня горло болит.
– Горло болит потому, что ты кричал. Выпей еще, тебе станет легче. – Мальчик только покачал головой. – У меня все болит, мамочка, не только горло.
Отец Альфонсо подошел ближе.
– Дайте мне взглянуть на него, сеньорита.
Софья прижала мальчика к себе.
– Нет, я понимаю, что вы подумали, но у него нет оспы. Я везде проверила. На нем нет прыщей.
– Они сейчас и не появятся, еще рано, – тихо произнес пастор. – Пожалуйста, Гитанита, я хочу помочь вам, разрешите.
Она отдала ему сына и наблюдала за тем, как он внимательно осматривал всего мальчика. Безмолвная монахиня не уходила, и отец Альфонсо обратился к ней: «Первая стадия. У него жар, он будет усиливаться. Возьми его, ты знаешь, что нужно делать».
Рафаэль, на руках у этой тети в черном заплакал, он боялся ее. Софья вскочила.
– Нет! Она возится с трупами! Она заразная!
Францисканец загородил монахиню и Рафаэля.
– Сеньорита, послушайте меня. На сестрах никакой заразы нет и быть не может. А вот ваш ребенок уже заразился. У него оспа. Поймите и смиритесь с этим. Мы в силах что-то сделать, пока болезнь в легкой форме. Вам же остается только молиться и ждать.
Софья опустилась в кресло, у нее из глаз хлынули слезы. На ее глазах монахиня уносила от нее мальчика. Она слышала, как он плакал. Она не могла ему ничем помочь и это было тяжелее всего.
Альфонсо куда-то вышел, затем вернулся и подал ей небольшой стаканчик.
– Это коньяк, выпейте, вы почувствуете себя гораздо лучше.
Она выпила огненную жидкость и вернула ему стакан.
– Он был со своей няней, – безрадостным тоном сообщила она. – Когда я приехала, она уже умерла. Я точно не знаю, когда это произошло. Может быть ночью, а может сегодня утром.
– Сколько ребенку лет? – спросил пастор.
– Восемь, – она солгала без колебаний. Раз уж она решила следовать своему плану с самого его рождения, она никогда не отступится от этого.
– Маловат он для своего возраста, – сказал пастор. – Мне показалось, что он чуть младше.
Софья молчала.
– Я не знал, что у Гитаниты есть ребенок, – добавил он.
– Никто этого не знал. Рафаэль всегда жил здесь в Касересе с Розой, его няней и кормилицей. Она заботилась о нем вместо меня. Я приезжала сюда каждые несколько недель и всегда тайно. Я была вынуждена скрывать свою внешность, – Софья закрыла свое лицо ладонями. – А на этот раз опоздала. Я находилась вместе с герильеро в горах, недалеко от Зафры. Все так смешалось, что и как – не поймешь. Англичане отказались от попыток взять измором Бадахос и снова отходят в Португалию. Я только несколько дней назад узнала, что в Касересе оспа. Потом дожидалась, чтобы мне разыскали карету.
Она снова заплакала.
– Раньше приехать я не могла и все равно не успела.
– Пожалуйста, сеньорита, успокойтесь. Иногда, на ранних стадиях… – Он осекся. Разговоры о болезнях только расстроят ее. – Не падайте духом, сеньорита. Расскажите мне про Бадахос. Говорят, что французы оттуда даже не вылезали.
– Когда я была в горах, рассказывали, что дон Артур дважды атаковал город, но лестницы у англичан оказались короткими, чтобы достать ими до верха стен и взобраться на них, поэтому штурм не удался.
– Мы, испанцы, построили такие стены для собственного блага, да видимо перестарались. – Пастор криво усмехнулся. – А дона Артура, генералиссимуса, англичане величают Веллингтоном. Это талантливый генерал?
– Герильеро говорили, что он бесстрашный, как лев. Я им верю.
– Я тоже. Все эти события поразительны. Наполеон просчитался. Он так и не понял, что свергнуть испанского короля – это полдела. Испанцев ему никогда не победить. Любой крестьянин, убивающий француза, кричит в честь своей победы: – За Пресвятую Деву и Гитаниту. Вас уже канонизировали, сеньорита.
– Нелепо, – ответила Софья. – Им известно, что никакая я не святая, но песни, которые я пою – их песни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123