Что-то кондиционер в последнее время подозрительно жужжит. Хоть бы до следующего лета продержался, потому что на ремонт у нее денег нет.
Сейчас у нее ни на что, кроме самого необходимого, не было денег. Два юных троглодита на руках – на еду уходило бог знает сколько, хотя экономит Стефани на чем только можно. Даже учитывая недавнюю прибавку к жалованью и алименты, жить приходилось, постоянно балансируя на краю финансовой пропасти. Дэвид не обеднел бы, давая немного больше, чем должен по решению суда, но, видно, это ему и в голову не приходит. Ну а она просить не собирается, пусть даже на хлеб да воду придется сесть.
Стефани скинула старый летний костюм, в котором обычно ходила на работу, повесила в шкаф, потом освободилась и от всего остального и надолго встала под душ, лениво перескакивая мыслью с одного на другое. В самом прикосновении струй к обнаженному телу было нечто эротическое, и Стефани вспомнила свою последнюю встречу с Клеем. Они отправились в гостиницу, и вернулась она домой очень поздно, о чем, можно не сомневаться, было доложено Дэвиду, хотя мальчики и клянутся, что о ней с ним вообще не говорят.
Стефани все никак не могла привыкнуть ко вновь проснувшейся в ней чувственности, но ведь факт остается фактом.
Какая жалость, что Клей сможет приехать только через два дня. Сегодня дом в их полном распоряжении, и любовью можно было бы вволю заняться на кровати, все лучше, чем бегать в гостиницу.
Любопытно, каково было бы переспать с Клеем на кровати, которую она Пятнадцать лет делила с Дэвидом. Наверное, что-то царапнуло бы, но не настолько, чтобы отказаться. Похоже, щепетильность, которая столько времени осложняла ей жизнь, немного притупилась. Видно, когда сталкиваешься лицом к лицу с трудностями, придаешь меньше значения вещам, которые некогда казались такими важными. Хорошо это или плохо?
Так или иначе за себя постоять она научилась. Скажем, с честью выдержала пару стычек на службе, например, заставила выделить ей нормальное рабочее место. Первые несколько месяцев ей приходилось довольствоваться каким-то несчастным столиком на складе, а это значит, что надо было запирать в ящик буквально все – карандаши, бумагу, скрепки.
Наконец Стефани это надоело, и она решительно направилась к мистеру Спенглеру. Тот долго пыхтел и всячески отговаривался, но, к ее удивлению, выделил местечко в приемной, напротив секретарши. С ней приходилось, конечно, нелегко – считает, видишь ли, что стоит несколькими ступенями выше простого клерка. Стало быть, стенка на стенку, война характеров, и вот чудо-то из чудес – Стефани эту войну выиграла.
Просто-таки обвал, как сказала бы Шанель.
Стефани уже кончала сушить волосы, когда раздался звонок в дверь. «Черт», – пробормотала она, но все же пошла открывать. На пороге стояла стройная блондинка. Лицо ее Стефани было незнакомо. В том, как она смотрела на хозяйку, словно решая, заговорить или просто повернуться и уйти, было что-то нервирующее.
– Да? – вопросительно посмотрела на нее Стефани.
– Вы Стефани Корнуолл?
– Да.
– А я Джокелин О'Коннорс, жена Клея.
И она залилась слезами.
* * *
Потом Стефани с удивлением вспоминала, что ей хватило присутствия духа проводить рыдающую женщину в дом, усадить ее на стул, предложить салфетку, а затем под предлогом того, что нужно сходить на кухню за стаканом воды, оставить гостью одну, чтобы дать возможность прийти в себя.
Когда Стефани вернулась в гостиную, Джокелин уже перестала плакать, но не сделала ни малейшей попытки стереть потекшую тушь. И вообще выглядела она совершенно растерянной, словно не понимала, где, собственно, находится.
А может, у нее и впрямь, как говорится, не все дома?
Стефани внимательно посмотрела на нее. Блондинка – вроде натуральная. Глаза голубые и, наверное, красивые, хотя как скажешь, когда все лицо залито слезами.
Подняв голову, Джокелин встретилась со Стефани взглядом; губы у нее скривились, будто снова вот-вот заплачет, и Стефани поспешно подала ей стакан. Обе некоторое время молчали.
– Может, все же скажете, в чем дело? – спросила Стефани, хотя ответа, честно говоря, страшилась.
Джокелин поставила стакан на стол. Руки ее дрожали.
– Мне известно, что вы встречаетесь с моим мужем.
Я нашла у него в кармане письмо от вас. Я догадывалась, что у него кто-то есть, но надеялась, что это случайное знакомство.
