Возможно, тебе это трудно представить, но я могу заниматься не только страничкой мод.
– Я это хорошо знаю.
После этой краткой реплики воцарилось гнетущее молчание. Катя, которая с напряженным интересом следила за их разговором, увидела, что Линдсей сильно задета. Ее лицо горело, с губ уже готово было сорваться возражение, но что-то в интонации, с которой Роуленд произнес последнюю фразу, ее удержало. Она повернулась к Тому, наблюдавшему за этой сценой с растущим негодованием.
– Том! Разве я поступила неправильно? Я должна была наконец решиться.
– Что бы ты ни решила, меня это устраивает. – Том бросил на Роуленда сердитый взгляд. – У мамы куча предложений, – продолжал он, – все пытаются ее переманить.
– Это мне тоже известно.
– В прошлом году ее приглашали в телекомпанию. Они хотели, чтобы она сделала большую серию, посвященную истории моды. Один американский журнал за ней буквально гонялся. Марков говорил, что какой-то издатель жаждет ее заполучить…
– Марков. Все понятно. Мне следовало бы догадаться, – холодно проговорил Роуленд. – Это не он, случайно, стоит за твоим решением? Очень на него похоже.
– Кто такой Марков? – поспешно вмешался Колин.
– Кто такой Марков? Сейчас я тебе объясню. – Роуленд откинулся на спинку стула, в его глазах появился опасный блеск. – Марков – фотограф. Очень талантливый, надо признать. Человек, несущий в себе разрушительное начало. Человек с неустойчивой психикой. Однако он очень умен. Надо признаться, мне он даже нравится – до определенного предела. Вся сложность в том, что Марков – совершенно безответственная личность.
– Неправда, – горячо перебила его Линдсей. – Ты его совсем не знаешь. К тому же он очень изменился после встречи с Джиппи. Он хороший, умный человек, и я знаю его пятнадцать лет. Я восхищаюсь им, поэтому тебе лучше прекратить все эти…
– Ничего этого я не отрицаю, – резким тоном произнес Роуленд. – Может быть, ты послушаешь, что я хочу сказать? Я сказал, что Марков безответственный человек, и если ты дашь себе труд поразмыслить хотя бы десять секунд, ты с этим согласишься. Ты всегда старалась не видеть его недостатков.
– Мне кажется, нам следует еще немного выпить, – сказал Колин, подавая знак официанту. – Роуленд, почему бы тебе не успокоиться?
– Не встревай в это, Колин. Послушай меня, Линдсей. Больше всего на свете Марков любит устраивать заварушки, он самый настоящий подстрекатель. Он обожает драмы. Как по-твоему, есть ему какое-нибудь дело до того, что будет с тобой дальше, когда ты потеряешь работу? Его интересуют только широкие жесты и планы, которые он изобретает.
– Минутку, Роуленд. Можно мне сказать?
– А ты по какой-то причине, которую я никогда не смогу понять, слушаешь его. Он приходит к тебе с каким-нибудь очередным плодом собственных измышлений, а ты с готовностью его поддерживаешь. Он говорит «прыгай», и ты прыгаешь. Этот человек оказывает на тебя необъяснимое иррациональное влияние, и в твоих речах я так и слышу его голос.
– Черт побери, Роуленд, в том, что ты сейчас наговорил, нет ни слова правды, – возмутилась Линдсей. – Да, Колин, спасибо, я с удовольствием выпью. Сколь бы удивительным тебе это ни казалось, но я приняла это решение без посторонней помощи, без тебя и без Маркова. Я не спрашивала твоего совета, не нуждаюсь в нем и теперь. И перестань смотреть на меня свысока. Что дает тебе право руководить моей жизнью?
Последняя фраза заставила Роуленда замолчать, хотя он уже был готов возразить. Наверное, это замечание его обидело, подумала Линдсей и тут же пожалела Роуленда. Он покраснел, потом отвернулся. Из горячей глубины гнева поднимались сожаление и раскаяние. Зачем я это сказала, думала она. По правде говоря, Роуленд действительно имел некоторое право требовать объяснений. Но теперь в присутствии других людей она не видела способа загладить свою ошибку и принести извинения. Потом она вдруг поняла, что все трое реагируют совсем не так, как ей представлялось: Том и Катя еле заметно улыбались, а Колин, который в начале стычки казался встревоженным, теперь спокойно разливал вино. Она увидела, что, встретившись глазами с Томом, он ему подмигнул.
– Кошка с собакой, – сказал Том. – Клык и коготь. Спорят, спорят, спорят. Извините, Колин, они спорят всегда.
– Никогда ни в чем не соглашаются, – вставила Катя. – О чем бы ни шел разговор – о кино, о пьесе, о книге…
– Она говорит, что он вмешивается в ее жизнь. И что он ужасно самонадеян.