Вокруг Клея всегда вьются женщины, но раньше ничего серьезного не было. А на этот раз… – Она изо всех сил принялась тереть глаза, вновь наполнившиеся слезами, и хрипло хохотнула:
– Я знаю, что веду себя как совершенная дура. Не надо было приходить. Но просто не знала, что делать. Когда я показала Клею это письмо, он сказал, что хочет развода. Ну я и решила, что надо все же поговорить с вами. Я и девочки – мы так в нем нуждаемся.
Стефани словно обухом по голове ударили.
– Девочки? – едва выдавила она.
– Линда и Сьюзи. Разве он не говорил о них? Погодки, десять и одиннадцать. Неужели он может нас бросить? Всю жизнь он делал что хотел. Я вела дом, воспитывала девочек и даже пикнуть не смела… – Джокелин осеклась и беспомощно всплеснула руками. – Наверное, я только порчу все. Когда Клей узнает, что я приходила сюда, он мне такую выволочку устроит…
– Я ничего ему не скажу, – сказала Стефани.
– Вы ведь любите его, правда? – Джокелин посмотрела ей прямо в глаза. – Этого я и боялась. Что ж, бороться с вами я не могу, все козыри у вас на руках. У меня же – только свидетельство о браке, а этого недостаточно, чтобы удержать такого человека, как Клей. Надеюсь, с вами ему будет хорошо, со мной – не было. Он… он такой беспокойный, так поддается настроению и ненавидит заведенный порядок. Напрасно я, конечно, завела детей, надо было следовать за ним, куда потянет.
Думала, можно просто сидеть дома, заниматься девочками и хозяйством, которое он терпеть не может. Думала, если дать ему свободу, он всегда вернется. Но, выходит, ошиблась. – Она задержала на Стефани несколько удивленный взгляд. – Клей говорил, что женщина вы чувственная и на редкость легкая на подъем, в любой момент готовы сорваться с места.
Наверное, так оно и есть, странно лишь то, что на вид вы так похожи на меня.
Джокелин встала и взяла сумочку.
– Пойду. До Орегона путь неблизкий. Не думайте, больше я вас не побеспокою. Если вы любите Клея и сможете принести ему счастье, на пути не встану.
Не успела Стефани и слова сказать, как гостья поднялась и вышла. Растерянная и потрясенная, Стефани сидела в гостиной, и в ушах у нее звучали слова Джокелин: «На вид вы так похожи на меня».
Да ничуть не похожи! Джокелин – блондинка, светлокожая, с голубыми глазами, а она, Стефани, поменьше ростом, волосы каштановые, глаза карие. Так что она, собственно, имела в виду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Сейчас у нее ни на что, кроме самого необходимого, не было денег. Два юных троглодита на руках – на еду уходило бог знает сколько, хотя экономит Стефани на чем только можно. Даже учитывая недавнюю прибавку к жалованью и алименты, жить приходилось, постоянно балансируя на краю финансовой пропасти. Дэвид не обеднел бы, давая немного больше, чем должен по решению суда, но, видно, это ему и в голову не приходит. Ну а она просить не собирается, пусть даже на хлеб да воду придется сесть.
Стефани скинула старый летний костюм, в котором обычно ходила на работу, повесила в шкаф, потом освободилась и от всего остального и надолго встала под душ, лениво перескакивая мыслью с одного на другое. В самом прикосновении струй к обнаженному телу было нечто эротическое, и Стефани вспомнила свою последнюю встречу с Клеем. Они отправились в гостиницу, и вернулась она домой очень поздно, о чем, можно не сомневаться, было доложено Дэвиду, хотя мальчики и клянутся, что о ней с ним вообще не говорят.
Стефани все никак не могла привыкнуть ко вновь проснувшейся в ней чувственности, но ведь факт остается фактом.
Какая жалость, что Клей сможет приехать только через два дня. Сегодня дом в их полном распоряжении, и любовью можно было бы вволю заняться на кровати, все лучше, чем бегать в гостиницу.
Любопытно, каково было бы переспать с Клеем на кровати, которую она Пятнадцать лет делила с Дэвидом. Наверное, что-то царапнуло бы, но не настолько, чтобы отказаться. Похоже, щепетильность, которая столько времени осложняла ей жизнь, немного притупилась. Видно, когда сталкиваешься лицом к лицу с трудностями, придаешь меньше значения вещам, которые некогда казались такими важными. Хорошо это или плохо?
Так или иначе за себя постоять она научилась. Скажем, с честью выдержала пару стычек на службе, например, заставила выделить ей нормальное рабочее место. Первые несколько месяцев ей приходилось довольствоваться каким-то несчастным столиком на складе, а это значит, что надо было запирать в ящик буквально все – карандаши, бумагу, скрепки.
Наконец Стефани это надоело, и она решительно направилась к мистеру Спенглеру. Тот долго пыхтел и всячески отговаривался, но, к ее удивлению, выделил местечко в приемной, напротив секретарши. С ней приходилось, конечно, нелегко – считает, видишь ли, что стоит несколькими ступенями выше простого клерка. Стало быть, стенка на стенку, война характеров, и вот чудо-то из чудес – Стефани эту войну выиграла.
Просто-таки обвал, как сказала бы Шанель.
Стефани уже кончала сушить волосы, когда раздался звонок в дверь. «Черт», – пробормотала она, но все же пошла открывать. На пороге стояла стройная блондинка. Лицо ее Стефани было незнакомо. В том, как она смотрела на хозяйку, словно решая, заговорить или просто повернуться и уйти, было что-то нервирующее.
– Да? – вопросительно посмотрела на нее Стефани.
– Вы Стефани Корнуолл?
– Да.
– А я Джокелин О'Коннорс, жена Клея.
И она залилась слезами.
* * *
Потом Стефани с удивлением вспоминала, что ей хватило присутствия духа проводить рыдающую женщину в дом, усадить ее на стул, предложить салфетку, а затем под предлогом того, что нужно сходить на кухню за стаканом воды, оставить гостью одну, чтобы дать возможность прийти в себя.
Когда Стефани вернулась в гостиную, Джокелин уже перестала плакать, но не сделала ни малейшей попытки стереть потекшую тушь. И вообще выглядела она совершенно растерянной, словно не понимала, где, собственно, находится.
А может, у нее и впрямь, как говорится, не все дома?
Стефани внимательно посмотрела на нее. Блондинка – вроде натуральная. Глаза голубые и, наверное, красивые, хотя как скажешь, когда все лицо залито слезами.
Подняв голову, Джокелин встретилась со Стефани взглядом; губы у нее скривились, будто снова вот-вот заплачет, и Стефани поспешно подала ей стакан. Обе некоторое время молчали.
– Может, все же скажете, в чем дело? – спросила Стефани, хотя ответа, честно говоря, страшилась.
Джокелин поставила стакан на стол. Руки ее дрожали.
– Мне известно, что вы встречаетесь с моим мужем.
Я нашла у него в кармане письмо от вас. Я догадывалась, что у него кто-то есть, но надеялась, что это случайное знакомство.
Вокруг Клея всегда вьются женщины, но раньше ничего серьезного не было. А на этот раз… – Она изо всех сил принялась тереть глаза, вновь наполнившиеся слезами, и хрипло хохотнула:
– Я знаю, что веду себя как совершенная дура. Не надо было приходить. Но просто не знала, что делать. Когда я показала Клею это письмо, он сказал, что хочет развода. Ну я и решила, что надо все же поговорить с вами. Я и девочки – мы так в нем нуждаемся.
Стефани словно обухом по голове ударили.
– Девочки? – едва выдавила она.
– Линда и Сьюзи. Разве он не говорил о них? Погодки, десять и одиннадцать. Неужели он может нас бросить? Всю жизнь он делал что хотел. Я вела дом, воспитывала девочек и даже пикнуть не смела… – Джокелин осеклась и беспомощно всплеснула руками. – Наверное, я только порчу все. Когда Клей узнает, что я приходила сюда, он мне такую выволочку устроит…
– Я ничего ему не скажу, – сказала Стефани.
– Вы ведь любите его, правда? – Джокелин посмотрела ей прямо в глаза. – Этого я и боялась. Что ж, бороться с вами я не могу, все козыри у вас на руках. У меня же – только свидетельство о браке, а этого недостаточно, чтобы удержать такого человека, как Клей. Надеюсь, с вами ему будет хорошо, со мной – не было. Он… он такой беспокойный, так поддается настроению и ненавидит заведенный порядок. Напрасно я, конечно, завела детей, надо было следовать за ним, куда потянет.
Думала, можно просто сидеть дома, заниматься девочками и хозяйством, которое он терпеть не может. Думала, если дать ему свободу, он всегда вернется. Но, выходит, ошиблась. – Она задержала на Стефани несколько удивленный взгляд. – Клей говорил, что женщина вы чувственная и на редкость легкая на подъем, в любой момент готовы сорваться с места.
Наверное, так оно и есть, странно лишь то, что на вид вы так похожи на меня.
Джокелин встала и взяла сумочку.
– Пойду. До Орегона путь неблизкий. Не думайте, больше я вас не побеспокою. Если вы любите Клея и сможете принести ему счастье, на пути не встану.
Не успела Стефани и слова сказать, как гостья поднялась и вышла. Растерянная и потрясенная, Стефани сидела в гостиной, и в ушах у нее звучали слова Джокелин: «На вид вы так похожи на меня».
Да ничуть не похожи! Джокелин – блондинка, светлокожая, с голубыми глазами, а она, Стефани, поменьше ростом, волосы каштановые, глаза карие. Так что она, собственно, имела в виду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151