– А он обвиняет ее… В чем он ее обвиняет, Катя?
– В чем только не обвиняет! Что она никого не слушает. Слишком много болтает, вместо того чтобы анализировать.
– Между прочим, Роуленд тоже любит поговорить, – с улыбкой вступил в дуэт Колин. – Правда, ему требуется время, чтобы начать, и с кем попало он говорить не станет, но уж если заговорит, то его не остановишь. Когда я познакомился с Роулендом, он был просто невыносим. Стоило вам кашлянуть, и у него уже было мнение по этому поводу. Стоило чихнуть – опять мнение. Моя сестра, которая когда-то была в него ужасно влюблена, как-то раз сказала…
– Довольно. Немедленно прекрати. – Роуленд повысил голос. – Мы уже достаточно тебя наслушались.
Он помолчал в нерешительности, потом улыбнулся и протянул руку Линдсей. Зеленые глаза остановились на ее лице, но в них уже не было холода.
– Я был не прав. Прости, Линдсей. Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Надеюсь, ты это знаешь.
– Я тоже виновата перед тобой. Беру свои слова назад.
Линдсей сжала его руку. Рукопожатие Роуленда было таким теплым, таким дружеским, таким отеческим, что Линдсей захотелось разреветься. Но поскольку это было невозможно, она выпила бокал вина, а поскольку вино придало ей сил – вслед за ним второй.
Линдсей подождала, пока разговор возобновится, а атмосфера станет менее напряженной. Она подождала, пока Катя, Роуленд и Том снова не разговорятся.
Катя была довольно агрессивна в разговоре. Линдсей и раньше подозревала, что Катя ощущает вызов в универсальной образованности Роуленда и именно поэтому в его присутствии становится более резкой в суждениях. Том даже как-то раз обвинил ее в том, что она выставляется перед Роулендом.
Линдсей решила, что теперь самое время задать один-единственный вопрос, который так и вертелся у нее на языке. Она взглянула в добрые наивные глаза Тома, Лассела и попросила:
– А теперь расскажите мне о своей сестре, Колин. Вы ведь так все давно знакомы, какие вы оба были раньше?
Перед Линдсей приоткрылась дверь, и она увидела юного Роуленда Макгира, совсем другого, незнакомого. Пока она изучала этого Роуленда и пыталась связать его с тем, которого знала, ленч завершился, и они вышли из шумного зала на улицу.
Линдсей шла под руку с Колином Ласселом, который вел ее сквозь ворота, ведущие во внутренний дворик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
– Я это хорошо знаю.
После этой краткой реплики воцарилось гнетущее молчание. Катя, которая с напряженным интересом следила за их разговором, увидела, что Линдсей сильно задета. Ее лицо горело, с губ уже готово было сорваться возражение, но что-то в интонации, с которой Роуленд произнес последнюю фразу, ее удержало. Она повернулась к Тому, наблюдавшему за этой сценой с растущим негодованием.
– Том! Разве я поступила неправильно? Я должна была наконец решиться.
– Что бы ты ни решила, меня это устраивает. – Том бросил на Роуленда сердитый взгляд. – У мамы куча предложений, – продолжал он, – все пытаются ее переманить.
– Это мне тоже известно.
– В прошлом году ее приглашали в телекомпанию. Они хотели, чтобы она сделала большую серию, посвященную истории моды. Один американский журнал за ней буквально гонялся. Марков говорил, что какой-то издатель жаждет ее заполучить…
– Марков. Все понятно. Мне следовало бы догадаться, – холодно проговорил Роуленд. – Это не он, случайно, стоит за твоим решением? Очень на него похоже.
– Кто такой Марков? – поспешно вмешался Колин.
– Кто такой Марков? Сейчас я тебе объясню. – Роуленд откинулся на спинку стула, в его глазах появился опасный блеск. – Марков – фотограф. Очень талантливый, надо признать. Человек, несущий в себе разрушительное начало. Человек с неустойчивой психикой. Однако он очень умен. Надо признаться, мне он даже нравится – до определенного предела. Вся сложность в том, что Марков – совершенно безответственная личность.
– Неправда, – горячо перебила его Линдсей. – Ты его совсем не знаешь. К тому же он очень изменился после встречи с Джиппи. Он хороший, умный человек, и я знаю его пятнадцать лет. Я восхищаюсь им, поэтому тебе лучше прекратить все эти…
– Ничего этого я не отрицаю, – резким тоном произнес Роуленд. – Может быть, ты послушаешь, что я хочу сказать? Я сказал, что Марков безответственный человек, и если ты дашь себе труд поразмыслить хотя бы десять секунд, ты с этим согласишься. Ты всегда старалась не видеть его недостатков.
– Мне кажется, нам следует еще немного выпить, – сказал Колин, подавая знак официанту. – Роуленд, почему бы тебе не успокоиться?
– Не встревай в это, Колин. Послушай меня, Линдсей. Больше всего на свете Марков любит устраивать заварушки, он самый настоящий подстрекатель. Он обожает драмы. Как по-твоему, есть ему какое-нибудь дело до того, что будет с тобой дальше, когда ты потеряешь работу? Его интересуют только широкие жесты и планы, которые он изобретает.
– Минутку, Роуленд. Можно мне сказать?
– А ты по какой-то причине, которую я никогда не смогу понять, слушаешь его. Он приходит к тебе с каким-нибудь очередным плодом собственных измышлений, а ты с готовностью его поддерживаешь. Он говорит «прыгай», и ты прыгаешь. Этот человек оказывает на тебя необъяснимое иррациональное влияние, и в твоих речах я так и слышу его голос.
– Черт побери, Роуленд, в том, что ты сейчас наговорил, нет ни слова правды, – возмутилась Линдсей. – Да, Колин, спасибо, я с удовольствием выпью. Сколь бы удивительным тебе это ни казалось, но я приняла это решение без посторонней помощи, без тебя и без Маркова. Я не спрашивала твоего совета, не нуждаюсь в нем и теперь. И перестань смотреть на меня свысока. Что дает тебе право руководить моей жизнью?
Последняя фраза заставила Роуленда замолчать, хотя он уже был готов возразить. Наверное, это замечание его обидело, подумала Линдсей и тут же пожалела Роуленда. Он покраснел, потом отвернулся. Из горячей глубины гнева поднимались сожаление и раскаяние. Зачем я это сказала, думала она. По правде говоря, Роуленд действительно имел некоторое право требовать объяснений. Но теперь в присутствии других людей она не видела способа загладить свою ошибку и принести извинения. Потом она вдруг поняла, что все трое реагируют совсем не так, как ей представлялось: Том и Катя еле заметно улыбались, а Колин, который в начале стычки казался встревоженным, теперь спокойно разливал вино. Она увидела, что, встретившись глазами с Томом, он ему подмигнул.
– Кошка с собакой, – сказал Том. – Клык и коготь. Спорят, спорят, спорят. Извините, Колин, они спорят всегда.
– Никогда ни в чем не соглашаются, – вставила Катя. – О чем бы ни шел разговор – о кино, о пьесе, о книге…
– Она говорит, что он вмешивается в ее жизнь. И что он ужасно самонадеян.
– А он обвиняет ее… В чем он ее обвиняет, Катя?
– В чем только не обвиняет! Что она никого не слушает. Слишком много болтает, вместо того чтобы анализировать.
– Между прочим, Роуленд тоже любит поговорить, – с улыбкой вступил в дуэт Колин. – Правда, ему требуется время, чтобы начать, и с кем попало он говорить не станет, но уж если заговорит, то его не остановишь. Когда я познакомился с Роулендом, он был просто невыносим. Стоило вам кашлянуть, и у него уже было мнение по этому поводу. Стоило чихнуть – опять мнение. Моя сестра, которая когда-то была в него ужасно влюблена, как-то раз сказала…
– Довольно. Немедленно прекрати. – Роуленд повысил голос. – Мы уже достаточно тебя наслушались.
Он помолчал в нерешительности, потом улыбнулся и протянул руку Линдсей. Зеленые глаза остановились на ее лице, но в них уже не было холода.
– Я был не прав. Прости, Линдсей. Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Надеюсь, ты это знаешь.
– Я тоже виновата перед тобой. Беру свои слова назад.
Линдсей сжала его руку. Рукопожатие Роуленда было таким теплым, таким дружеским, таким отеческим, что Линдсей захотелось разреветься. Но поскольку это было невозможно, она выпила бокал вина, а поскольку вино придало ей сил – вслед за ним второй.
Линдсей подождала, пока разговор возобновится, а атмосфера станет менее напряженной. Она подождала, пока Катя, Роуленд и Том снова не разговорятся.
Катя была довольно агрессивна в разговоре. Линдсей и раньше подозревала, что Катя ощущает вызов в универсальной образованности Роуленда и именно поэтому в его присутствии становится более резкой в суждениях. Том даже как-то раз обвинил ее в том, что она выставляется перед Роулендом.
Линдсей решила, что теперь самое время задать один-единственный вопрос, который так и вертелся у нее на языке. Она взглянула в добрые наивные глаза Тома, Лассела и попросила:
– А теперь расскажите мне о своей сестре, Колин. Вы ведь так все давно знакомы, какие вы оба были раньше?
Перед Линдсей приоткрылась дверь, и она увидела юного Роуленда Макгира, совсем другого, незнакомого. Пока она изучала этого Роуленда и пыталась связать его с тем, которого знала, ленч завершился, и они вышли из шумного зала на улицу.
Линдсей шла под руку с Колином Ласселом, который вел ее сквозь ворота, ведущие во внутренний дворик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112